— Хватит вилять словами, говори прямо! Сколько нужно человек?

— Сто сорок.

— Да, многовато…

— Сто сорок тысяч.

Фарлайт потерял дар речи, а Асаг раскрыл папку и зачитал:

— Сто сорок тысяч человек, или семьдесят тысяч смортов первого ранга, или пятьдесят две тысячи триданов первого ранга, либо пятьдесят…

— А если, допустим, в магах седьмого ранга?

— Счёт пойдёт на сотни.

— А в фраоках?

— В фраоках нельзя считать.

— Боишься?

— Конечно, нет, — усмехнулся Асаг. — Количество энергии во фраоке нам неизвестно, потому что когда единственный раз умер фраок, никто не замерил ту энергию, что осталась после смерти. Вот почему я не могу считать во фраоках.

— Эти сто сорок тысяч человек смогут родиться заново?

— Это вряд ли… Их сожмёт, перемолет, уничтожит, ведь вы не просто убьёте их во время жертвоприношения, а превратите в импульс — сначала иглы, что проколет время, потом своего приказа.

— Чудесно. Они вернутся в лоно нашей матери!

— Прислать горничную, чтобы заменила вам чашу? — вдруг спросил Асаг, указывая на осколки, которые Фарлайт до сих пор держал в руках.

Фарлайт бросил осколки в стену, проследив, чтобы те не разбились, а вошли в камень как нож в масло. Так осколки и остались торчать из стены.

— Вы великий дизайнер, Нергаль, — сказал Асаг с наигранным восхищением. — Могу я позвать вас, когда достроят мой домик в Ашту? Мне пригодится ваше видение интерьера…

— Они будут мне напоминанием, — отозвался Фарлайт. — Чтобы я не забывал, зачем я здесь.

— Кстати о чашах, совсем забыл, — Асаг вынул из сумы горшочки, накрытые тканью. — Ламаш не сможет сегодня с вами отужинать, потому попросил меня передать вам эти яства, чтобы вы, так сказать, продолжали приобщаться к нашей культуре…

Фраок забрал горшочки, приподнял ткань. Сладкий, нежный запах заставил его желудок возжелать приятного переполнения — прямо сейчас, безо всяких ожиданий обеденного часа. Всё же Фарлайту удалось собрать остатки силы воли, чтобы поставить горшки на стол, сдержанно поблагодарить беса, и приказать крови не приливать к животу, а питать мозги.

Он с удивлением обнаружил, что мысль об убийстве ста с лишком тысяч людей волнует его меньше, чем мысль об убийстве сотни. Чем число было больше, тем менее реальным оно становилось в его сознании.

— Послушай, Асаг. А если я предложу, как сделать, чтобы люди сами пришли в то место, где будет открыт портал, это подойдет?

— Можно использовать команду телепатов, но вы сами понимаете, что нашим бесам и без этого есть, чем заняться…

— Без телепатов, без всякой магии.

И Фарлайт изложил план Асагу, вновь восхитившемуся — но на этот раз не поддельно.

Когда бес улетел, Фарлайт схватил горшки и подбежал к окну, чтобы выплеснуть их содержимое, но в самый последний момент остановился, подумал, закрыл окно шторой и сожрал всю еду в один присест.

Лефрей Весёлый, клерк, приехавший в очередную деревню за данью и отчётом, вновь обнаружил лишь пустые дворы. Не было даже животных в загонах. Сундуки в домах опустели, не нашлось ни одежды, ни даже утвари на кухнях.

Уже через несколько часов здесь была команда магов-следователей. Тридан с улыбкой смотрел за их работой: маги смешно щурились и, вытянув руки, бродили туда-сюда как лунатики.

— Выглядит так, будто они ушли сами, — сказал наконец старший следователь. — Даже без принуждения ментальным колдовством любого вида.

Лефрей кивнул и направился в ближайший дом, под предлогом поиска чего-нибудь полезного для магов.

В спальне того дома было пять коек, но здесь могли спать хоть десять, хоть пятнадцать человек по очереди. В деревнях это не было редкостью. В этих землях люди редко умели строить толковые дома, вот и жили скопом. Под одной из кроватей нашлась несуразная соломенная кукла. Тридан прихватил её с собой, придумывая, как сбагрить новый товар на рынке. «Сувенир из мертвой деревни! Только в одном экземпляре!» А почему только в одном, кстати? Найдется и еще что-нибудь.

Лефрей обшарил следующие несколько домов. Сумка его наполнилась забытыми игрушками, гребнями, чашками, тотемами, и Лефрей полез в подпол в поисках подходяего мешка.

Там, в расползающемся от дряхлости кресле, обнаружился старик. Лефрей подумал было, что тот мёртв, только не успел раствориться во Тьме; но тот вдруг шевельнулся, когда мародёр подошёл ближе.

В свете крошечной сферы морщины на лице старика казались глубже, чем трещины Лаитормской долины.

— Где все? — спросил тридан. Старик открыл глаза и, увидев полумесяца на медальоне незнакомца, проскрипел:

— Я ничего не скажу.

Тридан мягко проник в сознание старика, внушая, что всем селянам грозит страшная опасность, если право имеющие не придут к ним на помощь. Старик недолго держал оборону — меньше минуты.

— Парень из Срединной земли их увёл.

— Как его звали?

— Не помню… Говорил со старейшиной нашим… Потом все за ним пошли, жить в новом месте.

— А ты что не пошёл?

— Куда ж мне? Помру на своей земле. Так решил.

Тридан вернулся к магам, но те уже знали больше его самого.

— Послали телепатию из суда, — сказал Лефрею следователь. — По слухам, Гардакар хочет основать колонию за краем мира, во Мгле. Всем, кто согласен переселиться, он даёт права.

— Нонсенс, — выдохнул тридан. — Что, теперь любой козопас может быть с правами, как вы и я? А кто будет платить налоги? Так нельзя!

— Единственное право, что мы им давали — селиться, где хотят, и они им воспользовались, — заметил маг.

— Так потому что никто не ожидал, что они смогут сняться с места вот так, целыми деревнями, всё бросить… Теперь у них отберут и это право, уж я позабочусь.

— Лично меня больше интересует сама идея колонии за краем мира. Как демоны до такого додумались?

— А почему бы и нет. Срединники зажаты меж четырёх областей. Расширяться им некуда… Может, они нашли способ, как выживать во Мгле.

— А потом мы сделаем заявление, что в нашем великом проекте — поселении во Мгле — что-то пошло не так, и все колонисты погибли. Даже траур объявим, — объяснял Гардакару Асаг. — Этих людей никто не будет искать.

— Гениально, — сказал судья-демон. — Голова у нового фраока варит будь здоров. Я в нём не ошибся.

— Тьма, — прошептал Фарлайт. — Если и это будет зря… Это же всё ради тебя. Чтобы освободить тебя от оков плоти… Мой первый шаг, первый подрубленный столб материи…

Штора на окне шелохнулась.

— Нередко увидишь фраока на коленях, — сказала Нинур.

— Как сделать так, чтобы посетители не могли являться ко мне без приглашения? — спросил Фарлайт, не поднимаясь с пола. — Моя комната превратилась в проходной двор.

— Да к тебе никто и не приходит. Ламаш с Асагом — те только по делу, а для меня можно сделать исключение.

— Ответь на вопрос! Или мне заколотить окно? Посадить на карниз тат-хтара с дубиной?

— Подкуплю твоего тат-хтара, и меня пропустит, и доски дубиной сломает, — бесовица улыбнулась. Она взяла в руки один из горшочков на окне. — А я гляжу, ты не прислушался к моему совету? Насчёт еды, что приносит Ламаш…

Фарлайт вспылил. Он вскочил на ноги, метнулся к непрошеной посетительнице и втащил её в комнату за связанные коконом ноги. Та сама не ожидала такого поворота событий и засмеялась. Фраок же не был настроен на веселье.

— Я знаю, зачем ты прилетаешь, — выпалил он. — Что ж, я выполню твоё желание.

Фарлайт, не найдя в спешке конец этого длинного полотна, за которое можно было бы потянуть, чтобы распеленать бесовицу, потянулся за кинжалом. Надо же, это тот самый кинжал Мирта… Он пережил нападение в Лаиторме, суд и даже превращальный шкаф. Мирт до сих пор его, наверное, ищет.

Нинур поняла, к чему всё идёт, и спокойно сказала:

— Всё, поиграли, и хватит. Ты меня убедил, что способен на действия.