Но это отступление. Я хотел рассказать вам историю, которая произошла в одном из таких домов, которые я попытался изобразить. Я говорю о Кастринггэм Холле[60] в Суффолке[61]. Наверно, много что изменилось в нем с того момента как я написал этот рассказ, но основные детали, которые я отобразил, наверняка, остались. Портик в итальянском стиле, квадратный остов белого дома, который выглядит внутри более древним, чем снаружи. Парк, который граничит с лесом, и озеро. Но главная достопримечательность, благодаря которой этот дом можно было отличить от других похожих на него, уже отсутствует. Раньше, если посмотреть со стороны парка, то можно было увидеть справа высокий старый ясень, растущий на расстоянии пяти-шести ярдов от стены, и почти касающийся её ветвями. Полагаю, он стоял здесь с того самого времени когда Кастрингэм перестал быть военной крепостью, а его ров засыпали и построили жилое помещение для Елизаветы. Во всяком случае, к 1690 году этот дом уже, фактически, приобрел свой современный вид.
В тот год, в том округе, где находится Кастрингэм Холл, проходило много судов над ведьмами. Причем, мне кажется, потребовалось бы еще очень много времени, прежде чем мы, оценив все имеющиеся факты, задались вопросом – а существовали вообще какие-нибудь основания для всего того, что вызывало всеобщий страх перед ведьмами в давно минувшем прошлом. Может быть те люди, которых обвиняли в подобных преступлениях, на самом деле сами себе внушили, что они обладают какими-то сверхъестественными силами. Может быть, они очень хотели, по крайней мере, пусть не обладать таинственной силой, но делать зло своим соседям; или же все их признания, которых было изрядное количество, были добыты посредством применения жестоких пыток, к которым прибегали охотники на ведьм. На все эти вопросы, насколько я знаю, ответ еще не найден. Но настоящее повествование позволяет мне продлить прелюдию. Я не могу всё это сразу отбросить прочь, как пустые, лишенные всяких оснований, выдумки. Читатель должен понять сам.
Однажды, в Кастрингэме одну несчастную женщину приговорили к аутодафе[62]. Звали её миссис Мозерсоул, и она отличалась от обычных деревенских ведьм тем, что была намного их богаче и занимала более влиятельное положение в обществе. Попытки её спасти были предприняты несколькими уважаемыми местными фермерами. Они сделали всё для того чтобы оправдать её, и очень сильно хотели изменить вердикт присяжных.
Судя по всему, роковыми для неё оказались показания тогдашнего владельца Кастрингэм Холла – сэра Мэтью Фелла. Тот под присягой поклялся, что видел её три раза из своего окна, – «на ясене возле моего дома[63]». Она сидела, на ветке дерева, в одной сорочке, и срезала маленькие веточки каким-то странным кривым ножом, и когда она это делала, было видно, что она разговаривает сама с собой. Каждый раз сэр Мэтью делал всё возможное, чтобы поймать эту женщину, но каждый раз её пугали случайные шорохи, которые возникали по его милости. Поэтому, единственное, что ему удавалось видеть каждый раз, когда он шел в сад, – это зайца, бежавшего через тропинку по направлению к деревни.
На третью ночь он изо всех сил старался догнать её и бежал до самого дома миссис Мозерсоул. Но ему пришлось четверть часа стучать в её дверь, прежде чем та вышла очень рассерженная и с виду очень заспанная, как будто только что встала с постели; а он не смог найти никакого объяснения такого позднего своего визита.
Главным образом на основании этих показаний, хотя были и другие менее шокирующие от других односельчан, прихожан одной церкви, миссис Мозерсоул была признана виновной и приговорена к смерти. Её повесили через неделю после суда в городе Бери-Сент-Эдмундс[64], а вместе с ней еще пятерых или шестерых несчастных.
Сэр Меттью Фелл, в то время он был помощником шерифа, сам, лично, присутствовал при этой казни. Это было тоскливое мартовское утро, и шел нудный моросящий дождь, когда телега с приговоренными к смерти тащилась на поросший дикой травой холм, находившийся за Северными воротами, где стояли виселицы. Другие жертвы были вялые и безразличные к своей дальнейшей судьбе или сломлены пытками; но миссис Мозерсоул была, что в жизни, что на краю гибели, совсем другого характера человек. Её неистовый гнев, как свидетельствовал в своем отчете о проведенной казни докладчик, оказал настолько сильное влияние на очевидцев, даже на палача, что это послужило неопровержимым доказательством того, что она является живым воплощением бесовской силы в глазах тех, кто видел её. К тому же она не оказывала никакого сопротивления служителям закона; а только смотрела на тех, кто посягнул на её жизнь таким ядовитым змеиным взглядом, что один из присутствующих при казни впоследствии говорил, что шесть месяцев после этого мысль о ней преследовала его, и он не мог от неё отделаться.
Единственное, что она произнесла, – бессмысленные, на первый взгляд, слова: – "Будут гости в Холле", которые она приглушенным голосом повторила не один раз.
На сэра Мэтью Фелла поведение этой женщины во время казни впечатления не произвело. У них по этому поводу состоялась беседа с Викарием его церковного прихода, с которым он возвращался домой после того как суд закончился. Свои показания в суде он не особенно охотно давал. У него не былоо мании преследования ведьм, но, как он утверждал после, не мог дать никаких других показаний по этому делу кроме тех, которые он дал, и что он не мог ошибиться, описывая то, что видел собственными глазами. Весь этот процесс был ему глубоко отвратителен, потому что он такой человек, которому больше нравится делать приятное тем людям, кто находится рядом с ним. Но он считает, что чувство долга его заставило пойти на такой шаг, и он поступил правильно. Такие мысли терзали его душу, а викарий приветствовал подобные откровения, поскольку, так на его месте поступил бы любой здравомыслящий человек.
Прошло несколько недель после этого события, и когда в мае наступают дни полнолуния, викарий и наш достопочтенный сквайр опять встретились в парке, они шли к Холлу вместе. Леди Фелл уехала к своей матери, которая была тяжело больна, и сэр Мэтью оставался в доме один; так что для него не представляло особого труда уговорить викария, господина Кроума, заглянуть к нему в дом на поздний ужин.
В этот вечер сэр Мэтью был не особенно расположен поддерживать компанию. Главным образом они разговаривали на темы, касающиеся семьи и церковного прихода, и, пользуясь удобным случаем, сэр Мэтью составил для себя в письменной форме памятку, в которой он изложил свои пожелания и намерения относительно ведения дел в своем поместье, и которые впоследствии оказались исключительно полезными.
Когда господин Кроум, около девяти часов вечера, засобирался домой, они вместе с сэром Мэтью решили немного прогуляться по покрытой галькой дорожке, которая была за домом. Но тут произошел случай, который сильно повлиял на господина Кроума. Они находились около ясеня, который как я уже говорил, рос возле окон дома, как вдруг сэр Мэтью остановился и сказал:
– Что это там бегает вверх и вниз по стволу дерева? Это случайно не белка? Но все белки в это время должны спать.
Викарий посмотрел и увидел существо, которое двигалось, но при свете луны он не смог разобрать какого оно было цвета. Отчетливые очертания, все-таки, ему удалось разглядеть на мгновение, и этот облик глубоко врезался в его память, он говорил, что мог бы поклясться, хотя это и звучит глупо, не известно белка это была или нет, но у этого существа было больше чем четыре конечности.
Кроме этого за такой короткий промежуток времени они ничего не успели заметить, вслед за этим они разошлись. Возможно, они встретились бы опять, но только не в этой жизни.
