Она ходит по краю чуть ли не каждый божий день и ловит от этого невероятныйй кайф, без которого день ото дня жить становится все сложнее.

Это доза. Доза, без которой у нее появляется ломка. Брук адреналином долбится уже около трех месяцев и дозу всякий раз только увеличивает.

– Ты себя накручиваешь, – старается успокоить голос Одри, сглатывая и облизывая губы. – Это же просто… пшик, – пожимает она плечами. – Завтра и не вспомнишь…

– Одри, я плачу тебе не за то, чтобы ты по телефону на личные темы разговаривала, – заставляет ее вздрогнуть голос вошедшего в офис Джеймса, от чего Одри тут же сбрасывает звонок и вздрагивает.

– Мистер Роттс? – чуть взвизгивает девушка и тут же улыбается. – Вы же на совещание уехали.

– Пришлось вернуться, – не глядя на нее, отвечает мужчина, быстрым шагом направляясь в свой офис. – Забыл договор, чтоб его, черт возьми.

Джеймс темпа не сбавляет и идет прямиком в офис. Девушка бледнеет от осознания, что офис ее ненавистного начальника далеко не пустой. Она сама оттуда по воле дикой случайности вышла и в противном случае попалась бы по всем параметрам и получила выговор, а в худшем случае заработала увольнение, если бы не звонок Дженни.

«Это было не случайно».

Одри тут же начинает лихорадочно соображать. Джеймса в кабинет пускать нельзя, иначе она вылетит с работы, как пробка. Трахаться в кабинете начальника здорово, когда он об этом не знает, а не когда он застает голого мужика на своем столе.

– Мистер Роттс, так я его распечатала! – лихорадочно восклицает Одри за секунду до того, как ладонь адвоката опускается на ручку двери.

Мужчина с серьезным лицом поворачивается к ней и запускает свободную руку в карман брюк, начиная думать о чем-то своем. Слышится звон ключей, смешанный со звуком мелочи в его кармане, после чего он поднимает глаза на застывшую девушку и вскидывает брови.

– И чего ждем? У меня время не резиновое.

Одри тут же оживляется, мчится к своему месту, хотя в голове пустота, в которой густой патокой плещется тонна паники. Она понятия не имеет, что это за договор. Она в глаза его никогда не видела, и теперь ей предстоит каким-то чудом выкручиваться. Игла с адреналином медленно входит в сгиб ее левой руки, и Брук ухмыляется собственным ассоциациям.

Дрожащие руки копошатся в бесконечных документах, заваливших ее стол, а нужного найти не суждено, просто потому что его вовсе нет.

«Адреналин тебя однажды погубит».

– Да? – спустя всего одну вибрацию отвечает на звонок Джеймс, прикладывая телефон к уху, и Одри замирает, поднимая глаза.

Он слушает внимательно, затем хмурится, одними губами красочно матерится и выдает глухое:

– Понял. Через час буду.

Джеймс сбрасывает звонок, чертыхается, берет свой портфель и, чуть ослабив узел галстука, идет в сторону выхода.

– Тебе повезло, договор был у Меган, – не оборачиваясь, произносит он. – И блузку застегни, – напоследок бросает Джеймс, покидая офис и гулко хлопая дверью.

– Дерьмо, – бледнеет Одри, опуская глаза и понимая, что часть полы блузки попала в чашечку кружевного бюстгальтера, чем и выдала ее с головой. – Проклятье, – снова тихо ругается она, закрывая глаза.

Девушка упирается копчиком в край стола и опускает вниз голову, закрывая глаза. Улыбка непроизвольно появляется на ее лице, потому что сердце от адреналина бьет по ребрам грудной клетки так, что, кажется, даже на улице слышно. Теперь ничто не испортит ей остаток дня. Доза прочно засела в молодом организме еще на двадцать четыре часа.

Телефон негромко вибрирует, и Одри оборачивается к столу, не сразу хватая гаджет в руки. Это третье сообщение, предыдущие два она благополучно пропустила.

Арчи (18:25): Задержусь

Арчи (19:42): Возможно, очень задержусь

Арчи (20:39): Не приеду, надо помочь Адаму

Одри сжимает губы, и довольная улыбка сменяется почти зверским оскалом. Он снова променял ее. И это уже не в первый раз. Он снова променял ее на этого Адама. Одри блокирует телефон и сжимает его в руке с особой жестокостью. И в этот момент из кабинета Джеймса высовывается полуголым – или не полу – парень, сверкая широкой улыбкой.

Он пропускает сквозь пальцы волосы и чуть присвистывает девушке, на что та адресует ему агрессивный взгляд.

– Воу-воу, детка, не так дерзко, – щурится он и бросает взгляд на наручные часы. – Ну что, повторим, пока у меня есть время?

Она не любит, когда он упоминает «время». Не любит, когда он всем своим видом показывает, что это для них обоих просто пшик, и ничего больше. Хотя продолжается этот самый «пшик» уже несколько месяцев.

«Ты не понимаешь, кого ты променял».

Но она все равно кивает. Кивает и растягивает губы в улыбке, на ходу расстегивая блузку и вваливаясь с ним в беспорядке тел в кабинет своего ненавистного начальника. Потому что Одри любит адреналин. Одри любит грех и терпеть не может, когда ее на кого-то меняют, потому что это она тасует всех, как колоду дешевых карт.

Она застряла в этой трясине по доброй воле, и только Богу известно, к чему все это приведет, ведь лишь у него одного в руках заветный сценарий. Одри в грехе пожизненно. Грех в Одри – посмертно.

– Да какие же они, мать твою, липкие! – в сердцах восклицает Арчи и дергает руками, всем своим существом желая, чтобы бумага отлипла от его ладоней. – Проклятье!

Адам заливается смехом, сидя на корточках возле него с ведерком разведенного клея в руках, и жмурится от этого, потому что парень доводит его до икоты от смеха уже второй раз. Первый же раз определенно заслуживает всеобщего внимания.

Когда они приходят домой к Адаму, Арчи выглядит на удивление серьезным. Он тут же берет все управление в свои руки. Спрашивает, где можно достать тряпки, чтобы воздух из-под обоев гнать, и даже умудряется в тему вспомнить заветную шутку, как бы невзначай бросив ему: «Надеюсь, они не у тебя в голове, конечно», на что Адам откровенно хохочет, потому что парень мастерски развеивает слегка напряженную обстановку.

Зарабатывают они достаточно много, на счету у каждого средств вполне достаточно, чтобы обеспечить себе достойную старость и колледж для двух детей с заветным подарком в виде тачки на совершеннолетие.

Однако ни один, ни второй не берет телефон, чтобы вызвать мастеров, которые за пару часов обеспечили бы им профессиональный косметический ремонт комнаты. Мастера в таком случае еще и скидку бы сделали за звездных покупателей, а также мусор строительный за собой вынесли.

Но они делают все сами, не предполагая, что такие воспоминания останутся с ними глубоко в душе на всю оставшуюся жизнь. Они тут же принимаются за работу, засучив рукава. Выносят из комнаты «отдыха» приставку, журнальный столик, диван и мягкие кресла, хотя со стенкой приходится повозиться. И дело даже не в том, что ее разбирать долго, просто Арчи смеется до икоты, когда видит очередную фотографию Адама из далекого прошлого с длинными и зализанными темными волосами или чем еще похуже.

Адам только качает головой, закусывая губу, и едва сдерживает смех, постоянно повторяя:

– Я был молод и слегка глуповат!

На что Арчи с наигранно серьезным видом отвечает:

– Да ты и сейчас не особо умный.

Уайт чувствует себя странно. Они вроде бы просто сидят вдвоем и разбирают отголоски прошлого, пока на фоне тихо шуршит радио, эхом отскакивая от стен просторной кухни, а вдоль позвоночника у Адама тянется странное чувство. Спокойствие, чем-то напоминающее давно затравленное счастье.

С Арчи просто находиться рядом, его хочется слушать, пропитываться каждым его словом. Адам ловит себя на мысли, что порой даже не слышит того, что Грин говорит: он просто смотрит на него. Смотрит и улыбается. Арчи Грин – его лекарство. Спасение, которое он получил задаром. Вакцина, которую – Адам был уверен – он совсем не заслуживает.

Спустя пару часов стенку они наконец разбирают, и теперь остается дело за малым: поклеить обои. Сдирают старые они на удивление быстро. Арчи со своим ростом в метр девяносто семь без табуретки допрыгивает со шпателем вдоль стыка швов почти до потолка, ловко хватается за края и дергает зеленоватого оттенка старые обои на себя.