Нельзя паниковать. Нельзя кричать. Нельзя делать больше никаких резких движений.

Потому что вдруг крик или случайный жест заставит «море» двинуться? Нахлынуть. Наброситься. Разорвать на части черными, блестящими, длинными и острыми, как бритва, когтями…

Интересно, а от меня тогда хоть волосок останется?

Нет! Так думать нельзя. Иначе можно просто сразу похоронить себя.

И я принялась дышать. Но легче от глубокого дыхания мне не стало. Сердце гнало кровь по венам с такой силой, что, казалось, сейчас или оно выпрыгнет откуда-то из горла, или проломит виски — и оттуда хлынут потоки крови.

А может, это просто кошмар?

Может, мне приснились желтоглазые големы, удар по голове… И вот это все — может, тоже просто сон?

Но нет.

Для сна все было слишком реальным. И запахи, и ощущения, и толпа чудовищ… И прозвучавший грудной женский голос разогнал последние сомнения. Потому что голос я узнала сразу же, хоть и не слышала его девять лет.

— Вот ты и очнулась, — сказала Анниэла, вдруг соткавшись из света рядом со мной.

Что это за чары?

И что с Эль?

Никаких легких беззаботных кудрей, которые она любила распустить по плечам. Никаких игривых платьев. Предо мной стояла собранная строгая графиня Лэ Линне и внимательно рассматривала меня холодно-презрительным взглядом. Каштановые волосы были забраны высоко вверх и закручены гладким сложным узлом. Темно-сиреневое бархатное платье с рукавами, закрытое и длинное — от шеи до пола: и облегающее, словно вторая кожа, делало ее похожей на одну из окружающих ламий. Длинные многослойные бусы из черных камней, серьги им в пару и выкрашенные в черный острые ногти только усиливали это сходство.

Хоть лицо Анниэлы за столько лет почти не изменилось, если бы не голос, я бы не узнала ее. Как не узнала сегодня на балу. А ведь дважды видела ее там… А сегодня ли? Но метки над головой у меня не было — ночь длилась. Но сколько у меня времени до утра, я не знала.

Я, кажется, вообще ничего не знала.

— Эль, — прошептала тихо, — это ты? Это правда — ты?

— Эль? — Анниэла едва дернула кончиком чувственных губ и отвернулась от меня. Уставилась отрешенным взглядом куда-то на пол. — Как странно это слышать. Особенно от тебя. Нет… Не Эль. Не тебе. Не для тебя.

Она повернулась и повторила эхом:

— Не для тебя, чудовище.

Я сглотнула. Да, что бы не происходило, Анниэла точно мне не союзник. И как быть?

Мысли заметались больными шужжами.

Как я могла спастись? Ждать Аттора? Глупо. Я уже поняла, что не просто так его не было сегодня на балу. Не просто так…

Здесь и сейчас была только я.

А все, что я могла, — отвлечь бывшую подругу разговором и открыть портал. Кроме прилипшего к телу мокрого платья, холода и страха, ставших уже какими-то привычными, я ничего не ощущала: ни боли, ни пустоты. Значит, магия была при мне, а удар по голове залечили. Кто и зачем? Не важно. Главное, я могу открыть портал. Попытаться! Слабая надежда. Но другой не было.

— Почему? — начала я воплощать единственный план в жизнь. — Почему я — чудовище?

— Что? — Анниэла удивленно уставилась на меня. — И ты еще спрашиваешь?

— Конечно. Я ничего плохого тебе не делала.

— Не делала, — Анниэла было хмыкнула, но тут же резко изменилась в лице. Стала грустной. — Да, как ни странно, ты мне ничего не делала. Ты просто умерла.

Это звучало странно. Куда страннее всего остального.

— Эль… Прости… Графине Лэ Линне, о чем вы?

— Хм… Ты же всего не знаешь, — начала она, вновь погружаясь в себя и все больше убеждая меня в том, что она нездорова. — Да, ты имеешь право знать, почему ты умрешь. И в этот раз умрешь по-настоящему. Согласна?

— Согласна, — я аккуратно села удобнее — так, чтобы в любой момент быстро встать на уже начавшие затекать ноги или хотя бы иметь возможность создать вокруг себя воздушную стену, резко вскинув руки.

Анниэла медленно сцепила руки в замок на уровне живота, прохаживаясь туда-сюда и не сводя с меня отрешенного взгляда. Потом остановилась и также медленно произнесла:

— Начнем с того. что ты — мерзость. И должна быть уничтожена. Но я хочу, чтоб ты точно знала — я не убийца. И никогда ей не была. Я — твой палач.

Это признание даже почти не удивило меня. Поэтому я просто кивнула, боясь спугнуть Эль хоть словом. Она осталась этим довольна.

— Эйтан, — начала она с имени, которое я все-таки не ожидала услышать, — однажды уговорил пойти с ним в горы. Не знаю, зачем это было нужно ему. Может, просто скучно.

Я помнила тот случай. Принц тогда долго уговаривал на этот поход толпу народа. В том числе и меня. И я даже сразу согласилась, в отличие от многих. Потому что в таких историях принц не терпел использование магии. Бросал вызов собственным привычкам. А сколько магов готовы отказаться от чар, зелий и порталов, да еще в рискованных условиях? Так что желающих разделить его увлечение было не много.

И я не пошла. Что-то отвлекло. И то, что в итоге они с Эль пошли вдвоем, я знала. Помнила, как они вернулись довольные жизнью и собой. И вроде как их дружба после этого стала крепче… Но история, которую рассказывала бродящая между мной и чудовищами больная женщина, была совсем не радостной.

— Это были лучшие дни в моей жизни, — призналась она, грустно улыбаясь. — Я даже не помню, когда именно влюбилась в принца. Может, в тот раз, когда он впервые не дал мне сорваться с горы. Или когда на привалах пел для меня… А может, я была влюблена в него раньше, но только там осознала это… Когда мы добрались до вершины, я отдалась ему. Отдалась так, как только могла отдаться любимому мужчине влюбленная в него дурочка… Скажи, Бетти, — я вздрогнула, вдруг услышав это. Неужели не все потеряно? Может, ее сумасшествие еще поправимо? — Ты когда-нибудь любила мужчину так, чтобы жить без него не могла? Чтобы его счастье — выше собственного? Чтобы знать, что пока он дышит — ты тоже можешь дышать?

И она посмотрела в упор: ожидая ответа.

— Нет, — призналась я. Потому что без любого из них я могла прожить. Или же я просто никого никогда не любила…

— Конечно! — она тихо и как-то благосклонно рассмеялась. — Прости, я забыла, что вы, чудовища, не любите. Вы ищите идеальную пару. Или как эти, — махнула на ламий, — двух- трех, если самки. А ты, Бетти, ты ведь самка?

— Н-нет, — потерялась я в ее бреде.

На что смерть с лицом бывшей подруги лишь хмыкнула — и продолжила свой рассказ.

— Когда мы вернулись с гор и он позвал меня на встречу, я думала — это свидание. Я так долго готовилась к нему! А он… Ты представляешь, Бетти? Он звал меня, чтобы узнать, как понравиться тебе! Я что-то соврала тогда… И мы никогда больше не были вместе. Но вопрос: почему ты? Почему ты, а не я? Этот вопрос не давал мне покоя. И я нашла ответ! Говорят же, что правду невозможно скрыть. Вот и ты не смогла! Оказывается, все это время моей лучшей подругой притворялось настоящее чудовище! Эксперимент собственного отца! Смесок из родной дочери и королевской ламии!

— Что? — вырвалось у меня. Но Эль не услышала. Погруженная в бред, она давно перешла на крик и слышала только себя.

И она кричала ужасные вещи!

Что я не просто монстр. Что я помогала своим родителям. Приводила к ним детей. Проводила опыты. Прятала их трупы. Что я — тварь, хуже окружавших нас ламий. И что такие, как я, — не должны жить.

И что я пользовалась своей магией чудовища, чтобы удерживать около себя принца.

И чем больше она кричала, тем больше заводились ламии, вторя ее крикам. Они извивались все сильнее, скалили пасти, шипели, таращили на меня глаза, хлопали крыльями… Гвалт в пещере стоял невообразимый. Но наброситься никто не решался.

Но Анниэла ничего не замечала… Она словно впала в транс, стараясь выкричать то, во что верила. To, что разъедало ее изнутри.

Но мне некогда больше было ждать окончания ее истерики. Нет. Я и так узнала достаточно и добилась желаемого — Анниэле не было до меня дела.