Я нервно рассмеялась. Удивительно, но паники я не чувствовала. Наверное, это был шок. Да и забавной казалась мысль, что заржавленное механическое чучело приготовило такую подлость. До этого еще ни одному механизму не удавалось взять надо мной верх; посмотрим, кто кого! Рано или поздно я освобожусь. У меня есть с собой кое-какие инструменты.

Однако оптимизм быстро иссяк. А если не удастся освободиться быстро? Когда обитателям замка придет в голову искать меня? Сейчас полковник и его гости на охоте и вернутся лишь вечером.

Кто хватится меня первым? Август, когда я не явлюсь на ужин? Или он будет так занят прекрасной Кариной, что до меня ему не будет никакого дела? Скорее, горничная Луция забьет тревогу. Роза знает, что я отправилась в подвал, она приведет сюда остальных.

Придется торчать здесь час, два… пять. Или больше. В холоде и мраке. Маясь от неизвестности.

И — тут как тут — пришла запоздалая паника. Меня охватило дикое чувство одиночества и отчаяния.

— На помощь! Помогите! — крикнула я, и голос мой отозвался глухим эхом, но никто не откликнулся. Ни единого шороха. Но уши как будто слышали чужое приглушенное дыхание, и от этого становилось еще страшнее.

Я поворочалась, скользнула рукой к поясу и с трудом достала рабочий нож. Но против металлической паутины он оказался бессилен. Лезвие скрипело, а потом со звоном лопнуло.

После двух попыток и падений мне удалось встать на ноги. Я сделала крошечный шажок, насколько позволяла сеть. Она была чертовски тяжелой и больно цеплялась за волосы и врезалась в кожу.

И тут случилось еще кое-что крайне неприятное и пугающее.

Махина над моей головой ожила.

Сначала раздался душераздирающий скрип, от которого кровь застыла в жилах и заломило зубы.

Одна из конечностей паука поднялась дерганым движением, на миг застыла в воздухе, а потом с сильным стуком опустилась на пол — и встала на добрых десять дюймов ближе ко мне, чем прежде! Затем в движение пришла вторая нога, затеи третья… я только и успевала, что поворачиваться и уклоняться! Когда движение прекратилось, выяснилось, что сесть я больше не могу. Теперь я была не только опутана сетью, но и заключена в узкую клетку из паучьих ног.

Это было так нелепо и ужасно, что я застонала. Стон я перемежала проклятьями в адрес Жакемара.

Старый безумный черт! Что за дьявольскую игрушку он придумал! И как она не рассыпалась в прах за прошедший век!

Но древний механизм продолжал работать; как только затихли скрип и шевеление, как в брюхе монстра застрекотали пружины, раздалось мерное пощелкивание.

Оно не обещало ничего хорошего. Я закрутила головой, пытаясь понять, что вот-вот произойдет. Сначала ничего не происходило, но откуда-то порой доносился тоненький скрип. Спустя минут пять я глянула на хвост с жалом и обмерла: хвост изменил положение, а кончик жала просунулся в мою тюрьму! После еще пяти минут игры в гляделки удалось уловить, что страшное жало продолжает двигаться — медленно, со скоростью минутной стрелки. Пройдет час, два, и оно зайдет под брюхо монстра. А потом насадит меня, как на вертел. Моя клетка слишком тесная, чтобы уклониться.

Приключение сразу утратило любые комические нотки. Меня охватил смертельный, мерзкий, липкий страх. В глазах запрыгали яркие точки, я чуть не лишилась чувств.

Что было сил, я прижалась к железной лапе так, чтобы оказаться подальше от острия, и замерла. Шли минуты, механизм продолжал бодро тикать. Жало медленно двигалось. Я замерзла до самых костей, губы пересохли от жажды и страха.

Не раз и не два я пыталась призвать мой дар. Если бы получилось увидеть устройство механизма паука или как-то повлиять на его эфирный двойник! Но ничего не выходило. Пришлось оставить попытки, потому что от них сильно кружилась голова. Если упаду в обморок, то могу сама насадиться на смертельное острие. Оно проскользнет между ячейками сети, войдет в мою грудь, и выйдет между лопаток.

При этой мысли меня передернуло от ужаса, и я опять забилась в путах и закричала:

— Помогите! Я в подвале! Я не хочу умирать!

И вдруг — я не поверила своим ушам! — заскрипела дверь. Раздались шаги, и прозвучал голос — гулкий, громкий, тот самый, который я сейчас хотела услышать больше всего!

— Майя? Майя?! Ты тут?!

— Я тут! Август! Спасите меня!

Раздался звук размашистых шагов, грохот. Полковник шел напролом. Он что-то опрокинул по пути, что-то отбросил; зазвенело разбитое стекло, Август выругался. Через миг паучью клетку осветил фонарь, и я увидела моего спасителя.

Он был в охотничьей куртке, бледный, встревоженный и донельзя изумленный.

Август поднес фонарь, вгляделся и чертыхнулся.

— Уму непостижимо! Майя, как, черт побери… С тобой все в порядке? Ты не ранена?

— Не ранена! — ответила я сквозь слезы. — Вытащите меня отсюда! Скорее! Видите эту штуку? Она движется! Еще немного, и я… и она…

Не говоря ни слова, он поставил фонарь, ухватил обеими руками железный хвост монстра и попытался отломить. Однако механизм был сделан на совесть. У Августа вздулись вены на лбу, жилы на шее напряглись, как канаты. Я затаила дыхание. Наконец, металл крякнул, заскрипел и подался. Август с отвращением отбросил часть хвоста с жалом. Тот загремел, приземлившись далеко. Жужжание шестеренок затихло.

Август вытер пот со лба.

— Теперь надо вытащить тебя отсюда, — заключил он, взявшись за металлический сустав и хорошенько дернув. — Однако это штука крепкая. Черт, помню этого паука… в детстве я как-то забрался в подвал и хотел отломать ему жало, чтобы использовать вместо ножа. Кто бы мог подумать, что эта дрянь оживет спустя сто лет! Ты что, завела его? Запустила механизм?

— Нет! Я просто хотела осмотреть…

Я всхлипнула от облегчения, по щекам потекли слезы. Полковник заговорил: спокойным, мягким, даже нежным голосом, каким давно не говорил со мной.

— Майя, теперь все будет хорошо. Ну, успокойся. Я быстро тебя вытащу. Но придется сходить за инструментом и помощью. Я оставлю фонарь.

— Нет, Август! Пожалуйста, не уходи! Не бросай меня тут! Ненавижу подвалы! И эта сеть… я уже не могу выносить ее! А вдруг эта штука опять оживет? Вдруг паук растопчет меня или придавит?

Мои нервы сдали, не выдержав напряжения последних дней и последнего часа. Я плакала навзрыд и не сознавала, что говорю. Через слова я выплескивала отчаяние, страх и боязнь одиночества.

— Майя, потерпи еще чуть-чуть! — Август протянул руку и коснулся моей спины сквозь стальную сеть. — Я отлучусь всего на пять минут, не больше.

— Подожди! — я пыталась ухватить его за руку, но не могла — сеть не давала. — Август, пожалуйста! Не бросай меня хотя бы сейчас! Постой… еще немного!

— Майя, у тебя истерика. Все уже позади. Спокойно, — полковник говорил очень властно, и я замерла. Невозможно было ослушаться, когда он начинал отдавать команды.

— Теперь дыши. Помнишь, я показывал тебе, как? Вдыхай, пока я считаю до четырех. Выдыхай, пока я считаю до семи. Давай!

— Эй! — мужской голос прокатился под сводами подвала. — Кто здесь?

Август выпрямился и прищурился, вглядываясь во мрак.

— Тейфель? Это вы? Вовремя. Марш сюда, нужна ваша помощь. У вас есть фонарь?

— Есть! — Гаспар Тейфель в подтверждение своих слов помахал вдалеке фонарем.

— Что тут происходит? — удивился он, когда пробрался к нам через завалы. — Майя? О боже, это же Арахнофер, знаменитый железный паук Жакемара! Каков красавец!

Гаспар присвистнул и повыше поднял фонарь, чтобы рассмотреть красавца Арахнофера во всех деталях.

— Жакемар так гордился этой смертельной игрушкой, что дал ей прозвище, как любимому питомцу, — пояснил Тейфель тоном, каким обычно рассказывают о чем-то приятном. — Я читал в одной книге и видел чертеж. Ну и дела! И вы попались в ловушку.

На его лице была смесь удивления и глубокого удовлетворения. Глаза сверкали, ноздри раздувались, уголки губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки.

— Эта игрушка внезапно заработала и чуть не убила Майю, — в ярости сказал полковник. — А вас, Тейфель, каким чертом вас сюда занесло?