— Вам лучше поговорить об этом с мэром, а не нищим старым вратником, но ночью он не принимает, придется дождаться рассвета, — устало ответил Чак и двинулся вперед, махнув нам рукой, — моя работа лишь показать вам путь.

Следующие минуты мы шли в полной тишине, лишь учащенное дыхание дикого быка доносилось позади. Мигель отчитал брата за порчу отношений с первым же дружелюбным НПС региона и отправил того в хвост отряда, чтобы успокоился и пришел в себя. Дойдя до массивных стальных ворот, Чак молча достал из кармана связку железных ключей и вставил один из них в едва заметную скважину, надавил плечом и прямоугольная часть ворот со скрипом отъехала внутрь.

— Век технологий, — проворчал я, пригибаясь, чтобы протиснуться в полутораметровую дыру в проходе.

— Электричества нет уже два года. Электростанция захвачена иными, а резервные генераторы работали от ныне покойного городского реактора, — спокойно ответил Чак, — выкручиваемся, как можем.

Кажется, отношения испортились не со всем отрядом, а конкретно с Эстебаном. Это хорошо. Внутри оказался небольшой ухоженный участок, мраморная плитка, уютные клумбы, резные колонны упираются в высокий потолок, который украшен причудливой фреской. Прямо тропинка ведет к точно таким же массивным воротам, сбоку от которой простенькая винтовая лестница, которая выбивается из общего интерьера. Явно доделана вручную и много позже создания города.

Куда ведет лестница я рассмотреть не успел, потому что мой взор привлек проход в западную сторону. За лицевыми колоннами скрывался небольшой сад с уютным фонтанчиком и просторным коридором, в конце которого располагалась украшенная разноцветными камнями арка с охраной в виде двух небольших статуй монахов с писанием в руках. Сквозь проход ничего не было видно, изображение искажалось и плыло. Очередной барьер. Как в поместье Тромбли.

— Вам туда, — с нескрываемым трепетом сказал Чак и склонил голову.

— И что там? — подавляя желание проверить самому, спросил я.

— Священный храм города. А внутри портал в другие сектора башни.

— Я думал, без электричества тут будет максимум лестница, — ответил я.

— Исключено, тогда бы ей мог воспользоваться каждый житель Пайкса, — замялся Чак.

— Тогда для кого портал? — спросил подошедший к нам Мигель, следом за ним в сад с открытыми ртами нырнули Элли и Лайя. Эстебана потеряли где-то в холле. Обиделся, наверное.

— Не для отбросов третьего сектора точно. Священный барьер пустит в храм только служителя или бессмертного вроде вас.

— А что будет с горожанином, решившим пробежать в арку? — скептически уточнила Элли.

— Ровно то же самое, что с любым иным, который попробует преодолеть внешний барьер города. Развоплощение, — пожал плечами Чак.

— И все, как ты выразился, люди живут только на этом этаже? — тихо поинтересовался зашедший к нам Эстебан.

— Этаже? А, мы называем их секторами. Да, в третьем секторе живет семьдесят процентов населения города.

— И не можете покинуть город из-за иных?

— Да. Внешний барьер это единственная причина, почему мы еще живы. Каждую неделю отправляются отряды смертников за припасами. Серьезно, вам лучше поговорить с мэром о текущей обстановке в городе. Ступайте, — серьезно проговорил Чак, поклонился нам и входу в храм, отвел взгляд от пугающего вида Эстебана и выскочил в общий холл с колоннами.

— Это жесть, — вдруг сказал Эд.

— Ты о чем? — обернулся я на внезапно притихшего колумбийца.

Еще десять минут назад он едва не сбросил меченого в бездну, а теперь задавал ему вопросы и сочувствовал?

В ответ Эстебан просто махнул рукой и потянул нас обратно в холл. Чака уже нигде не было. Не удивительно, исполнил свою роль и пошел ждать следующую партию игроков у моста. Быстрым шагом колумбиец дошел до винтовой лестницы и вскарабкался вверх, на сетчатую металлическую платформу, зазывая нас следом. Мы неохотно потянулись за ним.

— Уже ведь безопасная зона, давайте выйдем, с самого Нома в игре, сил нет. Да и перегенерация персонажа эта… такое чувство, будто мы неделю в игре, — заскулила Лайя.

— Поддерживаю, — добавила Элли.

— Тоже, — согласился я, с усилием поднимая ноги по ступеням.

Мы еще до слов Чака увидели, что квест мэра недоступен до утра, собственно, как и инструкторский.

— Посмотрим, чего хочет Эд и выходим. Встретимся за полчаса до рассвета. А я пока обеспечу, чтобы наш отряд первым завтра попал к мэру, — резюмировал Мигель.

— Йухууу, — хором закричали все.

Кроме Эстебана. Он молча стоял на платформе и безэмоционально смотрел сквозь толстую решетку внутрь города, будто надзиратель внутрь тюрьмы. Пара шагов к колумбийцу и мы тоже увидели то, что так настойчиво хотел показать Эд.

Широкая темная улица с высокими стенами образовывали уходящие в горизонт бетонные джунгли. А наполнены они были вовсе не уютными домами, колоннами, и фонтанами, а палатками и рукотворными надстройками из палок и мусора. И мечеными. Тысячами. Прибитая к стене на высоте пяти метров деревянная полочка заменяла человеку дом, в котором он спал, рядом со своей одеждой и укутавшись веревочной лестницей.

И таких гнезд были сотни. Тысячи. Люди спали на полу, замотавшись в тряпки. Особо удачливые имели палатку или ее некое подобие. Вдали виднелось нечто похожее на настоящие дома, но общая картина ужасала. Да что же случилось с этим бедным городом?

— Вот о каком выживании Чак говорил, — сухо прокомментировал Мигель.

— Теперь не против, чтобы они называли себя людьми? — съязвила Элли.

— Все равно это куча пикселей и алгоритмов, а не люди, — настаивал на своем Эд.

Но его голос звучал уже совсем не так уверенно, как раньше.

— Страдающих пикселей, — добавил я.

Спалось дерьмово. Оно и не удивительно, не помню, когда я последний раз нормально высыпался в реальности. А спать пришлось там, да.

Новая надзирательница-медсестра хоть и была предупреждена заранее о том, что я задержусь на процедуры и не смогу гарантировать точное время выхода из погружения из-за «особых обстоятельств», но это не помешало ей отчитать меня по первое число, вновь угрожая принудительно ограничить по времени сеансы в Инмо. Компромиссным решением меня напичкали снотворными и под расслабляющий массаж я смог уснуть.

Я бы, наверное, спорил более яростно, я все же большой мальчик и сам могу решать.

Но, во-первых, я узнал, что надзирателя Ирину Анатольевну мне назначил лично Устинов и подчиняется она только ему. А я как пациент могу либо смириться, либо мой врач отзовет свое медицинское освидетельствование и тем самым перекроет мне доступ в Инмо до получения нового. А процесс это не быстрый, тем более в моем состоянии.

Во-вторых, вчерашнее погружение в «ковчег» далось очень тяжело физически и морально, и впервые за долгое время я действительно был выжат и мозг отчаянно хотел отдохнуть.

Тем не менее на сбор я успел вовремя. Не выспавшимся, проснувшись раз десять за ночь, проклиная всех вокруг, но успел. Широко зевая и пытаясь заставить мозг работать, я даже не сразу осознал первый факт. Вторичное погружение прошло просто и буднично. Синхронизация сходу скакнула до ста. Что же тогда было вчера? Последствия перегенерации персонажа?

На волне озарений я успел мельком просмотреть вчерашние логи, больше всего меня интересовала механика работы второго шанса. Ночью мне снился кошмар с механиодами разрывающими меня на части сотней разных способов, и я вдруг задумался о том выстреле испепелителя в упор от снайпера. И слава подробным логам, стало немного понятнее. За миг до того, как луч смерти прожег бы мне дыру в груди, произошел подсчет урона, который быстро был сочтен летальным и спровоцировал активацию «Второго шанса». Сама же абилка на миг сделала меня нематериальным и таким образом луч смерти просто прошел сквозь меня, как будто меня и не было на его пути. Именно так пассивка спасла мне жизнь, то есть способность «Второй шанс» не только защищает мою полосу хитпоинтов от смертельного урона, но и тело целиком.