Я ретиво покивала, чтобы она не вздумала ругать меня и продолжать свои монотонные речи, и отошла к постаменту.

Плакать по заказу умели все воспитанницы Беккитты, и я, не медля ни секунды, приступила к исполнению возложенных на меня обязанностей. Слезинки сначала неохотно катились по моим щекам, оставляя на коже влажные дорожки. Но когда я припомнила все, что со мной случилось, и стала себя жалеть, в моем сердце, будто что-то разорвалось, выпуская наружу водопад слез. Рыдая, не забыла вставлять хвалебные слова об умершем. Мол и красив был, и умен, храбр, аки лев, и могущественен, словно са’арташи и ир’шиони вместе взятые. Хотела прибавить, что и страшен, точно грыр, но передумала — вдруг не так поймут?! Вот и осталось только рыдать, захлебываясь слезами…

Но кто сказал, что плакать можно бесконечно?! Я вот не могу, да и не хочу больше! Лицо, наверное, покраснело, глаза опухли, в носу хлюпает — та еще красота! Ладно хоть в тусклом свете парочки свечей этого не видно, впрочем и смотреть не кому! Узкие окна-бойницы располагались слишком высоко, но я поняла, что снаружи наступил сначала вечер, удлинив тени в зале, а на смену ему пришла ночь. Мне сделалось зябко, и я плотнее запахнула на груди накидку. Ее легкая ткань годилась только на то, чтобы гулять солнечным весенним днем по саду и совершенно не грела, а весь огонь в каменных чашах был потушен. Несколько раз прошлась по всему залу, петляя между колонн, верхушки которых были украшены искусными барельефами. Поднесла ладони к трепещущим огонькам свечей, заворожено глядя на танец пламени на сквозняке.

Сколько я простояла вот так — не ведаю. Вокруг ничего интересного не происходило, только по залу витал ветерок, врывающийся с улицы, да слышались невнятные шорохи и мышиное попискивание.

Появление Гали в этом месте стало для меня неожиданностью. Призрачная помощница приложила полупрозрачный палец к синюшным губам, а затем поманила меня за собой. Признаться, в первые мгновения меня одолели сомнения, но потом я решила, что лучше пойти следом за знакомым привидением, чем прозябать в этом помещении наедине с мертвым эрт Каллонном, который и при жизни мне не нравился.

Так и вышли в коридор, едва освещенный масляными светильниками. Один из них я сняла с крючка, чтобы осветить свой дальнейший путь. Петляя по извилистым проходам, гадая, куда и для чего меня позвал призрак, я кралась очень осторожно, чтобы ненароком не нарваться на какого-нибудь бессонного служителя храма.

Гали замерла у широкой дубовой двери, требовательно указывая на нее.

— Зачем? — шепнула я, округляя глаза.

Гали повелительно мотнула головой в ответ на мой вопрос, настаивая, чтобы я прошла внутрь комнаты. Что я и сделала спустя минуту размышлений, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце.

Войдя, едва не охнула, узрев келью главного настоятеля храма. Призрак нервно пританцовывал в середине комнаты, показывая мне на изголовье кровати, в которой мирно почивал, похрапывал и ни о чем не догадывался эр настоятель.

Смело прошмыгнув внутрь и притворив за собой дверь, я на цыпочках направилась вперед.

Теперь мне стало видно, на что именно указывала Гали, там, в изголовье кровати располагался крюк, а на нем висела внушительная связка ключей. Со всей возможной осторожностью я приблизилась, но Гали выглядела сердитой и упрямо показывала мне на самый большой ключ, покрытый ржавчиной, в то время как его собратья были тщательно начищены и поблескивали в тусклом свете фонаря.

Дрожащими руками я сняла связку с крюка, ключи мелодично звенели, заставляя настоятеля тревожно шевелиться, а мое сердце ухнуть вниз. Замерев, взглянула на призрака. Гали вилась вокруг меня змеей и оставалась непреклонной. Не ведаю кого из Хранителей мне стоило благодарить за то, что настоятель не проснулся, пока я снимала ржавый ключ с большого кольца, на котором держалась вся связка под бешенный стук своего сердца, отдающийся шумом в ушах. Призрак все это время метался под потолком, а настоятель громко храпел.

И вот заветный ключ в моих руках, остальные я вернула на прежнее место и следом за призрачной сопровождающей выскочила в коридор.

Призрак привел меня в главный зал храма — у алтаря горели толстые черные свечи, чтобы Хранитель Врат смерти был доволен, пламя трепетало, отбрасывая таинственные тени вокруг. Гали юркнула за алтарь — там, в полу, обнаружилась деревянная крышка лаза, и я догадалась, зачем мне нужен ржавый ключ.

Приложив немало усилий, мне удалось открыть замок. В неярком свете масляного фонаря моему взору открылся тоннель, ведущий вниз и узкая винтовая лестница без перил. Спускаться по такой следовало весьма и весьма осторожно. Деревянную крышку я оставила открытой, потому как подозревала — возвращаться придется этим же путем. Спустившись, очутилась в каменном коридоре без дверей, довольно просторном и относительно светлом. Через определенные промежутки по всей его протяженности встречались витиевато украшенные арки, с которых свисали ажурные светильники, похожие на диковинные ночные цветы.

За очередным поворотом все стало прозаичнее — здесь появились двери с внушительными навесными замками, видно, за ними хранились различные припасы. Дальше коридор разветвлялся, и любопытство победило все страхи и опасения, заставляя меня двигаться быстрее.

Слева виднелась очередная искусно украшенная арка, а за ней широкая каменная лестница, чисто выметенная, дающая понять, что ей часто пользуются. Направо вело узкое ответвление, в котором властвовал непроглядный мрак, и тянуло холодом, сыростью и запахом плесени. Гали, естественно, звала меня именно туда. Недолго думая, я послушалась!

Шли мы по этому тоннелю довольно продолжительное время, чувствовалось, что уводит он глубоко вниз. Стало совсем холодно, а с потолка по неровным стенам стекала вода, хлюпая на полу под моими ногами. Кожаные сандалии совершенно не спасали от сырости, и я совсем окоченела. Стуча зубами, ускорила шаг, чтобы хоть немного согреться.

Когда призрак замер, и я осмотрелась у чего именно — охнула! Впереди маячили покосившиеся дверные створки, которые удерживались на весу только за счет нитей плотной паутины. Неосознанно сглотнула, но понимала, что отступать нельзя, потому изо всех сил толкнула дверь, прикасаясь через мягкие слои паутины к резному дереву, стараясь ни о чем дурном не думать. Известно — страх сумеет напридумывать многое, а воображение нарисует все в ярких красках, и останется мне, задыхаясь от ужаса, бежать назад.

С неимоверным грохотом деревянные створки рухнули, и под ними что-то захрустело. Подняв фонарь выше, я сумела увидеть, что стою перед входом в зал, пол которого усыпан острыми осколками разноцветного стекла.

Как назло, свет фонаря замерцал, показывая, что внутри заканчивается масло.

— Что тут было? — поинтересовалась я, осторожно ступая по осколкам, и Гали подняла голову кверху.

Я повторила следом за ней и от удивления приоткрыла рот. Мои широко раскрытые очи увидели, откуда насыпались эти стекляшки. Когда-то давно все они были частями великолепного витражного потолка. Теперь сверху темнел пласт плотной земли, из которого торчали пучки длинных корней, а среди них поблескивали острые грани осколков.

Призрак привычно поторопил меня, промелькнув пару раз перед лицом и метнулся дальше. У самой дальней стены располагался колодец. Необычный колодец, в котором никогда не было воды. В кольцах свернувшегося са’арташи — полузмея-получеловека — демона бездны и предка Беккитты.

Теперь я осознала, куда привела меня Гали — древнее святилище под Царь-городом, где в незапамятные времена находилась столица процветающего государства Ил'Вееда, правители которого истово поклонялись демонам бездны. Известно, что многие города умирают, а на их месте строят новые, погребая память о предшественниках под слоями земли и камней. Так случилось и с Ль'Гааром, а я, будто, прикоснулась к самой истории, глядя в белесые очи статуи, изображающей до пояса очень привлекательного мужчину. Высокий лоб, изысканная линия скул, острый подбородок и чувственные губы, чуть раздвинутые в улыбке. Длинные волосы, словно развеваются на ветру, мускулистый торс сообщает, что его обладатель владеет недюжей силой. Дальше следует змеиный хвост, на котором видна каждая чешуйка.