— Врешь…

— А он, твой лорд, что ей ответил? — решил выяснить Грел.

— Отказом он ей ответил, — с гордостью поведала я, да так, что у самой на сердце потеплело. Вот грыр!

Сидящие в конюшне переглянулись меж собой, а я, подогревая их интерес, снова, будто невзначай, промолвила:

— Хотите проверить слова Лися, а заодно показать свою удаль?

— Ты о чем толкуешь? — прищурился Ивлек, но я не испугалась, а только пожала плечами, мол, будете угрожать — промолчу.

— Хм… — Грел, будучи заводилой в этой четверке, смерил мою персону придирчивым взглядом, точно размышлял отлупить сейчас или чуток выждать. Выбрал второй вариант и приказал. — Говори!

Я не заставила их долго ждать, а, напустив на себя таинственный вид, сказала:

— А знаете ли вы, зачем пепел, оставшийся после сожжения ведьмы, развеивают по ветру?

— Знаем, конечно! — эмоционально оповестил Зан, а Лись толкнул меня локтем в бок:

— Чего это ты задумал?

— Видел, как наместник отнесся к ведьме? — ответила я вопросом на вопрос.

— Ну… — с непониманием воззрился на меня мальчишка.

— Ну, — передразнила я глупого Лися и пояснила для остальных. — Все знают, для чего нужно развеивать пепел, оставшийся от сожженной ведьмы. Знает это и наместник, который сегодняшним вечером принял самое непосредственное участие в уничтожении ведьмы. Потому с уверенностью могу сказать, что он не станет ждать утра, опасаясь мести. Готов поспорить, наместник придет, приползет или прилетит, но развеет пепел еще до наступления утра. Кто со мной пойдет проверить это? — бросила на собеседников раззадоривающий горячий юношеский норов взгляд.

И они попались, первым был Лись, которому важно было знать, в кого ночами обращается наместник — в ир'шиони или са'арташи. Грел оказался последним, он довольно долгое время прожигал меня испытывающим взором. Но поддался на уговоры друзей и кивнул:

— Идемте, только во всем слушаться! Ясно?

Я согласно кивнула, как и другие, теперь всем не терпелось узнать правду о наместнике Сатергиса. Если оная раскроется, станет понятным, отчего он принимает нордуэлльцев в своем доме.

Ночь держала город в своих объятиях, окутывала улицы темнотой, убегала от света факелов и грозно хмурилась из темных закоулков на редких прохожих. Мы шли быстро, но старались не шуметь. Все разговоры смолкли, споры прекратились, только эхо шуршащих шагов уносилось вдаль, смешиваясь с другими звуками ночи: мышиным писком, топотком крысиных лап, мяуканьем кошек, бреханьем собак из-за заборов богачей, песен из дешевых таверн и шорохами торопливо убирающихся с нашего пути ночных лиходеев. Ближе к площади наметилось оживление, стражники обходили вверенное им пространство. У того, что осталось от костра, никого не было, доблестные стражи столпились поодаль и наблюдали. Как пробежать через площадь, наполненную людьми, незамеченной? Нас увидели, едва мы вышли из переулка, и к нам тотчас поспешил один из стражников.

Разговаривать с ним выпало Грелу, как главному среди нас, и он попытался отшутиться, что поспорили и захотели проверить, а не восстанет ли ведьма. Стражник покачал головой и добродушно посоветовал:

— Шли бы вы отсюда! Ведьмы и все, что с ними связано, никогда до добра не доводят!

Так бы и пришлось уйти, не спорить же с десятков вооруженных стражников, но Хранители опять распорядились иначе. На площадь, освещенную факелами, легла тень, и с небес упало жуткое существо, заставляющее поверить рассказу Лися. Непонятная, отвратительная помесь ир'шиони и са'арташи, этакий змей, но с крыльями. Все отшатнулись, многие попадали наземь, прикрывая руками головы. Но некоторые стражники, явно не узнали наместника, вскидывая арбалеты с намерением убить чудовище. На площади воцарился беспорядок, когда наместник, разъярившись, перевоплотился в человека и кинулся объяснять всем и каждому, кто он таков. Этим и воспользовалась я, сиганув к кострищу. Здесь, прямо руками сгребла все, что осталось от Криссы, и бросила его в заранее подготовленный мешок, освободившийся из-под сухарей. Другого ничего не нашлось, пришлось довольствоваться и этим, но тесемки я завязала туго, чтобы не просыпать и не потерять драгоценный груз.

Пока собирала, завязывала, ничего вокруг не видела, но когда закончила — замерла. Суматоха на площади улеглась, и наместник двигался прямиком ко мне, поблескивая бешеными красными глазами, за ним строем шли стражники. Я попятилась, резво развернулась и со всех ног бросилась в проулок. Позади раздавался пугающий треск, словно кто-то огромный шествовал по костям, ломая их, и, рискнув оглянуться, я увидела, что за мной ползет огромный полузмей с крыльями. Как удержалась от крика — не знаю, а побежала быстрее. Поворот за угол и меня кто-то схватил, да так крепко, что шевельнуться не было никакой возможности, закричать тоже не смогла, а сердце едва не разорвалось. Только подивилась, когда меня втащили в одну из дверей, за которой была таверна.

— Бежим! Отдыхать рано! — послышался голос Грела, и я ошарашенно заморгала, увидев освещенный слабым светом масляных светильников задымленный зал.

Как в нем оказался Грел? Расспрашивать парня было некогда, потому просто переставляла ноги, обегая захмелевших посетителей, столы и разбросанные стулья. Видно, веселье здесь было в самом разгаре. Держась за руку Грела, как за путеводную нить, я моргала и спешно двигалась вперед. Мысли из головы разлетелись, подобно облакам, разгоняемым лихим ветром, и я была способна только на то, чтобы идти. Вот мы пробежали по кухне, где озабоченные делами слуги суетились вокруг двух очагов и многочисленных столов, и добрались до неприметной дверцы.

Через нее мы вышли на улицу, облегченно выдохнули и рассмеялись.

— Ну, теперь, Ган, говори правду! — вмиг стал серьезным Грел. — Зачем ты собирал пепел? — взгляд стал проницательным, и я, взяв себя в руки, сказала чистую правду:

— Чтобы похоронить достойно!

— Ты ее знал?

— Да, — и в этом лгать не было смысла.

— Вот как… — парень задумался, а я покорно ждала его ответа, готовая сорваться и унестись в ночь.

Но что-то подсказывало, что он поймет и не полезет в душу. Так и вышло! Грел кивнул, признавая мое право на тайны, улыбнулся:

— А ты рисковый парень! Не хочешь отправиться с нами?

— В Сторожевой замок? — у меня перехватило дыхание, потому что я не рассчитывала на такую удачу.

— Да, там пригодится твоя отвага и везение!

— Ну с последним позволь не согласиться, если бы не ты… — показательно развела руки в стороны.

— И все же? — он ожидающе смотрел на меня.

— Да, конечно, да! — едва остановилась, чтобы не кинуться к нему на шею и не задушить, проявляя благодарность.

— Переговорю завтра с Грасом, но учти, за тобой будет долг!

— И я его верну, не сомневайся!

— Идем! Ночь на дворе, и нам нужно немного поспать!

— А где остальные? — поздновато обеспокоилась я.

— Разбежались, как только все началось, а ты не ушел. Пришлось присмотреть за тобой, — он снова по-доброму улыбнулся, и на душе моей от этой искренней улыбки стало так радостно, что я широко разулыбалась в ответ.

И засыпала на жесткой соломе с улыбкой на устах, потому что в мечтах своих уже была в Сторожевом замке вместе с друзьями. А потом вместе с ними перебиралась по мосту через Меб в Ар-де-Мей, спасаясь от недругов во главе с наместником. Я ничуть не обольщалась на счет того, что эрт Диар не запомнил мою физиономию, но отбрасывала прочь тревожные мысли, как ненужную шелуху. Сегодня только спать, а как будет завтра — узнаем!

Забегая вперед скажу, что мечты мои, так и остались наивными мечтами глупой девчонки, а думать пришлось о другом, более важном, насущном, животрепещущем.

Открыла очи, сладко потянулась, разминая затекшие во время сна конечности, и услышала громкие голоса. Парни и Лись обсуждали последние новости, и, услышав их, я едва не захлебнулась криком. В город прибыли демоны, расставили почти на каждой улице свои посты, обыскивая прибывающих и уезжающих из города. Выбралась из-под соломы, куда успела залезть почти целиком, и отправилась умываться — облиться ледяной водой из ведра. Усмехнулась, понимая, что отвыкла от северного климата, опуская ладони в прозрачную, словно слеза, воду. И чуть было не заорала — злополучное кольцо, которое я вчера бросила в навозную яму, красовалось на моем пальце. Тело охватила нервная дрожь, и напала оторопь — что все это значит? Сорвала кольцо, а ведь в глубине души опасалась, что не сумею.