Тихие шаги по чуть поскрипывающим ступенькам, раздавшиеся со стороны нашей каюты, заставили обернуться, чтобы увидеть, как на палубу поднимается тот, о ком я только что думал. Вот ведь! Вспомни… а вот и оно. И судя по решительному выражению лица, этот парень, в отличие от меня сюда не морем полюбоваться вышел, а с вполне конкретной целью.

Ну, что ж, поговорим. Давно уже пора расставить все по своим местам и указать щенку его место. Хорошо, что Эрин все еще спит, серьезные мужские разговоры не для ее глаз и ушей.

Эрин.

Проснулась от того, что сильно захотелось пить. Все же зелья, которые пришлось принимать последние сутки, имели свои побочные эффекты, одним из которых являлась повышенная жажда. К счастью, вода еще осталась в моей походной фляге. Надо было лишь добраться до вещмешка, висящего на стене и вытащить ее. Иначе даже не знаю, где бы я искала ночью на корабле стакан воды. Питьевой.

То, что сейчас на улице ночь я определила по тишине, царящей на корабле. Легкое поскрипывание корпуса, сонное дыхание моих спутников, смутные отголоски разговора на палубе. Наверное, матросы, стоящие на вахте, болтают, скрашивая время ожидания окончания смены. Днем обычно гораздо более шумно: топот ног над головой, громкая перекличка, шутки, смех, звук скребка, которым моется палуба. Или как там еще называется это странное приспособление, состоящее из голой швабры и металлической пластинки?

Пить хотелось все сильнее. Надо вставать. Прислушалась к себе и удовлетворенно отметила, что чувствую себя относительно сносно. Недаром говорят, что сон — лучшее обезболивающее, а нужные эликсиры обеспечили мне его в нужном объеме. Так же, как сняли спазмы, хоть немного облегчив отвратное состояние.

Чертовы женские недомогания! Приходят, как всегда, не вовремя. Со всеми событиями последних месяцев, волнениями, тревогами, путешествиями, я уже и думать о них забыла. Сбилось там что-то. Задержки я не боялась, причин для волнения просто не было, ввиду отсутствия близких отношений. Так что просто списала все на стресс и временно перестала об этом думать.

А вчера вечером неожиданно получила неожиданный сюрприз. И ведь могла же догадаться раньше, все признаки были налицо: повышенная раздражительность, утомляемость, сонливость и даже неприятные ощущения внизу живота, которые накатили после того, как я проснулась к обеду. Так нет же, списала все на усталость от дороги, и начинающуюся морскую болезнь. Все боялась, что вот-вот совсем мне поплохеет и придется позориться прямо при всем честном народе, перевешиваясь через борт и избавляясь от содержимого своего желудка. Потому и к обеду почти не притронулась. Так, пожевала что-то для видимости и все.

Даже общаться ни с кем не хотелось. Поэтому нашла себе укромный уголок и зорко следила, чтобы никто и думать не смел ко мне присоседиться с душевным разговором. Точнее, с разговором по душам. А то, что такое намерение было, как минимум у двух моих спутников, я даже не сомневалась. Рон и Макс все время кружили неподалеку, стараясь улучить удобный момент. Но поначалу их отпугивали мои мрачные взгляды и сурово поджатые губы, а потом уже Грэг включился в игру, раз за разом придумывая обоим новые поручения и тем самым отвлекая их от меня.

Держит слово, которое дал мне тогда в гостинице. И от этого мое уважение к нему росло стремительными темпами.

Жажда стала совсем уж нестерпимой и я заворочалась, пытаясь вылезти из непривычной конструкции гамака. Причем делать это старалась по возможности тихо, чтобы не разбудить остальных. Я-то выспалась, а мужчины наверняка все это время работали наравне с экипажем или тренировались.

В одно из пробуждений я услышала звон оружия на палубе и поначалу очень испугалась. Но отлеживающийся в каюте Нильс успокоил, что это всего лишь тренировка: Мортон гоняет учеников, не давая им расслабиться и заскучать. Интересное дело! А когда это Макс успел к Грэгу в ученики попасть?

А вот Нильс, как я посмотрю, весьма уверенно пошел на поправку. В основном он еще был слаб и большей частью, как и я, лежал, отсыпался. Но пару раз выпадая из дремы и открыв глаза, я замечала, что Нильс и Грэг о чем-то тихо беседуют. Причем лица их во время разговора радостными я бы не назвала. Скорее хмурыми и сосредоточенными.

Наверное, какие-то свои шпионские секреты обсуждают. Судя по давешней случайной обмолвке Мортона, я сделала закономерный вывод, что Нильс работает на то же ведомство, что и Грэг, а сейчас находится на задании. Связано ли это как-то с нашей миссией или нет — понятия не имею. Но уточнять такие детали у Мортона — точно не собираюсь. Мне еще жизнь дорога.

Нельзя позволять себе заиграться, поддавшись обманчиво дружескому расположению опытного воина и разведчика. Он все так же остается подданным королевства, с которым моя страна на данный момент находится в состоянии войны. Но даже будь сейчас мирное время, сомневаюсь, что кто-то стал бы делиться со мной секретной информацией. Уж настолько наивной даже я не была.

Выбравшись наконец из гамака и кое-как спустившись на пол, пошарила руой под подушкой, в поисках небольшого амулета «светильника», который вчера вечером выдал мне Грэг. А что, очень удобно и активировать легко. Один щелчок по кругляшу — будет мягкий рассеянный свет, как у ночника. Два щелчка — и амулет вспыхнет ярко, освещая всю каюту.

По устоявшейся традиции и в целях безопасности, лампы с открытым огнем, как те, которые я видела в госпитале, на корабле не держали. Зато всяческие магические бытовые приспособления были очень даже в ходу. Только вот, как оказалось, на подобного типа судах пассажиры должны сами заботиться о своем удобстве. Так что хорошо, что Грэг оказался таким запасливым!

Щелкнув по амулету один раз, я добралась до своего вещмешка и с жадностью напилась из выуженной оттуда фляги. Все пила и пила, никак не могла остановиться. А когда вода закончилась, со вздохом сожаления убрала пустую емкость обратно. Но печалилась я недолго, не прошло и минуты, как пришло четкое осознание, что напиться — это только полдела. Есть еще и другие потребности организма. И чтобы их удовлетворить ночью, мне было строго-настрого наказано брать с собой сопровождающего до комнатки гальюна. Смешное слово, но туалет здесь по-морскому называли именно так.

А я стеснялась. Мучительно не хотелось кого-то посвящать в свои потребности, да еще и будить ради сомнительной части сопроводить меня до места. Так и не решившись, что делать дальше, выглянула из-за занавески и увидела, что две подвесные койки пустуют. Прекрасно! Значит, кому-то из наших не спится и он наверняка где-то рядом. Корабль-то сам по себе небольшой. Так что я быстренько сбегаю куда мне нужно. А если что-то случится, постараюсь кричать погромче. Хотя лучше бы все прошло удачно.

Сказано — сделано. Тихой мышкой прокравшись по коридору, в котором кроме нашей и жилых кают-то не было, — все только складские помещения для особо ценных грузов, — я успешно совершила задуманное и уже возвращалась обратно, когда услышала странный звук. Даже скорее не столько странный, сколько настораживающий, тревожный. И доносился он с верхней палубы.

Приблизившись к лестнице, ведущей наверх, потушила свой «фонарик». В нем больше не было нужды — лунного света, льющегося сверху, более чем хватало, чтобы видеть близко расположенные предметы. А ночная тишина, усиливающая любой звук, дала возможность разобрать, что совсем недалеко кто-то яростно спорит. И пусть разговор велся достаточно тихо, но все равно в голосах можно было отчетливо расслышать тщательно сдерживаемую силу и агрессию. Беседа явно была не для чужих ушей.

Вот только я все равно подошла еще ближе и даже поднялась на несколько ступеней наверх, чтобы лучше расслышать происходящее, потому что сразу узнала, кому принадлежали голоса. Рональд и Максимилиан. Выходит, это их койки пустовали, а сами мужчины зачем-то в столь поздний час поднялись на палубу.

Я разволновалась не на шутку, и это придало мне смелости осторожно подняться еще повыше, выглядывая за край последней ступеньки. Нужно было убедиться, что ничего страшного не произошло, они просто разговаривают, пусть и не очень дружелюбно. А заметят — не беда, скажу, что тоже захотела подышать свежим воздухом. В каюте и правда было душновато.