Я слушала, затаив дыхание.

— Ну а Роза Вундерлих… я понимаю, что вам куда интереснее встретиться с ее отцом, чем ухаживать за ней. Она ужасное дитя, ужасное! Эти ее манеры!

— Не такое уж ужасное, — заметил полковник. — Я знаком с ней, поскольку близко знаком с ее отцом.

— Что ж, в женитьбе на дочери старого друга есть определенная романтика! — с энтузиазмом воскликнула Клара.

Меня осенило: княгиня, как и я, не наигралась в детстве в куклы. И теперь взялась за сватовство и организацию приема с азартом девочки, которая получила новые игрушки и сочиняет для них истории и романтические сюжеты.

Три девицы на выданье — ее любимые куколки, которых она собирается сватать оловянному солдатику — полковнику фон Морунгену. Если дело и впрямь дойдет до свадьбы, вот где Клара разгуляется!

Полковник разрешает ей эту игру, пока он сам и Рутард также затевают какое-то мальчишеское развлечение. У них, мальчишек, свои игры: заговоры, дележ территории, выяснение отношений, демонстрация силы, похвальба и охота…

Я не могла не заметить, что Клара относится к полковнику с большим уважением и даже трепетом. Прислушивается к его мнению чаще, чем к мнению мужа.

— На прием напрашивалась ваша старая знакомая, Юлия Зоммер, наша талантливая поэтесса, — сказала княгиня таким тоном, как будто сообщала приятное известие. При этом она сделала двусмысленную гримаску. — Юлия по вас скучает и шлет пылкий, сердечный привет. Она собралась написать новую поэму, ей нужно вдохновение. Говорит, что вы Август, умеете вдохновлять женщину, как никто другой.

И тут княгиня рассмеялась — глупым мелким смехом. Князь Рутард игриво подмигнул. Август сидел с каменным лицом. Мне было неловко.

— Но я ей объяснила, конечно, что ее присутствие нежелательно. Она поняла. Но все же просила уточнить, не найдете ли вы день-два вновь навестить ее в столице. Она сетовала, что ваш визит в прошлом месяце был очень коротким.

Громко хрустнула бумага. Оказалось, я смяла в гармошку список указаний и меню, которые мне вручила княгиня. Все отвлеклись на звук и посмотрели на меня.

— Ваша милость, если мы закончили, позвольте, я вас оставлю, много дел, — произнесла я вставая. Август кивнул, его лицо по-прежнему ничего не выражало.

Покидая комнату, я услышала, как Клара промолвила вполголоса:

— Август, дорогой, раз вам больше не нужен часовщик для вашего сердца, вы не думаете отослать эту девочку домой и найти вместо нее настоящую экономку? Она умница, конечно, и премиленькая, но вы же понимаете, что ее присутствие…

— Госпожа Вайс очень нужна и моей матери, и замку, и мне лично, — прервал ее барон, — и я попросил бы вас, Клара…

Я не дослушала — быстрым шагом пошла прочь, на лестницу и к выходу. Лицо горело, в горле теснило, хотелось глотнуть свежего воздуха.

Снаружи навалился вечерний зной. От духоты закружилась голова, и я направилась в сад — там было прохладнее.

Какое-то время бродила среди вишневых деревьев в полном одиночестве, пока не заметила вдалеке мужскую фигуру и белое пятно косынки. Пользуясь отсутствием надзора, садовник Эмиль пригласил в кусты девчонку из новых служанок и собирался хорошо провести время.

Разговор в гостиной изрядно испортил мне настроение и потому, застукав бездельника с поличным, я обрадовалась — будет на ком спустить пар.

В последние дни Эмиль доставил много хлопот. То ли в отместку за отказ пойти с ним на свидание, то ли из зависти, но мой старый знакомец не желал принять меня всерьез в роли «коменданта замка». Все просьбы и поручения он игнорировал. Насмешничал, пытался снисходительно потрепать меня по щеке, посвистывал в ответ на выговор. Старый садовник Оскар был болен уже вторую неделю, пожаловаться ему на младшего садовника я не могла.

Попросить о помощи хозяина замка было невозможно. Я стыдилась признаться Августу в неумении укрощать слуг. Да и ябедничать на его кузена было как-то… неловко.

Ничего, сама разберусь. Вот и повод нашелся; теперь Эмиль не отвертится. Я набрала воздуха и строго окликнула садовника:

— Эмиль!

Мне понравилось, как грозно и внушительно прозвучал мой голос. На служанку он точно произвел впечатление.

Девчонка вскочила на ноги, одернула юбку, подхватила ботинки и бросилась наутек, сверкая голыми лопатками. Платье оказалось расстегнутым на ее спине, молодой садовник времени зря не терял.

Эмиль не спеша поднялся, заложил жилистые руки за голову, красуясь, потянулся, похрустывая мышцами. Потом неспешно застегнул рубашку и спросил с ухмылкой:

— Что за переполох, малышка Майя? Что за шум, что за рык? Уж не из ревности ли ты рычишь? Поверь, зря. Я весь твой — только подмигни.

— Мать этой девчонки — Тиллы, так? — с меня спросит, если она от тебя понесет, — отрезала я. — Ты сейчас должен подстригать кусты на аллее у западной башни. Бери ножницы и отправляйся. Штаны не забудь застегнуть.

— А стоит ли? — сказал Эмиль, понизив голос, а потом очень по-свойски потрепал меня по щеке. Я шлепнула его по руке, но Эмиля это лишь раззадорило.

— Ух какая сердитая хозяйка замка, — протянул он насмешливо. — Позволь, я тебя успокою. Только скажи, как тебе угодить. Я многое умею.

Он очень ловко подхватил меня за локоть, да еще и придвинулся очень близко, но тут как гром с неба грянул голос барона:

— Ты что себе позволяешь, Швайгер?

Услышав свою фамилию, приправленную строгим вопросом, Эмиль дрогнул и мигом отскочил. Но тут же справился со смущением и с насмешливой почтительностью ответил:

— Не извольте волноваться, ваша милость. Мы тут отдыхаем после трудов наших тяжких, ваша милость. Мы скромные слуги, ваша милость, но имеем маааленькое право побыть наедине. Простите, ваша милость, больше не повторится, коли вам это не по нраву.

Он подумал, и добавил, теперь уже с явным издевательством:

— Ваша милость.

На лбу хозяина моментально надулись вены, глаза стали свинцовыми, и через миг я узнала, каким бывал полковник перед своими подчиненными, когда те вызывали его гнев. Его голос стал тяжелым, как пушечное ядро, и звучали в нем рычащие раскаты канонады.

— Много себе позволяешь, Швайгер. Тебе уже не нужно хорошее место?

Эмиль ухмыльнулся и собрался сказать что-то легкомысленное, но полковник не дал ему и рта раскрыть.

— Смотреть в глаза, когда я с тобой говорю!

Эмиль вздрогнул и выпрямился с растерянным видом. Такое обращение было для него внове. До этого ему все всегда сходило с рук. Обаятельная улыбка и манеры очаровательного наглеца искупали многое. Но тут коса нашла на камень; титулованный кузен Эмиля терпеть лени и панибратства не стал.

Теперь, когда двое мужчин стояли лицом к лицу, было видно, как сильно они похожи. Почти одного роста, оба темноволосые, со светлыми глазами, сильными подбородками. Полковник был массивнее и плотнее, молодой Эмиль был легче, гибче и куда привлекательнее. Дворянской крови ему досталось щедрее, чем его кузену.

— Я заплатил аренду твоего отца, когда он пришел ко мне, — медленно чеканил полковник. — Он унижался, Швайгер. Ему было стыдно. Так ты теперь ему отплачиваешь, Швайгер? Так ты теперь отплачиваешь мне, Швайгер?

— Я вас не просил решать дела нашей семьи, — огрызнулся Эмиль.

— Много болтаешь, Швайгер, — оборвал его полковник. — Отправляйся работать. К утру аллеи и дальний сад должны быть в порядке.

— Стемнеет же скоро! — Эмиль не желал сдаваться.

— Не мое дело, когда ты успеешь. Зажигай фонарь и работай всю ночь. Нет — собирай вещи и проваливай.

Затем полковник добавил еще пару слов, которыми он, видимо, в былые времена подгонял нерадивых солдат. От него шла волна тяжелого гнева. Лицо его сделалось совсем каменным, глаза бесцветными, зрачки превратились в булавочные головки.

Эмиль стушевался, да и я порядком струхнула.

— Если увижу еще хоть раз, что досаждаешь госпоже Вайс, сломаю тебе нос. Теперь убирайся с глаз моих.

Эмиль, стараясь сохранять остатки достоинства, повернулся и пошел прочь, но напоследок метнул на богатого кузена полный глубокой ненависти взгляд.