– Что-то не так?

– О чем ты думала там? – сказала она, не дав Элле закончить предложение.

Элле не нужно было больше ничего спрашивать.

– Извините. Я просто подумала, что если кто-то поверит в мою теорию, это поможет убедить вас.

Они резко остановились на светофоре. Элла почувствовала отдачу. Она здорово вывела Рипли из себя. Девушка не решалась взглянуть на нее. Вместо этого Элла выглянула в окно и увидела, как мужчина открывает жалюзи своего небольшого ликеро-водочного магазина. Магазин назывался «АЛКОГОЛЬ ЧТО НАДО».

– Это было непрофессионально, если не сказать, глупо с твоей стороны, – закричала Рипли с нотками злости в голосе. – Что если коронер пойдет и расскажет кому-то о твоей небольшой теории? Так и начинаются сплетни. Не говоря уже о том, что теория не подтверждена и, в худшем случае, может оказаться в корне неверной. Ты можешь себе представить, как это отразится на нас?

– Но он обязан хранить все в секрете, разве нет? – сказала Элла.

Машина снова тронулась. До места назначения оставалось четыре минуты.

– Нет, – сказала Рипли. – Он не полицейский. Ты с таким же успехом могла рассказать все незнакомцу в кофейне.

Элла впервые видела агента Рипли такой раздраженной. Она чувствовала себя так, будто ее только что отругали родители.

– Но он сказал, что это хорошая теория. Я подумала, что если он провел те же параллели, что и я, он может поискать дополнительные детали, которые коронеры обычно оставляют без внимания. Это бы действительно могло нам помочь. Он даже сказал, что подробнее изучит тела для меня.

– И он, конечно же, не мог сказать это из скрытых мотивов? Я понимаю, что умение общаться с людьми – не твоя сильная сторона, и я знаю, что ты в этом новенькая, но урок номер один: не доверяй никому конфиденциальную информацию касательно дел об убийстве. Так ты можешь неслабо влипнуть.

– Извините. Я чувствую себя дурой. Меня занесло.

Ей не стоило этого делать и теперь, когда она оглядывалась назад, это казалось ей очевидным. Она почувствовала стыд. Она чувствовала, что подвела себя. В тот момент она думала, что это нечто незначительное, на что Рипли может закрыть глаза. Она не осознавала, сколько вреда может нанести раскрытие конфиденциальной информации.

– Я понимаю твой энтузиазм, но ты не можешь просто расхаживать вокруг, выкладывая свои теории всем, кто готов слушать. Это тебе не средняя школа. Как бы ты почувствовала себя, если бы эти слухи дошли до родителей Джулии? До брата Кристин? Или до внуков Уинни? Ты когда-нибудь теряла того, кого любила?

Элла вспомнила о своих снах. Это случилось лишь несколько часов назад, но ей казалось, что прошли дни.

– Нет, – солгала она. – Это больше не повторится.

– Хорошо, – сказала Рипли.

Впереди возник ряд частных домов. По каждую сторону стояло по три дома со скромными передними и задними дворами. Извилистая дорожка окружала все дома, позволяя пешеходам пройти мимо и насладиться чистыми видами самых живописных мест.

– Больше всего меня беспокоит, что информация о нашем исследовании и, в частности, о твоих выводах, дойдет до прессы, – продолжила Рипли. – Притянутые за уши теории, наподобие твоей, – мечта любого журналиста. Пресса раскрутит это и сделает сенсацию. И тогда наш преступник узнает, что мы у него на хвосте, и ФБР будет выглядеть кучкой некомпетентных дураков. И начнется буря негодования в наш адрес. Я уже видела такое.

– Я поняла, – сказала Элла, ощущая, как стыд пульсирует в висках. – С этого момента я буду молчать.

– Рассказывай мне. Рассказывай шерифу. Но больше никому.

Элла решила, что молчание будет лучшим ответом. Их машина проехала тупик и наконец остановилась у дома на Лейксайл Вью. Весь дом был огражден желтой сигнальной лентой, а по периметру сновали туда-сюда четыре офицера. Напротив два соседа наблюдали за всем происходящим без тени смущения.

Рипли показала свое удостоверение дежурному офицеру. Он приподнял ленту для нее и пропустил их с Эллой. Два эксперта-криминалиста вышли из дома жертвы, сняли маски и вдохнули свежий воздух. Один из них показал агенту Рипли поднятый вверх большой палец, а затем указал на задний вход. Элла и Рипли обошли дом и встретили шерифа Харриса, который ждал их, плотно зажав сигарету губами. Он был весь красный. Выдохнув облачко дыма вниз, он сбил пепел с сигареты о забор на заднем дворе.

– Впервые за тридцать лет службы, – сказал он, не глядя на агентов. – Я начинаю думать, мне кажется, или мир на самом деле с каждым днем все больше сходит с ума.

– Что тут у нас? – спросила Рипли.

– Если бы я мог это описать. Следуйте за мной. И не забудьте маски. Они вам понадобятся.

Они вошли в большую кухонную зону. Она была выполнена в современном деревенском стиле, с деревянными поверхностями и коричневыми табуретками, приставленными к небольшому обеденному столу. На рабочей поверхности справа криминалисты оставили маски для них. Элла и Рипли надели их во второй раз за сегодня.

Элла осмотрела кухонную зону, отметив пустую миску для кошачьего корма, белоснежный холодильник-морозилку с кучей прикрепленных селфи и фотографий с вечеринок и из ночных клубов. На всех фотографиях был молодой ухоженный мужчина афроамериканского происхождения, чаще всего в обнимку с другим таким же ухоженным молодым человеком. Все фотографии были творчески прикреплены вокруг ручки холодильника. Элла подумала, что, кем бы ни был хозяин, у него был хороший вкус, и он точно был популярным парнем.

Это длилось всего несколько коротких мгновений, но искра возникла снова. Кусочки пазла соединились, и Элла точно знала, что им предстоит увидеть, когда они прошли дальше в дом. Как только все трое вошли внутрь, Элла почувствовала, будто очутилась на фотографии места преступления, которую она видела уже сотни раз. Все это было удивительно знакомым в каком-то смысле.

Но несмотря на это, она не была готова к тому, что увидела перед собой. На коричневом диване сидел мужчина, немного склонившись набок, будто дремал. Его лицо закрывала маска крови, которая стекала по шее до самых бедер, где она собралась в лужу. Она засохла и была коричневато-красной.

«С этого момента я буду молчать», – подумала Элла. Она не собиралась ничего говорить без крайней необходимости из страха еще одной взбучки или того хуже. Однако сейчас она была абсолютно уверена. Сцена, представшая ее глазам, подтверждала ее теорию. Жертва, тип, образ действий, причина смерти. Это очередное преступление подражателя.

– Шон Келли, двадцатипятилетний мужчина, – сказал Харрис. – Мы прибыли всего полчаса назад, поэтому все еще устанавливаем детали, но кажется, что он был застрелен и оставлен умирать.

Рипли подошла к телу и рассмотрела его более пристально. Элла стояла в стороне, пытаясь осознать увиденное. Это было второе место преступления, которое ей довелось увидеть за свою семидесятидвухчасовую карьеру специального агента, и первое, на котором был труп. По крайней мере, труп, который был одним целым. Казалось, психологическое давление растет с каждым часом. Рассматривать тела в офисе коронера и без того было нелегко, но видеть свежий труп на месте убийства было еще тяжелее. Она знала, что эта сцена будет преследовать ее вечно.

«Держи себя в руках, – сказала она себе. – Если ты хочешь заниматься этим, придется научиться справляться с такими вещами». Элла вспомнила о методе диссоциации, которому научилась на старте карьеры в ФБР, однако это оказалось сложнее, чем она представляла. Мысль о том, что она стоит на том же ковре, на котором всего несколько часов назад стоял настоящий убийца, вызвала у нее тошноту. Несмотря на холод, она почувствовала, как на лбу проступил пот. Дыхание участилось. Это было зрелище не для слабонервных.

– Кто вызвал полицию? – спросила агент Рипли, упершись коленом о диван и разглядывая дырку в левом виске жертвы.

– Это был анонимный звонок, около часа назад, – сказал Харрис.

 – Конечно, он был анонимным. Разве не всегда так? Криминалисты уже взяли предварительные мазки?