Роа вскочил, едва клыки мисс Лисс продрались сквозь колючие ветки. Она метнулась к нему, даже не дрогнув, когда шипы впились в её липкие глаза.

Роа выскочил из зарослей и бросился наутёк. Учительница гналась за ним по лугам, где учила их рыть мордой мягкую землю. Она гналась за ним по канаве, где они копали земляных червей. Она гналась за ним вдоль кустов ежевики, где они рвали десерт, вниз по Падучему Холму, где они играли в охотников и ястребов.

У подножия холма в овраге протекал ручей. Роа хотел перескочить на другую сторону, но ударился рёбрами о подводные камни, тихонько взвизгнул и запрыгал, поднимая брызги, обратно на мелководье. Он выбрался из тины и вжался в тень осыпающегося берега, пытаясь отдышаться, унять дрожь и не наделать шума.

– Ну, пожалуйста, пусть это будет экзамен, – шептал он. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Пролетали мгновения. Жужжали мухи. Закаркал ворон.

Роа метнул глазами по сторонам. Если остаться в овраге возле ручья, мисс Лисс может напасть на него сверху. Но в каком направлении бежать? Вверх по течению или вниз? Что-то подсказывало ему: в одну сторону – путь к свободе, в другую – к учительнице.

Роа приподнял усы. Он не замечал тени мисс Лисс на том берегу, не слышал за журчаньем воды её дыхания, сдавленного паутиной. Из-за мёртвой рыбы в ручье не чувствовал жёлтого зловония. Откуда ему было знать, в какую сторону двинуться?

– Кар-р! Кар-р!

Чёрные крылья ворона поблёскивали на высокой ветке. У птиц в лесу самый лучший обзор. Они могут подсказать, кто когда идёт и откуда. Но птичьи языки трудные. Надо выучить, какую песню поёт каждая птица, да ещё запомнить тончайшие переливы трелей и что они значат. Роа, в отличие от Мии, не так уж плохо выучил песни, но даже ему было далеко до Бизи, у которой будто у самой на ушах росли перья.

– Кар-р! Кар-р!

– Надеюсь, ты говоришь, она справа, – прошептал Роа птице.

Он направился по ручью вверх. Правда ли мисс Лисс научила его немного разбираться в птичьих повадках, или это было чистое везение, Роа никогда не узнает. Он вывернул на высокий уступ над оврагом и вдалеке увидел учительницу. Она уставилась в воду, а исколотая шиповником морда сочилась кровью.

Её голова медленно поднялась. И как только они с Роа встретились взглядами, она перемахнула через овраг и погналась за ним.

Роа снова бросился бежать. Дышать из-за духоты было трудно. Сердце колотилось, готовое разорваться. Если это экзамен, можно сдать его однажды и навсегда? Надо бы отыскать, где спрятаться, куда учительница наверняка не пролезет.

– Всегда найдутся кротовьи ходы, – рассказывала мисс Лисс. – Там тесно, но если пролезут усы, пролезете и вы сами.

На этот раз Роа мчался на юг, в другую сторону от багрового, туда, где река была мелкой. Он проскакал по заросшим илом камням – каждый из них норовил столкнуть его в воду, но Роа оказывался проворней. Он не слышал позади себя всплесков воды, но не останавливался, пока не добрался до противоположного берега. Только тогда он отважился посмотреть назад.

Мисс Лисс заскользила по берегу и резко остановилась. Липкие глаза уставились на реку. Она ступила на первый камень, но едва коснулась лапой воды, как всё её тело сжалось и отпрянуло назад, будто её схватили за морду и чуть не утащили на дно, а спина выгнулась так, будто мисс Лисс решила цапнуть себя за хвост.

Сбитый с толку, Роа покачал головой. Мисс Лисс никогда не боялась воды. Ему хотелось вернуться к ней, провести по её спине мордой, утешить. Но страх погнал его дальше к кротовьему ходу.

Входом служила неприметная щель, зажатая в корнях дерева. С прошлого раза, когда учительница отправила всех лисёнышей в кротовий ход, Роа немного подрос, но всё же попытался протиснуться внутрь. Усы цеплялись за земляные края. Корни заставляли прижимать уши. Камень царапал шкуру и давил на живот так сильно, что Роа едва не расстался с мышью под ежевикой, съеденной на завтрак.

Застрял.

Роа скрёб когтями и извивался, но никак не мог проскользнуть глубже. Камень больно впился в бедро. Роа брыкался задними лапами и размахивал хвостом, коченея от страха, что его сейчас укусят. И замер, выдохся. Он вспомнил медовые глаза мисс Лисс, её золотистую шубку – какой она когда-то была – и снова принялся брыкаться и извиваться, всем своим существом желая сдать этот экзамен.

Камень вдруг подался и раскрошился. Роа скользнул во тьму. Подступившие слёзы не давали дышать. Корни и сырая земля укутывали его со всех сторон. Уютно, темно, спокойно. В прохладе подземелья шерсть поднялась иголками, дыхание успокоилось, а сердце забилось наконец ровно.

Спасся…

Спасся…

…

Роа не сводил глаз с маленького каменистого входа. Он ждал, что мисс Лисс сунет морду внутрь и скажет, что он сдал экзамен. Он ждал, что она поможет ему выбраться на солнышко, вылижет грязь из его шерсти, вытащит из хвоста шипы и скажет, что он быстрее и сообразительнее всех остальных лисёнышей.

Снаружи засвистел ветер. С ветром прилетел звук. Кто-то громко сопел. Будто дышал сквозь паучье гнездо. И опять жутко клацал зубами.

Клац. Клац-клац.

Сердце едва не выпрыгнуло. Роа успокаивал себя тем, что мисс Лисс внутрь не поместится. Что она очень большая.

Клац-клац-клац.

Он передёрнул ухом. Невидимые зубы клацали как-то иначе. Невидимый нос сопел, присвистывая чуть звонче.

Клац-клац, клац-клац.

В каменистую щель скользнула чья-то морда, наполняя подземелье жёлтым зловонием. Роа прижал уши. Морда принюхалась.

Шмг-шмг.

Сердце Роа похолодело. Нос принадлежал не мисс Лисс. Он был маленький. И сухой.

Шмг-шмг-ш-ш-шмг.

Шерсть на морде лоснилась от грязи…

Ш-ш-шмг.

– А-Алфи? – пробормотал Роа.

На недоростка было страшно смотреть. Лапы изъедены в кровь. Язык, весь чёрный, болтается между зубами. Шея дёргается, будто сломанная ветка на ветру.

Роа прижался задом к земляной стене. Выхода не было. Некуда бежать. Там, где казалось уютно и безопасно, стало вдруг чересчур тесно, когда Алфи, хрипя и выгибаясь, втиснул туда своё маленькое искалеченное тело. Последнее, что увидел Роа, было собственное отражение в чёрных глазах брата – широких и пустых, как беззвёздное небо.

На другом краю Венцового леса маленькая лисичка, тяжело дыша, подбежала к своей норе:

– Мама! Мама!

Мама-лиса вышла на свет.

– Мия? А где братья, сестра?

Мама принюхалась.

– Что случилось? Ты… у тебя кровь!

У Мии перехватило дыхание, и она расплакалась.

– Я убежала, мама. Я убежала.

– Тише, тише, – сказала мама. – Подыши, успокойся.

Мие некогда было успокаиваться. Она рассказала маме всё как было. Рассказала, как мисс Лисс набросилась и покусала Марли и Бизи, а потом погналась за Роа. Рассказала про жёлтое зловоние.

В мамином взгляде что-то вдруг поменялось.

– Ну чего мы ждём? – вскрикнула Мия, порываясь в обратный путь. – Им же надо помочь!

Мама не двигалась с места. Тогда Мия открыла рот, хотела схватить её и потащить к Учебному дереву… но мама отступила подальше.

– Мия, – голос у мамы дрогнул. – Как ты поранила хвост?

Мия понюхала кончик хвоста, на котором запеклась кровь.

– Мисс Лисс хотела меня укусить.

– Мия… – не приближаясь, проговорила мама. – Вспомни как следует. Мисс Лисс прокусила шкуру?

– Н-нет, кажется, – ответила, запинаясь, Мия. Ей сейчас хотелось лишь одного: чтобы мама вылизала ей хвост и чтобы боль прошла. – Она… она просто выдернула несколько волосков. Кажется.

Мама посмотрела растерянно. И тут же взгляд её стал решительным.

– Идём, Мия.

Сбитая с толку, Мия поспешила за ней – над покрытой листьями крышей норы, мимо песчаного суглинка к сочившемуся неподалёку ручью.