– Не спит, – кивает Адам, и Грин вскидывает руки, чуть ли не подпрыгивая на месте. Звон его браслетов уже граничит с колоколами в воскресных церквях.

– Бля, ура, – выдыхает он.

– Так, во-первых, никаких «бля», – строго начинает Адам, – во-вторых, – он принюхивается, – блять, ты курил?

– Ты ж сказал без «блять».

– Я сказал без «блять», – напоминает Адам, а потом осекается, понимая сказанное. – А, блять. Да блять, – возмущается от собственной глупости мужчина, шлепнув себе по губам.

Грин тихо смеется, и на душе от этого так тепло становится, что Адам в безобидном жесте замахивается на манер «сейчас получишь леща», но затем успокаивается, в примирительном жесте вскидывая руки.

– Ладно-ладно, тихо, – кивает он. – Сходи помой руки, от тебя несет, как от табачного ларька. Щетка зубная новая во втором ящике под зеркалом с правой стороны. И потом приходи, познакомлю тебя с ней.

Парень вскидывает брови.

– Давай-давай, шевели булками, она может взять и уснуть в любую секунду.

Грин послушно идет в ванную и закрывает за собой дверь. Арчи улыбается. «Командует, как папочка», – проносится у него в голове, и он смеется над собственным каламбуром. Выполнив все пункты, которые озвучил ему Адам, Грин выходит из ванной, демонстративно показывает чистые руки, попутно с этим едва справляясь с приступом смеха, и они наконец идут в ее комнату.

Адам ненадолго замирает возле детской, вспоминая, как всего несколько недель назад он точно так же взволнованно стоял возле двери, собираясь показать Арчи комнату, которая должна будет стать детской, и теперь эта комната не пустая. Теперь там живет его девочка.

«Наша девочка».

– Джи, – негромко зовет ее Адам, и та отрывает взгляд от картинок в книжке, потому что до этого, кажется, терпеливо ждала, когда папа вернется и расскажет ей историю до конца. – Я хочу тебя познакомить кое с кем.

Адам приоткрывает дверь, и девчонка чуть выпучивает глаза, когда видит такую здоровенную улыбающуюся дылду в розовой толстовке. Арчи даже не понимает, как слегка пугает малышку, но та держится бойко, хотя и побаивается, но под одеяло не прячется, а это уже хороший знак.

– Привет, – сияет парень, присаживаясь на колени рядом с кроватью девочки. – Я – друг твоего папы, и меня зовут Арчи.

Девчонка смотрит на папу, и тот кивает, мол, все хорошо, не волнуйся. У Адама внутри взлетает ввысь маленькая стая бабочек, когда Грин протягивает девчушке руку в знак приветствия, и та, немного поразмыслив, цепко хватается пальчиками за его длинный указательный палец.

У девчонки хватка цепкая, уверенная и не по годам сильная. Кажется, что в это первое рукопожатие Реджина вкладывает всё, начиная от смелости и заканчивая безграничным доверием. Она выпускает палец пацана не сразу, долго-долго смотрит на него, и у Арчи от этого в груди что-то громко пульсирует.

Малышка сияет блеском невозможно синих глаз так, что у Арчи дрожит под коленями. Глаза у нее Адама. Каждая крапинка в радужке, каждая переливающая синева – Адама, и от этого ведет в сторону.

– А тебя? – наконец приходит в себя Арчи, когда девочка всё же теряет запал и снова утыкается носом в книжку, начиная водить кончиками пальцев по глянцевым картинкам.

Она молчит, поджимая пухлые губы, и искоса поглядывает на стоящего возле двери Адама. Тот в свою очередь только улыбается, глядя на то, как малышка, хоть и побаивается, все равно поддерживает диалог, что не может его не радовать.

«За ней шлейфом плывет великое будущее».

Арчи почти расстраивается, когда девочка молчит, потому что ему страшно сильно хочется ей понравиться и заслужить доверие. Она вызывает у него восторг, взрывает все, что только можно, в груди и залечивает невидимые, нанесенные прошлым тяжелые глубокие раны, которые временами кровоточат.

– Не стесняйся, – просит он, и это в малышке врубает какую-то кнопку, отчего она тут же вздергивает аккуратный подбородок и не боится смотреть ему прямо в глаза.

Адам ухмыляется. Дочка явно бросает парню вызов. И во взгляде невозможной синевы проскальзывают четкое, ясное «Я и не стесняюсь». Это его девочка.

– Реджина, – уверенно отвечает она, слегка кивнув головой и убрав от лица снова упавшую на глаза прядь.

И Арчи расцветает на глазах.

– У тебя очень красивое и необычное имя, – сияет он своей заразительной улыбкой. – Знаешь, что оно означает? Что ты сильная духом, – на мгновение смотрит он на Адама. – Папа не просто так выбрал тебе это имя.

Реджина улыбается, смущенно опуская веки, и ее густые темные ресницы отбрасывают на светлые щеки дрожащие тени. Боже мой, ей только нужно подрасти, и она сведет с ума десятки сердец.

– Почему ты не спишь? – пододвигаясь чуть ближе, спрашивает Арчи.

– Не могу, – пожимает она плечами.

Грин бросает взгляд через плечо, наблюдая за тем, как Адам, взволнованно выдохнув, сильнее скрещивает руки на груди, нервно нажевывая нижнюю губу. Арчи старается прочитать в его взгляде подсказку, но ее нет. Одни шарады.

– Тебе… снятся плохие сны? – старается он понять девочку.

– Нет, – просто отвечает она, отрицательно покачав головой.

Арчи ждет продолжения, но его нет. Девчонка душу первому встречному не открывает, и Адам в который раз поражается тому, что дочка в свои три с небольшим понимает в этой жизни побольше некоторых взрослых, сама того не подозревая.

– А хочешь, я расскажу тебе одну историю, чтобы тебе было проще уснуть? – предлагает Арчи, обрадовавшись возможности побыть рядом с девочкой подольше.

– Папа мне уже рассказывает, – немного хмурит брови малышка, будто заприметив потенциального соперника.

Арчи немного вздрагивает от этого. Вздрагивает от «папа», произнесенного девочкой с таким невозможным трепетом, что даже в груди что-то ноет. У парня пересыхает в горле. Кажется, что только сейчас он понимает это. Дочь. Черт, у Адама есть дочь. Девчонка, которая зовет его «папа».

– А если так, – на мгновение задумывается Арчи, – папа расскажет тебе историю до конца завтра, а я тебе расскажу новую историю сегодня, – предлагает он.

Девочка чуть хмурится, будто взвешивает все «за» и «против», и задумывается, немного нажёвывая нижнюю губу. И Адам внезапно проводит странную параллель – Арчи тоже так делает. Эта забавная привычка у них обоих. Черт.

– А там есть принцесса? – наконец спрашивает Реджина.

Парень даже на мгновение теряется, совершенно не ожидая, что она вообще согласится, но тут же возвращается к сути разговора, разводит в сторону руки и часто кивает.

– Конечно, – восклицает он, – очень красивая и смелая принцесса.

– Тогда хочу, – соглашается она и снова укладывается на подушку, подкладывая под голову руку.

Адам улыбается и присаживается в глубокое кресло-мешок в дальней части комнаты. У него уже глаза слипаются, но он не собирается пропускать такое событие. Арчи Грин, рассказывающий сказку. Брутальный солист на сцене, а здесь, в четырех стенах квартиры – обычный парень, который готов рассказывать его дочери сказку.

Арчи собирается с мыслями, недолго думает, постукивая кончиком пальца по подбородку, а после усаживается поудобнее, проводит тыльной стороной ладони по губам и опускает руки на разведенные в стороны колени.

– В одном королевстве под названием Ванку… рляндия, – запинается он, – жила-была одна принцесса, и звали ее Ад… ромеда.

– Почему ты так странно разговариваешь? – не понимает девочка.

Сидя на кресле в дальней части комнаты, Адам прыскает в кулак. Парень оборачивается, глядя на то, как мужчина, прикрывая лицо ладонью, тихо смеется, и улыбается сам, снова возвращая внимание девочке.

– Я импровизирую, – подсказывает он, и малышка немного хмурится.

– Арти, что такое «ипаризирую»? – интересуется она.

На кресле-мешке снова слышится тихий хохот, и Арчи растягивает губы в улыбке, на мгновение прикрывая глаза и выдыхая шумный смешок. И непонятно, от чего хочется ржать больше: от «Тоси» или от «ипаризации».