Я вытащил Викторию погулять в парк, но и там она стала выкручиваться и лгать.

И от неё невыносимо несло чёрной магией. А когда под повязкой не нашлось метки, я понял, что ошибся.

Нет, не истинная. Но кто? Приманка? А мои чувства – магический морок? Маги подозревали, что нечто похожее могло лежать на отце, когда он женился на Кристинии…

Меня так скрутило от злости, что я едва удержал взбесившегося зверя. Снова напомнил себе, что верить никому нельзя. Никому. Едва расслабишься – вонзят нож в спину. Отвернёшься – сыпанут яда. Умрёшь – спляшут на могиле.

И эта девушка… Быть может, она была тем самым ядом, тем самым острым ножом.

Однако, доказательств её злых намерений не было. И оставался шанс, что всё куда проще. Что я, как дурак, повёлся на необычайную красоту девушки. Ведь Виктория была блистательно красива. Сложно было отвести от е неё взгляд, каждый провожал её глазами, женщины скрипели зубами от зависти. Виктория ослепляла и притягивала, всё в ней было совершенно.

Лгать же она могла по многим причинам… Задержать её на основании “запаха чёрной магии” было сложно. Не хотелось так сразу обострять отношения с местными аристократами. Так что девушку я отпустил.

Вторая наша встреча произошла случайно. Или якобы случайно? Нас свёл фестиваль цветов и культисты, что там промышляли.

Когда увидел девушку в маске с кровавой раной на ладони, то первое, что подумал: “Только бы не она. Только бы не Виктория. Пусть это звенящее чувство внутри ошибётся”.

Нет, не ошиблось.

Её боль и страх я ощутил как свои. И, прежде чем успел себя остановить, уже поднимал Викторию на руки, уже нёс в свою карету. Невозможно было поступить иначе.

Зверь скрёбся и скулил, по непонятной мне причине, желая быть к девушке ближе. А она вновь пахла удушливым страхом, смотрела так испуганно и потерянно…

Решение оставить Викторию в резиденции оборотней было не самым правильным, но единственно возможным. Культисты не оставили бы её в покое, а я не смог бы спать, зная, что ей могут причинить вред.

Я думал: “Прослежу, понаблюдаю, ничем не буду выдавать свой интерес. Попытаюсь понять, какой хитрой магией она промышляет”. Но проще сказать, чем сделать. В первые же дни мои собственные солдаты стали источником проблем. Когда увидел, как они зажали Викторию, перед глазами помутнело. Зверь вырвался, клыки заломило, в голове билось горячо и жадно: “Моя. Моя… ”

Очнулся лишь когда её рука коснулась меня. А её голос произнёс: “Алан, прошу вас…”

Лишь тогда я осознал, что происходит.

Никогда бы не подумал, что кто-то может вот так запросто усмирить моего зверя. Прикоснуться к нему в момент ярости и остаться невредимым. Как она переступила через страх? Зачем? А если бы на неё кинулся?

Потом в жутких кошмарах снилось, будто Виктория подходит, касается, а зверь бросается на неё, рвёт зубами девичье горло, глотает сладкую кровь… А потом приходит в себя. Но уже поздно.

И только я начинал допускать мысль, что возможно Виктория вовсе не “шпион культа”, она подбросила новой пищи для подозрений.

Демон меня дёрнул тащить её с собой к Костяной башне! Но в итоге Виктория спасла нас всех, сказав про пелену. Пришлось в спешке оставить девушку с телохранителем.

Я-то был уверен, что она с Ри в безопасности, а стоило бы вспомнить, что Виктория плевать хотела на приказы.

В Башне схватился с чёрным магом. Тот оказался крепкой тварью, положил с десяток моих солдат, у него было проклятое оружие – из кровавого льда, заговорённого жизнью невинного.

Культиста я уничтожил, но и он меня ранил, да так, что едва не отправил на тот свет. Пришлось перекинуться в волка, в человеческом теле низкий болевой порог, а терять сознание на территории врага было нельзя.

Когда увидел в башне Викторию, то решил, что брежу. Иначе, что она тут делает? Как пробралась? Как сбежала от Ри?

Она и правда пришла… Я уж было решил, что уж сейчас она покажет своё настоящее лицо. Попытается добить. Даже притворился, будто без сознания, подпустил совсем близко… Ждал, что она сделает?

А она, дурочка, дрожащими от страха руками полезла одевать на меня кристалл. Да ещё и заплакала. Зачем? По кому?

Перекинувшись в человека, я обнял Викторию. И сердцу стало так тепло, словно его укутали одеялом. На единственный миг я позволил этому чувству проникнуть в душу… и пропал. Понял, что не смогу её отпустить. Никогда и никуда.

После башни дни полетели кувырком, и снова всюду – она. Наваждение, которому невозможно сопротивляться. Мир сузился до одной точки, запахи – до единственного аромата. Зверь метался внутри. Я не мог думать ни о чём, кроме как поймать, присвоить, оградить от всех опасностей и перегрызть глотку любому, кто попробует посмотреть в её сторону.

Столько раз приходилось одёргивать зверя, что и не счесть.

Я перебрал свою библиотеку, поднял архивные книги, чтобы попытаться выяснить, бывает ли так, что метка у истинной пары не проявляется? Или, может, что-то её скрывает? Ответ был неутешительный – либо она есть на запястье, либо нет. Одно из двух… Но, всё когда-нибудь случается впервые, верно? Да и те источники, что были под рукой, могли просто не владеть информацией о редких случаях.

Мне не хотелось признавать, что я пошёл по стопам отца. Попался в любовные сети без оглядки на метку.

А потом Виктория рассказала про книгу судьбы…

Я и правда подобное слышал, но не верил. Не хотелось думать, будто сказка может управлять моей жизнью. А ещё больше не желал допускать мысль, будто вот он – ответ. Притяжение между нами – эффект книги.

То, что по сюжету я должен убить Викторию, вовсе значило, что стоит держаться от девушки подальше. Если это, конечно, правда.

На всякий случай отправил письмо в замок к главному магу. Ищеек разослал за информацией. А сам пытался отгородиться от чувств, Виктории наговорил грубых слов. Чтобы она держалась подальше. Но вскоре понял… не получится. Не смогу отпустить. Лучше уж вместе придумать, как быть с сюжетом и с отсутствием метки. И с чувствами, от которых не продохнуть.

Виктория так глубоко в меня вросла, что если вырывать, так сразу с сердцем.

А потом случилась то утро… когда я узнал, как зовут её мать.

Алан

Случившееся в тот день возле озера, до сих пор приходит во снах. Накидывается голодной чёрной тварью, молниями вспыхивает под веками, раздаётся в ушах раскатами грома. И я, как тогда, вижу Викторию.

Она стоит передо мной – прекрасная как богиня. Тёмные волосы развеваются на ветру, по бледным щекам скатываются дождевые капли.

“Мою мать зовут Кристиния”, – говорит она.

Эти слова – будто удар молотом по затылку. Шок настолько сильный, что Виктория легко читает его на моём лице.

Её красивые глаза до краёв наполняются страхом. Она пытается что-то нелепо объяснять, выдаёт один невероятный факт за другим. Вокруг поднимается такая буря, что я уже не могу разобрать слов. Лишь мучительно пытаюсь понять… Зачем?

Зачем она лгала, что не имеет отношения к культу? Зачем теперь рассказала про Кристинию? Зачем упоминает метку, если на её запястьях пусто? Ветер качает деревья, небо раскалывают молнии, воздух шипит от чужеродной магии. Природа бури – черно-магическая… Значит, Виктория заманила меня в ловушку? А её слёзы – очередной один спектакль?

Прежде чем успеваю сделать хоть что-то, небо вспыхивает, а нутро скручивает жгучей болью. Слышу, как Виктория что-то говорит про книгу… а дальше вспышка. И темнота.

Когда вновь открываю глаза – рядом Элиза. Заливаясь слезами, она водит надо мной светящимися ладонями. Лечит рану? Хотя физически я чувствую себя нормально.

Небо очистилось от туч. Солнце светит ярко, как никогда.

Виктории и след простыл.

– Где… – спрашиваю. Но уже знаю ответ.

Ушла. Сбежала… Не без помощи чёрной магии, от которой открещивалась.

– Она всё-таки злодейка… Кто же мог знать, – жалостливо шепчет Элиза, – Виктория притворялась такой доброй, а оказалась хуже змеи!