Этот план аварийный. Поначалу Тарасов любил Ундервельт, но сейчас возненавидел его и оставаться не очень хотел, чуть меньше чем разделаться с Краско и вернуться в свой мир, который заочно ненавидел Тарвит.

Но Краско переиграл Тарасова, ликвидировал Дубровского, помогавшего Тарасову — профессор якобы умер от инсульта, — однако не учел, что в тайне от него разработана аварийная система. Есть ли система, способная нейтрализовать аварийную, Тарасов не знал.

Наган взбежал по ступеням ко входу в зиккурат и распахнул створки, заглянул внутрь.

— Темно, — резюмировал он. — Фонарик есть? Или что здесь в ходу? Свечи? Краско не создал мне их, — Он достал зеркало, с помощью которого связывался с Краско — поверхность светилась синим.

— Я вижу в темноте, — признался Тарвит, которому утомившийся Тарасов уступил бразды правления телом. — Потому что оборотень. Ты как, света достаточно, или нужно тебя вести?

— Я так понимаю, что сейчас разговариваю с Тарвитом, — предположил Наган и ответил: — Более-менее вижу.

— Ты не ошибся, с тобой говорит Тарвит.

— Не знаешь, когда запустим дополнительный источник энергии, появится ли цифровая копия Краско, станут ли опасными сумеречные?

— Его едва хватит на свечи и чтобы полчаса-час поддерживать связь с Большим миром, — ответил Тарвит, оборачиваясь, его глаза горели, как у кошки в свете фар. — Мне доступна память Тарасова. Идти нам недалеко, — он махнул рукой вперед. — Прямо, шестая дверь справа. Потом по коридору до конца, там спуск в цоколь.

Из холла вели три коридора, Тарвит выбрал нужный и зашагал вперед, считая двери. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая…

— Здесь. — Он толкнул дверь, переступил порог и оказался в еще одном коридоре. Тарвит так привык к странностям Ундервельта, что сварливый старик, обитающий в его голове, почти не удивлял.

Детектив позади ступал бесшумно, словно он тоже оборотень.

— Тарвит, — прошептал он, боясь нарушить тишину. — Подожди-ка… Ты и правда собираешься уничтожить Ундервельт? Неужели нет другого выхода?

— Я ему не позволю. В Замке Госа находится ретранслятор. С его помощью реально оборвать связь с Большим миром, и Ундервельт получит, если можно так сказать, независимость. Превратится в отдельную вселенную.

— Вот идиот! — Голос Тарвита погрубел, стал отрывистым, лающим — управление телом перехватил Тарасов: — Ты понимаешь, что это будет за мир? Ограниченная территория, бессмертие, небольшое количество жителей при дефиците женщин. Пройдут тысячелетия, но ничего не изменится, вы так и будете блуждать по исхоженному вдоль и поперек пятачку земли.

— Не факт. Возможно, Ундервельт будет развиваться, туман отступит, народятся дети, как у подавальщицы, — не согласился Тарвит. — Возможно, мы найдем способ уйти, оставив о себе легенды как о бессмертных богах. — Он нашел в памяти Тарасова подходящую информацию: — «В Эреду царем был Алулим, и он правил 28 800 лет… В Бад-Тибире правил Энменлуанна 43 200 лет…» Вспомни мифы о бессмертных богах. Ты не думал, что Большой мир — плод такого же создателя? Ундервельт будет расти, наша фантазия заполнит пустоты деталями, зародятся новые галактики и вселенные. Не уничтожай свое творение!

Нагорный остановился.

— Виктор, ты точно не псих? У тебя не раздвоение личности?

Тарвит не пустил ломящегося к штурвалу Тарасова и объяснит, что он — аватар, который не хочет отмирать, а так же поведал все о планах Тарасова, в том числе преступных, и закончил:

— В общем, осторожнее с этим говнюком. Одно радует: он не замысливает против тебя зла.

Наган вздохнул:

— Когда отрежете меня от реала, делайте, что хотите: хоть тело распилите, хоть мозги поделите. Хотя, если б мое мнение учитывалось, я бы предпочел иметь дело с Тарвитом.

Он двинулся дальше, говоря:

— Кстати, Виктор, я тебя по имени нашел. Очень непредусмотрительно было себя называть Тарвитом.

Шагающий первым Тарвит остановился у лестничной клетки и кивнул на ступени, ведущие вниз.

— Нам туда.

Лестница круто уходила вниз; чтоб не оступиться и не сорваться, приходилось держаться за железные перила. Тарвит спустился в просторную комнату, где на круглом каменном пьедестале стояли два цилиндра в человеческий рост с погасшими кристаллами наверху. Встав на четвереньки, он ощупью нашел на подножке углубление в виде человеческой ладони, положил туда руку, надавил. Сооружение кракнуло и начало вращение вместе со стоящим на нем человеком. Из центра к цилиндрам побежали полоски света, ожили кристаллы, один засветился синим, второй — красным.

Подножка вращалась все сильнее, и Тарвит спрыгнул с нее, а спустя минуту скорость так увеличилась, что светящиеся конусы смазались и слились в зеленоватый кокон.

Стены тоже ожили, замерцали зеленым. Нагорный нахмурился, глянул в зеркало и зачитал послание от Краско:

— «Тарасова нет в пирамиде. Ищи в лесу неподалеку». Хмм… значит, мои перемещения он все-таки отслеживает, и надо поторопиться.

— Дальше — вверх по лестнице, — сказал Тарвит и зашагал вперед. — И побыстрее, Краско заподозрил неладное, у нас мало времени!

Снаружи Цитадель напоминала разваливающуюся древнюю пирамиду, внутри же больше походила на бункер, рассчитанный на ядерный удар, ее не собрали из кирпича, а будто выгрызли гигантской болгаркой внутри каменного монолита. Стены, излучающие слабое свечение, были идеально ровными, хотя потолки — низковатыми, рассчитанными на гномов.

Навстречу пер кряжистый дворф, волокущий какой-то ящик, протиснулся между Тарвитом и Нагорным, пробурчал возмущенно и устремился к выходу.

Поднявшись в холл, Тарвит выбрал крайний левый коридор.

— А арбалетные болты у тебя где? — не удержался от вопроса Тарвит, не обнаруживший на Нагане колчана или подсумка.

— Они внутри сами появляются, такую Краско мне создал убер-пушку.

Точкой назначения оказалось белое помещение без окон, за белой шторкой стояло кресло с обручем на уровне головы, вдоль стен мигали кнопки, светились экраны приборов, словно здесь произошло прободение пространства и открылся портал в Большой мир.

— Обруч действует, как и линзы, — объяснил Тарасов, оттеснивший Тарвита. — Система автономна, Краско не догадывался о том, что Дубровский спланировал запасной аэродром. Дальше садишься, опускаешь обруч так, чтобы, открыв глаза, ты смотрел на его панель…

— Дубровский — покойный профессор? — спросил Нагорный, усаживаясь в кресло. — Можно ли с помощью обруча вернуться в тело?

— Поторопись! — занервничал Виктор, он и правда не знал ответа. Может, да, может, нет. Рисковать он не имел права, тем более, Нагорному, если он вернется в тело, не дадут очнуться. — Если выяснит, где ты, Краско уничтожит твое сознание.

— Но все же, — настаивал Нагорный, с арбалетом он не расстался, положил его себе на колени.

— Нас ликвидируют, если мы вернемся, и ты это знаешь! Все, что я могу сделать для тебя — сохранить твой разум, оборвав связи. Наган, надевай обруч!

Наган шумно вдохнул, обвел помещение взглядом и сжал подлокотники.

— Не так просто вынести себе смертный приговор…

Глаза детектива закатились, он дернулся, уронив арбалет, Тарвит перехватил управление телом, бросился к Нагану, опустил обруч ему на глаза и надавил на кнопку. Детектива выгнуло дугой, он дернулся еще раз, а Тарасов мысленно попросил Тарвита искать предметы, о которые можно быстро вышибить себе мозги, если Краско хакнет Нагорного раньше, чем произойдет обрыв.

Садясь в кресло, Наган не боялся начать жизнь с нуля — в первый раз, что ли? И смерти не боялся. Его волновала лишь судьба Яны и их нерожденного ребенка. Стала ли Яна снова собой? Наверняка, ведь Наган умер, и она не может быть рычагом давления на него, а какой Краско прок от женщины, не обладающей нужными связями и умениями?

Вот только сможет ли она самостоятельно гасить кредит за квартиру, все-таки львиную долю расходов покрывал Наган. В конце концов, «шкоду» продаст — в Москве машина не так уж и нужна.