— Пожалуйста, всегда к твоим услугам.

Всю дорогу домой она молчала, отвернувшись к окну.

— Ты расскажешь Куртни? — не выдержал Рэй, подъезжая к дому.

— Нет.

— Спасибо.

— Ты здесь ни при чем. Ее не хочу расстраивать.

— А меня ты простила?

— Нет.

— И что, никогда не простишь?

— Не знаю. Сегодня ты разозлил меня еще больше. Что ты на Джека кидаешься? Что он тебе сделал? Ты разве не понимаешь, что он может с тобой сделать? Это не тот человек, с которым можно конфликтовать. Сам же говорил, что с ним нельзя связываться, так зачем же связываешься?

— Знаю я, что он из себя представляет. Поэтому хочу, чтобы ты от него избавилась, пока еще не поздно.

— Я сама буду решать, от кого мне избавляться, а от кого нет.

— Конечно, сама. Я прошу только, чтобы ты, наконец, прислушалась ко мне. Брось его. Он нехороший человек. Ты знаешь, почему я упал вчера с лестницы? Он подставил мне подножку! Не повернулся, не встретил лицом к лицу, а исподтишка подставил подножку! В этом он весь и есть! А ведь я мог сломать себе шею! И никто бы и не узнал, что это его рук дело, все бы решили, что пьяный Рэй не устоял на ногах и сам слетел с лестницы. Он подлый и жестокий!

— Ты не знаешь, что говоришь. Ты судишь о том, что слышишь о нем по телевидению, а не по тому, какой он на самом деле.

— И какой же он «на самом деле»?

— Отзывчивый, благородный, человек слова…

— Боже, девочка, да открой же ты глаза! Чем он тебе их так прочно залепил, а? Посмотри ему в глаза, внимательно посмотри, и ты увидишь все сама! Человека видно по глазам, как бы он не притворялся! Сволочь он, умная, хитрая сволочь! Он не просто плохой человек, он страшный человек. Он никого и ни во что не ставит, люди для него — не более, чем навозные жуки, которых он с удовольствием давит.

— Ну хватит, Рэй, больно ты разошелся! Я не хочу больше слышать о Джеке ничего подобного. Если тебя интересует мое мнение, то я считаю его настоящим мужчиной. И это не он хотел меня вчера изнасиловать, так что помолчи лучше, пока я не сказала, кто из вас кто.

— И так понял. Я — сволочь, а он благородный рыцарь на белом коне, спасший тебя и утешивший. Я плохой, а он хороший. Ладно, посмотрим, когда твой рыцарь покажет свое настоящее лицо и обернется монстром.

Кэрол вышла из машины, с силой хлопнув дверцей, назло, зная, как не любит этого Рэй. Противно было слушать весь этот напыщенный бред о монстрах и навозных жуках. Джек был прав — Рэй не даст ей покоя.

Страшно было подумать, что он скажет о Мэтте, отсидевшем столько лет за такие ужасные преступления.

До приезда Куртни Рэй все-таки сумел смягчить сердце Кэрол. Правда, ему пришлось разбиться для этого в лепешку, но он готов был на все, чтобы замолить свою вину и сгладить конфликт. Кэрол сменила гнев на безразличие, не обращая внимания на его заискивания и стараясь избегать.

Он смотрел на нее страдальческими глазами, но она не верила ни ему, ни его глазам. Если на то, как он обошелся с ней, она решила посмотреть сквозь пальцы, то его нападок на Джека простить не могла и не хотела. Джек ничем не заслужил того, что он о нем говорил.

Она постоянно ловила себя на том, что думает о Джеке. Думает больше, чем следует, и о том, о чем не должна. О его красивом обнаженном теле, о сильных руках, о губах… Это все просто из-за того, что у нее до сих пор не было мужчины, что ей очень этого хочется, хочется ласки, любви, удовольствий… Потому и реагирует на все это так остро. Из-за того, что Мэтт кажется таким далеким и недоступным, из-за того, что ничего еще между ними не было, даже поцелуя. А Джек целовался так, что дух захватывало, поразив ее так, как только может поразить неопытную девочку искушенный в любви мужчина. Она чувствовала себя ужасно виноватой перед Мэттом, даже за одни свои воспоминания о другом мужчине, и запретила себе думать о том вечере в квартире Джека, выкинув из головы все, что считала лишним. Нельзя быть такой впечатлительной, подумаешь, голого мужика увидела, подумаешь, целуется хорошо — и что с того? Один он такой что ли?

Скоро выйдет Мэтт, и она сможет смотреть на него столько, сколько захочет. Будет наслаждаться его поцелуями, и не только ими. И это будет любовь, а не просто секс. А ей нужна была именно любовь. И она у нее уже есть.

Стоило ей снова оказаться рядом с Мэттом, как она забыла обо всем на свете, оказавшись во власти чар его глаз, голоса, улыбки. Когда она смотрела на него, сердце ее переполнялось какой-то особенной нежностью и теплом, подобно которым никто и никогда у нее не вызывал.

Он так обрадовался, когда узнал, что найден настоящий убийца.

Кэрол даже на мгновенье показалось, что в глазах у него появились слезы. А потом они долго молчали и просто смотрели друг другу в глаза.

Скоро. Скоро они смогут быть вместе. И больше этому ничто не помешает. В его красивых печальных глазах она видела любовь. Они улыбались друг другу, все смотрели и не могли насмотреться. Оба они заслужили немного счастья и любви, потому что судьба обделила этим и ее, и его.

Им казалось, что стоит ему только обрести свободу, и уже ничто не разлучит их, никогда. И лишь иногда появлялся неприятный страх, что это счастье может оказаться слишком хрупким и не продержится долго.

Но они готовы были рискнуть, особенно теперь, когда счастье казалось таким близким.

Кэрол всегда с болью смотрела, как он уходит, и в душе разливалась тоска. Ей его не хватало, без него вокруг нее была пустота. С каждой встречей, она привязывалась к нему все сильнее. И вскоре она уже не представляла свою жизнь без него.

Накануне ее Дня рождения он преподнес ей потрясающий подарок.

Кэрол вообще не ожидала этого, прекрасно понимая, что подарок здесь купить негде. Но он умудрился ее поразить так, что она язык проглотила. Его подарком была всего лишь статуэтка, но в ней Кэрол узнала себя.

Это была ее точная маленькая копия.

— Мэтт, она так похожа на меня! Где ты нашел эту потрясающую вещь?

— Я сам ее сделал. И это не похожая на тебя фигурка, это — ты.

— Да, действительно, я. Значит, ту статуэтку ты тоже сам сделал?

— Да.

— А что же ты мне не говорил? Ты же настоящий художник, у тебя волшебные руки! А у тебя есть еще какие-нибудь работы, помимо этих?

— Немного.

— Я хочу посмотреть!

— Посмотришь… немного позже, когда выйду.

Его уверенный тон пришелся Кэрол по душе.

— Почему же эти золотые руки, способные создавать такие прекрасные хрупкие вещи, всю жизнь продержали руль вместо того, чтобы заниматься своим истинным предназначением?

— Этим предназначением не прокормишься. Для меня это, скорее, хобби. Я не смог воспользоваться своим талантом. А когда-то я мечтал стать великим скульптором, — он улыбнулся. — Но художник во мне постепенно зачах, а мечта так и осталась мечтой. Тебе правда нравится?

— Спрашиваешь! Конечно! Я никогда не видела ничего подобного!

Кэрол задумчиво разглядывала фигурку.

— А знаешь, ты осуществил мою мечту. Я хранила твою статуэтку и мечтала, что когда-нибудь стану такой же красивой и счастливой, как изображенная тобой девушка, такой, как ты предсказывал мне. Теперь вот смотрю на эту статуэтку, на себя, и понимаю, что твоими руками я запечатлена еще более красивой, чем она.

— А так и есть на самом деле.

— Да, я вижу. Теперь увидела. Ты предсказал, и сам же выполняешь свои предсказания.

— Почему? — засмеялся он. — Разве я сделал тебя красивой?

— Да, ты, — она продемонстрировала ему статуэтку. — Кто эта красивая девушка — разве не я?

— Ты.

— Ну, вот, — она помолчала. — И мне кажется, что и счастливой ты тоже можешь меня сделать.

— Я постараюсь, — он положил ладонь на стекло между ними.

Кэрол коснулась его руки, но из-за холодной безжалостной преграды не почувствовала ее. Тепло его ладони осталось там, за стеклом. Как и он сам. Кэрол ненавидела эту преграду, которая не позволяла им прикоснуться друг к другу. Но им недолго осталось ждать. Совсем чуть-чуть.