—…готов заверить, что, несмотря на мой возраст, я известен по всей стране как непревзойдённый мастер меча, — в голосе Муна проклёвывались самодовольство и напыщенность, — и это не пустые слова. Я, мастер Хэджин Мун, потом и кровью — чужой и своей — заслужил свою репутацию…

А вот скромности тебя, мастер, видимо, не учили. Я медленно поднял верную монтировку и подкинул её в руке.

— Это оружие попало ко мне случайно, — хмыкнув, заметил я. — Я был безоружен, и оно оказалось первым, что подвернулось под руку. Никаких долгих лет тренировок. Ритуал — всего один и далеко не сразу.

В глазах обоих моих спутников снова появилась заинтересованность.

— Угадай, сколько времени прошло между моментом, когда оно попало в мои руки, и моментом, когда на его счету появилось первое убийство? — улыбнулся я.

Мун молчал.

— Ты верно заметил, что мечник остаётся само собой даже без меча, — продолжил я. — Но пока ты остаёшься мечником, я остаюсь воином. Без ограничений. Без разделений на специализации. Твоя репутация гремит по всей стране, но это репутация мечника. Я же добиваюсь репутации того…

Я со значением ткнул пальцем в дурацкий принт на майке.

—…кто просто несёт врагам смерть. И неважно, как именно.

Уверенно и красиво нести чушь — так, чтобы тебе верили — одно из важнейших качеств, глупо с этим спорить.

Небо за окошком кареты окончательно превратилось в закатное; хвойные и лиственные деревья обступили дорогу частой стеной, и от этого в маленькой карете повис таинственный сумрак.

— Вот и урок, мастер Мун, — хрипло прокаркал старик. — Даже если ты сам учишь других, даже если считаешь себя вершиной и образцом — никогда не забывай учиться.

Впрочем, взгляды его мне не нравились. Кажется, он уже определился с тем, демон я или не демон, и его вердиктом было однозначное «нет». Итак, пора покидать карету. Как…

Ответ на незаданный вопрос прилетел из-за ближайшего дерева. Буквально — короткий свист, вскрик, ржание лошади, звук падения…

Пока двое местных соображали, что бы это значило, моё тело действовало рефлекторно, опережая моё же собственное сознание. Всё-таки я двадцать лет был учеником человека, которого весь мир — заслуженно! — считал полным чудовищем. И некоторые вещи я запомнил навсегда.

К моменту, когда из-за деревьев вылетела вторая арбалетная стрела, я уже прижался к сидению, максимально отпрянув от окна.

— Ну, — ухмыльнулся я, — господин мастер меча. Кажется, ваша репутация бежит впереди вас.

Карету повело вбок — одна из двух стрел, надо полагать, досталась кучеру. Раздавшийся впереди треск от падающего дерева заставил лошадей встать на дыбы; затем ещё свист стрел, и ржание тоже оборвалось. Кто-то готовил эту засаду заранее, и что-то мне подсказывало — это не обычные разбойники решили попытать счастья.

— Проклятые отбросы… — прошипел Мун, хватая свой костяной клинок. — Темнейший, не выходите из кареты!

Я прислушивался к происходящему вокруг. Велик был соблазн выглянуть в окошко, но поймать болт в лоб совершенно не хотелось. Мун, к его чести, испытывал что угодно, только не страх — он схватился за дверцу кареты, распахнул её…

…а затем мощнейший грохот буквально разорвал нам барабанные перепонки. Яркая вспышка ослепила глаза; вестибулярный аппарат сошёл с ума, и только секунды через три, когда мини-контузия прошла, я ощутил, что карету — вместе с нами — отбросило куда-то с дороги.

Что ж, я жив, и это основное. Давайте разбираться с неосновным.

У меня дьявольски болела нога — кажется, взрыв в карете не прошёл даром. Да уж, такие аттракционы — опасная штука. Я попробовал сдвинуться с места, и колено буквально взорвалось болью — настолько, что у меня аж в глазах потемнело. Так, отставить, в ближайшее время бегать я точно не буду…

Приглядевшись, я увидел рядом торчащий из-под досок балахон Темнейшего и левую ногу, обутую в сандалию на манер древнеримской.

— Эй, падре, — потеребил я старика… тот не отозвался.

Мёртв? Видимо. Ну, или без сознания, и очнуться не успеет: нападающие, которые явно знали, что делают, добьют его раньше.

Бой, судя по звукам, ещё шёл; я аккуратно выглянул из-под доски (скрываться смысла не имело). Ого — Мун ещё был на ногах и вполне боеспособен. Вместе с ним от нападающих отбивался один из слуг, по всей видимости, последний, кто остался в живых. Те предпочитали отстреливаться из кустов, и только один — то ли главный, то ли самый культивированный — успешно теснил Муна со слугой обратно к карете ударами шеста, каждый из которых разрывался небольшой вспышкой.

Все воюющие дрались профессионально, не тратя времени и сил на слова. Я сделал ещё одну попытку сдвинуться с места — и был награждён той же вспышкой боли. Ох, чёрт… неудачно, неудачно.

…дерись они один на один, Мун бы, скорее всего, выиграл. Но арбалетные болты свистели градом со всех сторон; большую часть он отбивал, остальные застревали в его теле. По всей видимости, он игнорировал боль, но всё-таки раны есть раны, и вот он пропустил удар.

Я меланхолично смотрел за тем, как посох нападающего врезается в лицо Муна; как небольшой, но яркий взрыв разносит его голову в клочья, и зелёный (явно маскировочный) костюм разбойника окрашивается кровавыми пятнами. В это же самое время упал и слуга, поймавший стрелу в затылок…

Я криво усмехнулся. Ну, подходите, подходите.

Тип с посохом двинулся к карете.

— Стой! — донеслось из кустов. — Там ещё один, он жив!

Моя улыбка стала ещё более кривой.

— Что, воин, победивший мастера Муна из школы Позвоночного Меча, боится безоружного и раненного? — заметил я, глядя прямо на воина. Со всех сторон из кустов, уже не чуя опасности, выходили его соратники — в таких же зелёных капюшонах, почти невидимые в лесном антураже. Робин Гуды, мать их.

— Заткнись, — бросил воин. — И хотя бы умри достойно.

Вот чёрт. Мог бы хотя бы поддержать тему, рассказать, за что и почему… Я всё-таки сильно не люблю, когда меня убивают, не объясняя причин!

— Полагаю, вам бесполезно говорить, что я не с ними, и вообще за всё хорошее? — усмехнулся я. Монтировка никак не могла помочь мне в этой ситуации — для того, чтобы применить её, нужно было хотя бы встать.

Вместо ответа тот отбросил пару досок от взорванной кареты и занёс посох.

…ох. Как же мне не хотелось делать это. Снова. Но уж лучше потерять пару месяцев жизни, чем всю её целиком.

Чёрно-алые линии пробежали по моему телу — от кончиков пальцев, по рукам и плечам, к лицу, как разряд молнии в негативе. Я выбросил вперёд руку с зажатой в ней монтировкой.

Тип с посохом так и не успел ничего сообразить. Моё оружие ударило его в кисть, и та, хрустнув, как сухая ветка, отклонилась в сторону, отводя от меня смертельный удар — а я, быстро вскочив на обе ноги, прикончил его вторым ударом.

Времени разбираться с каждым нет. Сила, призванная мной, клокотала и бурлила, и я с удовольствием дал ей выход. Не успев сделать и выстрела, арбалетчики хватались за головы, падали на колени. Из их глаз текло что-то чёрное, омерзительное даже на вид.

Используя ману, можно, при должном умении, сотворить что угодно. Любой вид магии доступен — выучи заклинание и вперёд! Но там, где платой становится собственная жизнь, выбор гораздо меньше. Кровь за кровь. Магия крови, магия тьмы; самое тёмное, что есть в тайных искусствах. Именно так я убил предателя Валентина, и именно так я действовал сейчас.

Я остановился, когда в живых остался только один — бледный, захлёбывающийся кровью паренёк. Магия ещё поддерживала моё тело, и я быстро подошёл к нему.

— Отвечай, — велел я. — Зачем вы устроили эту засаду?

Чем больше я соберу информации об этом мире — тем легче будет действовать дальше. И если здесь идёт война, или какой-нибудь конфликт.

— Я не буду… — выдохнул тот.

Удар под дых. Он не заорал — у него на это не хватило сил. Минуту я наблюдал, как он глотает воздух, а затем редко сообщил:

— Спрашиваю во второй раз. Зачем вы напали, чего хотели?