— Т. е. подобные мысли о сдаче болезни и желательности смерти — влияние из вне? — удивился Дримс.

— Да, — кивнул прапорщик.

— А пьянство — это что-то иное? — уточнил капитан.

— Не все крепки духом, — пожал плечами Артур Беннет, сам злоупотреблявший огненной водицей. Впрочем, он и не был коренным жителем Миранды. — Они так борются с депрессией и продлевают существование, чтоб искупить грехи прошлых жизней. В свое время меня очень заинтересовал данный феномен, я даже пару статей написал в научные журналы…

— Искупают грехи, совершая новый грех — пьянство?! — перебил его Дримс, пораженный местной логикой.

— Строго говоря, пьянство — не грех, с теологической точки зрения, — вступил в дискуссию майор Сивир. — Но насколько мне удалось изучить данный феномен моральных устоев местных жителей, в их глазах употребление алкоголя — способ искупить прежние грехи, чтобы не прервать свое существование раньше отмеренного богами Света срока. Так что в данном вопросе наши с прапорщиком Беннетом изыскания и мнения полностью сходятся. Стремление как можно быстрее умереть не свойственно жителям Миранды. Это привнесено извне, и мне, как только что назначенному коменданту Миранды, — он кисло усмехнулся, — весьма интересно найти источник этого влияния. Тем более, что армия будет, с точки зрения обывателей, подпавших под действие новой странной доктрины, мешать свершиться каре богов и искуплению грехов заболевших. Это, несомненно, выльется в мятежи и вооруженное противостояние штатских и военнослужащих.

— Из всего сказанного я ни хрена не понял, — признался Лавджой. Дримс подозревал, что одноглазый капитан лукавит. Он куда умнее, чем упорно желает казаться.

— Мать вашу, развелось философов-интеллектуалов! — гаркнул Лэндхоуп. — Короче, господа офицеры и прапорщики, всем их задачи ясны? Повторять не надо? Исполнять! Пофилософствуете в другое время и в другом месте!

Расходились с совещания у Лэндхоупа все уже вечером.

Полковник попросил задержаться Лавджоя и Дримса, отпустил секретаря, запер дверь, посмотрел в глаза оставшимся капитанам, а затем подошел к своему заветному шкафчику и вытащил бутылку бренди, три стакана и сам разлил присутствующим.

— А теперь расскажите мне свои соображения, капитаны, — попросил он, пригубив стакан.

— А чего тут рассказывать, господин полковник? Я уже все сказал, — пожал широченными плечами Лавджой.

— Твой Алонсо сможет сравнить все и сделать правильные выводы?

— А то, — криво усмехнулся Лавджой. — Жить-то он хочет.

— Нужна разведка, у нас нет сведений достоверных и полных, — Ривс посмотрел на свой стакан, отпил.

— У тебя итак всего две ударные вертушки осталось, не проси даже, — немедленно отозвался Лэндхоуп. — Мы вообще в полной… Такого еще не бывало никогда.

— Именно поэтому я и хотел предложить наземную разведку, — пожал плечами Дримс.

— Рехнулся? — совершенно спокойно осведомился Лавджой, отвечавший не только за стену, а также за наземную разведку.

— Нет, — Дримс пожал плечами. — Это единственный выход. Мы не знаем, чего ждать, что будет, сколько их, и я уверен, что ими кто-то управляет. Нужна разведка.

— Дримс, — вздохнул Лавджой, — их всех сожрут, как только они выйдут за стены города. К тому же, кто болотными тварями может управлять?

— Лавджой, я предлагаю закинуть людей в тыл тварям, пусть посмотрят издали, проверят их лежбища, остатки гнезд и нор, по следам пройдут. Этой информации будет больше, чем у нас есть сейчас.

— Это слишком опасно, — покачал головой Лэндхоуп.

— Пусть согласятся добровольцы, бессемейные, у кого больше шансов выжить. Иначе мы все станем обедом, — Ривс допил бренди. — Я пойду с ними, у меня больше шансов вернуться.

— Ты никуда не пойдешь, не в это нашествие. У меня некому командовать, — отрезал «гном». — Что я тебе, дурья башка, говорил про геройство тут?

— Полковник Лэндхоуп, это не геройство. Я прекрасно владею оружием, в данный момент я нахожусь в хорошей физической форме. Я тут чуть ли не единственный, кто не пьет, следовательно, у меня не нарушена быстрота реакции и прекрасный слух, а также зрение и обоняние, что в нашей ситуации не маловажно, — настаивал капитан, сам себе поражаясь.

— Нет, ты не пойдешь. Ты не знаешь мест и с тварями в открытом бою не сталкивался. Только несколько раз на стене до пика нашествия и в воздушном бою, — отрезал «гном». — Лавджой, Дримс прав, нам нужна эта информация. Пусть пойдут твои разведчики. Дримс и еще кто-нибудь забросит их в тыл тварям, пусть посмотрят по следам и прочим признакам, что там такое.

— Хорошо, — согласился Лавджой. — Это действительно разумно, но опаснее чем всегда. Обычно в разгар нашествия, — сегодняшний приступ мы можем считать именно разгаром нашествия, — мои разведчики сидят за стенами. Это будет очень рискованно.

— Им дадут повышенные боевые, — поморщился Лэндхоуп. — Но пусть отправятся только лучшие и добровольцы, и бессемейные.

— Хорошо, я поговорю.

— Тогда, пока задачи на ближайшие три дня: Дримс чинит вертушки, Лавджой ищет добровольцев, Алонсо предоставляет нам всю информацию и анализ, потом совместно вы устраиваете выброску в тыл тварям. Разведчики передают всю информацию, ты, Дримс, обеспечиваешь их эвакуацию. На имеющихся данных корректируем план обороны, разработанный на дневном совещании, — подвел итог полковник.

Утром следующего дня Ривс нашел своих горе-техников на складе, они приготовились опустошить по первому стакану за день. От удивления и возмущения Дримс даже потерял дар речи и не знал, что же ему сказать. Зато не растерялся Бен и сообщил, что вертолеты починить невозможно, во всяком случае, без помощи из вне, что они могут сделать, они итак делают, не надо ждать от них невозможного. Вот уже починили самый последний сломанный агрегат. А нашествие… А что нашествие? Раньше же как-то отбивались, и на этот раз отобьются.

Капитан Дримс ушел посрамленный, обалдевший от философии и поведения своих подчиненных. У его машины копались техники, явно разделявшие философию своего пьющего начальства — Бена и Рыжика.

Такого капитан не ожидал.

14, месяц Яблок, 5555 года

Меример Танн коротал ночную вахту на пульте связи с Сандерсом. Сандерс давно завалился спать, предоставив пухлячку Мерри в одиночку отдуваться на посту, но толстячок был вовсе не против: напарника он не терпел. Сандерс откровенно вымогал деньги у всех своих сослуживцев, проштрафившихся на любых мелочах; если ему не хотели платить, то жизнь этого человека превращалась в настоящий кошмар.

Мерри как всегда проверил все оборудование, принял несколько телефонограмм, отправил пару сводок, что ему принесли другие дежурные, но в четыре часа ночи делать особо было нечего, поэтому сержант Танн погрузился в невеселые свои мысли, что терзали его уже несколько недель.

Меример всю жизнь прожил в Нерейде, отлучившись на несколько лет лишь для учебы в институте, где звезд с неба он не хватал. Вернувшись в родной город, парень по совету матери сразу пошел в армию: тут и платили больше, и уважения было много, да и шансов вырваться из Нерейды тоже хватало. Все шло хорошо, пока не умерла сама мама — банальный инфаркт. Оставшись один-одинешинек, Мерри ударился во все тяжкие, начал пить, а напившись хулиганить и даже нарываться на драки. Вскоре в очередной драке он случайно убил своего сослуживца. Парня ждал трибунал. В ужасе он сидел перед трупом, не в силах даже встать и бежать, куда глаза глядят. К перепуганному Мерри подошел генерал Родес и предложил все устроить в обмен на небольшую помощь самому генералу. Само собой Танн согласился.

Два года, прошедшие с той роковой ночи, стали для тихого паренька самыми страшными в его жизни. Особенно последние несколько месяцев. И чем больше сержант помогал своему покровителю, тем больше понимал, что дороги назад у него уже нет. Если он сдаст Родеса, он сам себя подведет под расстрельную статью или пожизненное заключение. Вот только сил молчать дальше у него уже не было.