— В армии началось брожение, — перевел тему Кейд, видя, как в глазах Джона появляется интерес к оговорке Алана. — Поэтому на сей раз будет очень весело. Кто-то пытается вновь вбить клин между коренными жителями и пришельцами.

— Неужели ты думаешь, что генерал Костана может быть на стороне мятежников?! — удивился Джон.

— Все может быть, — пожал плечами Кейд.

— Он же боевой генерал… У нас его все любят и уважают… В армии особенно, — пробормотал Джон.

— В этом вся и беда — многие хорошие люди могут быть на другой стороне, — ответил Кейд. — Именно этим и страшна гражданская война.

Налеты и атаки тварей на Миранду все продолжались, заставляя жителей города погружаться во все большее и большее уныние. А еще этот карантин… Болезнь, найти причину которой так и не получалось. А ведь кто-то болтал, что сами медики эту болезнь или разносят, или же нашли от нее лекарство, но горожанам его пока не дают. В последнее верилось с трудом, но за несколько месяцев на город обрушилось столько несчастий, что отчаявшиеся люди поневоле стали искать виновников своих бед. Медики к тому же, в подавляющем своем большинстве, были людьми в Миранде пришлыми…

Где собирались несколько овдовевших, осиротевших несчастных, там и начинали рождаться мрачные мысли и гипотезы. Горе — плохой советчик, а ум, не слишком развитый, — неисчерпаемый источник фантазий и нереальных вымыслов, один другого страшней. И если большинство мужчин ушли в ополчение и были заняты с утра до вечера, то многие женщины и старики оказались людьми свободными, не занятыми по осадному времени. В Миранде вообще работало мало женщин — традиции, как ни как, а тут еще фабрика, лесопилка да школа с училищем закрылись, вот и не знали дамы, чем себя занять. Родные и близкие же болели и умирали у них на руках…

— Ты представляешь, Нэнси, дочка-то нашего аптекаря умерла! — встретила такими словами одна приятельница другую возле полупустой хлебной лавки. — А какая красавица-то была! Какая красавица!

— Ее ж тоже в госпиталь забрали? — взмахнула руками Нэнси. — Вот как моего Джеральда. Как забрали, так и все!

— И не говори! — рябая Като покачала головой. — Уж я ему говорила, аптекарю нашему, чтоб не отдавал ее этим изуверам, но он… — женщина махнула рукой. — Да что с него взять, как по весне эти твари жену его порвали, так совсем разума лишился — в ополчение это записался, этим изуверам в их лаборатории помогает…

— Девку-то жалко…

— И не только ее, — вдруг раздался вкрадчивый голос у них за спинами. Почтенные матроны степенно развернулись к неожиданному собеседнику. Им оказался высокий худой мужчина с водянисто-голубыми глазами. — Прошу прощения, что вмешался в ваш разговор, но я оказался невольным слушателем, а эта тема мне глубоко небезразлична, — мужчина склонил голову в учтивом поклоне, прижал правую руку к сердцу. — Моя жена недавно тоже туда попала и скончалась.

Женщины заохали, выражая сочувствие.

— Болезнь эта страшная, она забирает лучших людей, — с притворной болью в голосе заверила нежданного собеседника Нэнси, поправляя вдовью шляпку с вуалью, что ей удивительно не шла.

— Вот об этом-то и стоит задуматься! — воскликнул мужчина. — Уж слишком избирательна эта болезнь. А может это и не болезнь избирательна, а те, кто поставлен от нее излечивать?

— Ну, полноте, — взмахнула рукой Нэнси. — Если б только девиц и юных замужних девушек брали, я бы согласилась с вами. А так… Ну, вот Джеральда, мужа ж моего, тоже забрала эта болезнь, а уж он-то на женщину никак не походил, пропойца проклятый, — она не заметила, что противоречит своим прежним словам о лучших людях. Но незнакомец этого тоже не заметил, как и рябая Като, немедленно заявившая:

— Так то ж для маскировки! Да и твой хоть пил, но быка свалить мог! Не прибери его болезнь, еще б нас всех на погребальный костер отправил бы.

— Вы правы! Правы! — воскликнул вдовец, прикрывая глаза ладонью, словно пытаясь скрыть нежданные слезы. — Они забирают красивых женщин для себя, а на мужчинах опыты ставят! Испытывают вирусы различные. Недаром столько пришлых медиков нагнали, да еще этот карантин ввели, и поезда не пропускают. Ждут, что дальше будет, чтоб испытать этот вирус на нас!

— Да, ну, что вы! — возмутилась Нэнси. — Это ж совсем не по-человечески. Да и боги Света такого не допустят… Нет, нет…

— Ой, от этих пришлых чего только ждать не приходится, — авторитетно заверила товарку Като. — Вон на этого посмотри, на их нового, командира летчиков. Зверь же! Ну, чистый зверь! Мой сын весь в синяках от него ходит, а слово ему скажет, тут же по зубам получает. А он всего-то слесарничает в их гарнизоне. Так что от этого ждать чего угодно можно.

— Но боги не допустят… — несмело возразила более благоразумная и рассудительная Нэнси.

— Они уже допустили, — печально покачал головой мужчина. — Уже… Я так хотел увидеть мою прекрасную жену, что пробрался в их флигель в госпитале, а там… — он спрятал лицо в ладонях, а плечи его судорожно дернулись, словно бы от подавленных рыданий. — Ох, видели бы вы, что эти изверги творят! — прошептал подавленный несчастный вдовец. — Они всех женщин держат привязанными к кроватям, или вовсе на цепи! А мужчин в самых настоящих клетках! Они ставят им непонятные уколы, пока те не ослабеют, а потом еще живых вскрывают, и смотрят, какие произошли изменения в их организмах. А чтобы бедняги не орали от боли, им вырывают языки… Это было страшно… Сколько людей еще умрет в их лабораториях, и что ждет нас всех?!

Кумушки ахали от ужаса, но ни одной из них не пришло в голову спросить у незнакомца, что ж он делал в этом флигеле и как остался незамеченным, коли там происходят такие зверства?

— Это ужасно! Ужасно! Как боги такое могли допустить?! — прикрыла рот ладонью впечатлительная Нэнси. Она искренне переживала за «замученных» сограждан и вспоминала своего сгинувшего мужа, которого при жизни готова была собственноручно удавить.

— Допустить? — горько усмехнулся незнакомец. — Они ничего не знают. Боги спят. А на нашей земле творится такой ужас, и творят его те, кто должен нас защищать: солдаты и врачи! — он в отчаяние покачал головой, а потом продолжил. — А теперь прошу меня извинить, но меня ждут дела. Доброго вам дня. Бойтесь медиков и солдат. Бойтесь…

Мужчина удалился, скорбно опустив голову, а две кумушки смотрели ему в след. И если Нэнси прибывала в неподдельном ужасе, то глаза Като уже горели: она предвкушала, как расскажет своим подругам эту страшную новость, смакуя все подробности, которых она чуть-чуть добавит. Для достижения большей правдоподобности, ясное дело!

Врачи — зло! Это говорят и жрецы, и подтвердил этот милый джентльмен… Кстати, а кто он такой? И что в итоге стало с его женой? Это весьма украсило бы рассказ, да. Ладно, главное — он подтвердил слова проповедников, и за врачами вскрылся еще один страшный грех! Грех, который со временем искоренят истинные защитники людей и Миранды, а не эти жестокие тупые изуверы, что заполонили добропорядочный город.

33, месяц Облаков, 5555 года — 01, месяц Дождей, 5555 года

Марк как всегда удобно расположился в своем кресле за письменным столом. В открытое окно залетал ставший холодным ветер пустыни. Вечер и зима… Ночи стали холоднее и длиннее, огни на башнях храма стали ярче пылать, подогревая веру жрецов, послушников и воинов, а первые хорошие результаты диверсий взбодрили даже самого Марка. Честно говоря, если у Майлза так пойдет и дальше, то со временем он заменит Ринго.

Хитрец Дарел сговорился со жрицами Пантеры, с их новой верховной жрицей, которая, как доносили прознатчики Марка из Фритауна, сама была настоящей пантерой. Прежняя верховная жрица очень удачно погибла в бурю, а несколько жрецов высшего Круга Посвящения, решивших не поддерживать кандидатуру Ириалиссы на предстоящем голосовании, весьма удачно отбыли накануне собрания в главный храм да так и затерялись в пути. Ириалисса же была замужем (вот это новость!) за командующим Северо-восточным военным округом. Генерал Костана, ее супруг, конечно же, принял сторону любимой жены. Поэтому Дарел сумел направить к нему Майлза, не упоминая о том, что Майлз — храмовый воин Сета.