— Ну еще бы, — в ее голосе звучало отвращение, и это принесло мне некоторое удовлетворение. Не у меня одной затея с невестами вызывает недобрые чувства.

— Буду вас сопровождать. Я ведь теперь ваша компаньонка.

— Как хотите, — сухо ответила она, поднялась и накинула на плечи праздничную кружевную шаль.

«До чего странный прием, — размышляла я по пути. — Всем не по себе, все нервничают, все огорчены. Госпожа Шварц. Юные гостьи. Подозрительный визитер Гаспар Тейфель. Я… Полковник? Расстроен ли полковник?»

Увы, даже мой дар не мог мне этого подсказать.

Хозяин дома и новоприбывшие коротали время до обеда в малой гостиной. Эта комната была типичной для замка Морунген, но все же более уютной, чем остальные его помещения. Имелась в этом и моя заслуга. Уж я постаралась, чтобы горничные привели ее в божеский вид.

Здесь стояла старая, но крепкая мебель, благородное дерево оттеняли бархатные портьеры изумрудного цвета и кресла с обивкой в тон.

Стены украшала цветочная резьба с медными вставками. Но стоит приглядеться, и понимаешь, что у каменных роз вместо соцветий — черепа. Как только заметишь эту деталь, словно прозреваешь и видишь, что резчик исхитрился спрятать в узоре и многое другое. Например, безобразные рожицы кобольдов. Они открывались только с определенного угла, а иначе маскировались под листья.

Помнится, однажды я полдня провела, водя носом вдоль стены в поисках новых сюрпризов.

Именно этим и был занят генерал-дипломат Зебальд Вундерлих и его дочь. Когда мы появились в гостиной, они таращились куда-то под потолок и обменивались короткими репликами.

Голос у генерала был сиплый и неприятный, а его дочь выговаривала слова грубо, как торговка. Заметив спрятанный в орнамент медный череп, она поддела его указательным пальцем и дернула. Не получив результата, беззвучно чертыхнулась и огляделась с дерзким видом.

В гостиной было немало и других диковин, например, винный шкафчик с механическим замком-головоломкой, и зеркало на стене, которое отражало не стоящего перед ним, а полутемный дальний угол гостиной (госпожа Шварц как-то рассказала, что там порой появляется привидение, но увидеть его можно, если только смотреть в это самое зеркало).

Гости с любопытством изучали обстановку, перебрасывались негромкими репликами, как бывает в компании малознакомых людей.

Полковник, великолепный в своем парадном мундире, представил мать и назвал мое имя. Прозвучали принятые в таких случаях слова. Княгиня и ее муж затеяли светский разговор ни о чем. Госпожа Шварц держалась холодно, но немного оттаяла, когда к ней подошла вчерашняя монастырская воспитанница Бианка и передала приветы от настоятельницы.

Мать барона начала расспрашивать о том, что изменилось в монастыре за эти годы, Бианка неторопливо рассказывала, я изучала Бианку. Ростом и правильными, крупноватыми чертами лица она походила на северянку, была хорошо сложена, держалась скромно, но с большим достоинством.

Дорожное платье она сменила на другое, точно такого же монашеского покроя. Рукава длинные, шея закрыта до подбородка, волосы убраны под чепец. Четырехугольный амулет на ее груди оказался мощевиком — коробочкой, в которой принято носить кусочки мощей святых. Бианка часто касалась его длинными пальцами. Видя этот благочестивый жест, госпожа Шварц теплела к Бианке с каждой минутой.

Я внимательнее посмотрела на ее кисти и запястья — мне было привычно судить людей по их рукам и жестам. И решила, что Бианка — девушка с характером. Взволнована, но скрывает волнение изо всех сил.

Странно, что отец не велел ей одеться иначе, чтобы показать товар лицом. Видимо, понадеялся, что скромность и природная красота больше придутся по вкусу видавшему виды вояке.

Я тихо удалилась в угол (в тот самый, где водился призрак) и села на стул, как полагается скромной компаньонке, когда она не нужна своей госпоже. В этот миг меня прекрасно устраивала эта роль. Моя голова все еще была горячей, и мысли в ней метались мрачные. Я была как в лихорадке.

Все кругом казалось ненастоящим. Словно привиделся этот замок, и те недели, что я в нем провела. И сам Железный полковник. Вот открою сейчас глаза в спальне дома в Ольденбурге, и ужаснусь: приснится же такое…

Странность положения усиливалась тем, что я постоянно ловила на себе чужие взгляды. Попытка остаться незамеченной провалилась. Казалось, всех присутствующих крайне занимала моя особа!

Разговаривая с госпожой Шварц, Бианка фон Гесс поглядывала из-за ее плеча с тревожным интересом. Генерал-дипломат и его дочь уселись бок о бок на кушетку и уставились не меня пристально, не мигая.

Княгиня фон Шваленберг сверкала в мою сторону черными очами из-под прикрытых век. Мое присутствие ее не радовало. А ее мужа, напротив, забавляло: князь подмигнул мне игриво.

Медноволосая вдова Карина Кальбек и вовсе не скрывала своего интереса. Она сидела на кушетке, изящно поигрывая веером, и смотрела открыто и дружелюбно. От ее пламенных волос и огненного платья в комнате как будто делалось светлее, а от ее грудного голоса — теплее на душе. Обаянием Карину природа оделила щедро.

Я осторожно улыбнулась ей, показывая, что заметила ее внимание. Карина приветливо кивнула в ответ.

Загадочный Гаспар Тейфель держался особняком, он стоял возле этажерки с книгами и листал альбом. Однако время от времени и он поднимал глаза и пронзал меня многозначительным взором.

«Да что происходит? — думала я, совершенно сбитая с толку всеобщим вниманием. — У меня что, рога выросли? Или павлиний хвост? Или за моей спиной колышется то самое зеркальное привидение? Что они таращатся, как на диво дивное?»

И тут меня озарило: гостьи знали, кто я! Знали, что я делала для наместника до недавнего времени. Если они имели матримониальные планы в его отношении (конечно, имели, иначе зачем им было сюда являться), то мое присутствие их интригует. Как и состояние механизма в груди их возможного жениха.

Поди, им не терпится поговорить со мной… будут задавать те же самые глупые вопросы, что и дурочки Луция с Ритой: а что там у полковника в груди? Ой, правда, шестеренки, как в часах? И маятник есть? И все время тикает? И днем, и ночью? Ах он бедняжка!

Я возмущенно фыркнула в ответ на свои мысли.

… Или для их интереса есть иное объяснение?

Сам полковник стоял у окна и беседовал с отцом дважды вдовы Карины, советником Ройтлингером. Рука полковника лежала на спинке кушетки, на которой сидела Карина, совсем рядом с ее плечом… Карина прислушивалась к разговору с удовольствием, иногда вставляла реплики и обменивалась взглядами с Августом… кажется, их знакомство прошло успешно.

В гостиной появился мажордом и пригласил господ в зал с часами. Полковник шагнул к матери, собираясь предложить ей руку и проводить к обеду.

Он поднял голову, и секунду смотрел прямо на меня. Я ничего не прочитала в его серых глазах, и это так сильно задело меня, что мне вновь захотелось заплакать.

Я дождалась, когда все выйдут, и только тогда скользнула следом.

Попав в зал, гости опять принялись ахать и шептаться.

Все заняли места, которые умело назначила гостям княгиня. Мое место было на дальнем краю.

Загремели стулья, застучали ножи и вилки. Важный господин Отмар бровями и незаметными жестами указывал лакеям, что делать. Справлялись они неплохо, учитывая, что были набраны из местных. В столице они бы не блистали, но здесь, в глуши, привередничать не приходилось.

Гости больше занимались содержимым тарелок, чем разговорами. Особенно усердно работали вилками советник Ройтлингер, князь Рутард и генерал Вундерлих. Впрочем, генеральская дочь не отставала от мужчин. Аппетит у нее был отменный.

Княгиня усердно исполняла взятую на себя роль и занимала обедающих разговорами. Мало-помалу в зале стало шумно, эхо подхватывало фразы и носило их из угла в угол, добавляя шорохов. Советник Ройтлингер, умильно прищурив подслеповатые глазки, с азартом расспрашивал полковника об охоте в местных лесах.