— Ну? — низким хриплым голосом произнесла она. — Долго вы на меня пялиться будете? Кто вы и что вам от меня надо?

Джек изумленно вскинул брови, а губы его тронула ядовитая усмешка, которая не ускользнула от Элен, и очень ей не понравилась.

— Я сказала что-то смешное, молодой человек?

Он не ответил и, слегка сузив глаза, продолжал наблюдать за ней. На губах его застыло презрение.

Кэрол сделала робкий шаг вперед.

— Мама… это же я. Ты меня не узнаешь?

Элен взглянула на нее, вмиг преобразившись, став потерянной и какой-то жалкой. Глаза ее расширились и заблестели.

— Ты… — прохрипела она, и это короткое слово было похоже на стон. — Это ты?

— Я, мама, я.

Элен подняла руку и протянула вперед, как будто хотела дотянуться до девушки. Кэрол подскочила к ней и, присев, уронила голову ей на колени. Юбка Элен сразу намокла от ее слез.

— Мамочка, прости меня, прости, что оставила тебя, что так долго не приходила. Я просто боялась… боялась, что я тебе не нужна, что ты меня не любишь.

Схватив худую костлявую руку Элен, девушка горячо поцеловала ее и прижалась к ней щекой. Но женщина взяла ее за лицо и подняла к себе, жадно, с удивлением разглядывая.

— Ты… — пораженно повторяла она. — Это ты? Как изменилась. Встань, я хочу на тебя посмотреть. Встань, чего прилипла!

Она слегка оттолкнула девушку от себя. В голосе ее не было любви или тепла, только недоумение, с которым она широко раскрытыми глазами стала разглядывать вытянувшуюся перед ней дочь. Бледное лицо ее потемнело, а в глазах вспыхнуло негодование.

— Надо же… прямо не узнать! Холеная какая стала, вся из себя! Хорошо живется, да, моя родная? Купаешься в деньгах этой бездетной гадины, в роскоши, на всем готовом? Купилась она на твои несчастные невинные глазки, да? Очистила перышки, распушилась, Кэролайн, дерьмо с себя смыла. Только его как не смывай, все равно вонять будет, — она подалась вперед, вцепившись судорожно сжавшимися пальцами в подлокотники кресла. — Давненько, вижу, никто в унитазе-то тебя не умывал, забыла свое место, девочка? Окунуть бы опять пару раз, и весь твой блеск вмиг сойдет, станешь опять такой же гадкой замухрышкой, какой была…

Кэрол скорее почувствовала, чем услышала, как Джек шагнул вперед, тяжело задышав от ярости, и остановила его, не оборачиваясь. Тот послушно застыл на месте.

— Ты сердишься… за то, что я уехала, что бросила тебя, — голос Кэрол дрожал.

— Красивая стала, — с досадой продолжала Элен, не слыша ее. — Мою красоту забрала. Высосала из меня и молодость, и красоту, и здоровье, как вампирша. Катаешься, как сыр в масле, в то время, когда я здесь заживо гнию! Зачем пришла? Поиздеваться, посмеяться?

— Нет. Я пришла, потому что… потому что ты моя мама. И я тебя люблю. И хочу помочь.

— Помочь? Чем ты можешь мне помочь? Вернешь мне мою молодость и красоту? Вытащишь из этой клетки? — Элен вдруг вскочила, и из глаз ее хлынули слезы, а лицо перекосило страдание. — Нет, ты пришла, чтобы показать мне, как роскошна ты и твоя жизнь, и как ничтожна и грязна я и моя жизнь, что имеешь все то, о чем я мечтала и чего уже никогда у меня не будет! Чтобы я почувствовала разницу, увидела, как молода и прекрасна ты, и поняла, как безобразна и стара я… Это не справедливо, не справедливо!

Она опустилась на пол и, сжавшись в комочек, разрыдалась.

Кэрол растерянно смотрела на нее, потом подошла, присела и обняла.

Элен не сопротивлялась, покорно сжавшись в ее объятиях и продолжая горько плакать.

— Ну, почему так, почему? Почему Бог дал тебе все, а мне — ничего? Чем я была хуже? Он не дал мне ничего, ни родителей, ни семьи, ни дома… Даже Рэй бросил меня, променяв на эту богатую сучку… А я так его любила! Он был единственный человек в этом мире, которого я любила. Кстати, а как он? — она перестала рыдать и пытливо взглянула на Кэрол.

— Ничего, — сдержанно ответила та и, поддавшись внезапному порыву болезненной жалости, погладила мать по спутанным волосам. — Он тоже любил тебя, всегда любил. И Куртни об этом знает. Знает, что живет с человеком, который хранит в сердце любовь к тебе…

— Правда? Она знает? — глаза Элен загорелись злорадной надеждой.

— Знает. И я знаю. Он мне сам говорил, что любил только один раз в жизни — тебя. Он жалеет о том, что оставил тебя. Он страдал.

— Какой он сейчас? — голос Элен переполнился нежностью, подобно которой Кэрол никогда прежде в ней не видела. — Все такой же красивый?

— Да. Красивый.

Брови Элен сдвинулись, образовав страдальческие морщинки, она подавленно опустила голову и всхлипнула.

— Если бы он не бросил меня… все было бы иначе. Он сломал мою жизнь. И я его за это ненавижу. А ты… ты уехала с ним. Все эти годы ты была с ним, жила с ним под одной крышей. Ты, а не я! А должна была быть я! Я хотела быть с ним, я! Ты не должна была жить лучше меня, становиться красивой, когда я потеряла свою красоту. Твое место на дне, ты рождена для того, чтобы быть шлюхой… должна была ублажать всяких ублюдков, чтобы не сдохнуть с голоду, как это делала я… Ты выкарабкалась из этой ямы, а я так и не смогла. Лучше бы ты умерла.

Кэрол вздрогнула. Элен, отстраненно склонив голову ей на плечо, продолжала сидеть на полу в ее объятиях. Девушка тоже не шевелилась. Лишь на мгновенье сомкнула веки, из-под которых побежали горячие слезы.

— Все будет хорошо, мама. Я позабочусь о тебе. Переведу в другую больницу, и мы будем жить рядом. Там очень красиво. Ты будешь жить в роскоши, как и мечтала. А мы будем тебя навещать.

— Кто это мы? — равнодушно отозвалась Элен.

— Я и мой сын. Твой внук, мама.

Элен выпрямилась, оторвавшись от ее плеча, и, словно очнувшись от забытья, посмотрела на нее.

— У тебя уже есть сын?

— Скоро будет.

Опустив взгляд, Элен внимательно посмотрела на ее живот.

— Ты должна назвать его Рэем. Обязательно, слышишь? Только Рэем!

Кэрол слабо улыбнулась и кивнула.

«Да, сейчас! — подумал Джек и фыркнул. — Только и мечтаю назвать сына в честь этого пустоголового придурка!».

— Мама, я выхожу замуж, — девушка встала и помогла подняться с пола Элен. Потом посмотрела на Джека. — Это Джек.

Элен снова переключила на него свое внимание, без смущения разглядывая. Глаза ее сузились, а губы превратились в тонкую злобную полоску.

Джек демонстративно вежливо кивнул, приветствуя ее, но в этом движении сквозила насмешка и пренебрежение. Если Элен и заметила это, то не обратила внимания.

— Не простой мужик, сразу видно, — прохрипела женщина бесцеремонно. — Холеный. Богатенького отхватила?

На лице девушки промелькнула мука.

— Джек адвокат, — сдержанно ответила она.

— Адвокат, — эхом повторила Элен. — Что, любишь ее, адвокат?

— Да, люблю, — невозмутимо ответил Джек.

— Прямо-таки любишь?

— Прямо-таки.

— Ну и дурак! — женщина вдруг расхохоталась. — А ты в курсе, что твоя невеста была шлюхой? Сто баксов за всю ночь! Тебе бесплатно давала?

Девушка вспыхнула и бросилась между ними, заметив, как Джек сжал кулак, собираясь ударить женщину.

— Джек знает, мама, все знает.

— И все равно хочет на тебе жениться? — искренне удивилась Элен.

— Мама, ну не надо… зачем ты так? — Кэрол дрожала, пытаясь сдержать себя, чтобы не закричать и не убежать отсюда. «Она больна, она не понимает, что говорит», — убеждала себя Кэрол, жалея, что Джек не остался за дверью. Взглянув на него, она испугалась. Глаза его горели, почернев, черты лица заострились. Он с трудом держал себя в руках.

— Мама! Мама, посмотри на меня! — Кэрол одернула ее, отвлекая от Джека. — Я выхожу замуж, и я хочу, чтобы ты меня благословила. Пожалуйста, мамочка. Ты меня прокляла, а теперь благослови. Я не могу больше нести на себе твое проклятие…

Она медленно опустилась на колени и склонила голову.

— Благослови. Мама, благослови. Прошу тебя.

— Благословить? Хочешь быть счастливой, упиваться любовью шикарного мужчины и его богатством, а я должна сгинуть в этом аду? Не получится. Мое благословение тебя не спасет. И его тоже, — Элен кивнула на Джека. — Я видела вас в тумане. А те, кто в него попадает, уже никогда не вернутся.