— Вот и всё, что я знаю, — заключила Нефрона. На самом деле, рассказывать о Тьме детям, которые за всю жизнь не выбирались дальше Северных деревень, можно было бесконечно, но магичка уже устала говорить.

— Как же у нас скучно, — расстроились дети.

— Почему? Города почти ничем не отличаются от вашей деревни…

— Неправда! Вы сами рассказали много о том, чего у нас нет!

«Зря, зря я заговорила с ними о городах,» — подумала Нефрона. — «Лучше бы рассказала какую-нибудь страшилку про драконов».

— А правда, что Рем уйдёт с вами?

— Да… Скорее всего.

Несколько десятков глаз, готовых заслезиться, воззрились на неё.

— Везунчик, — протянул мальчишеский голос.

Магичка посмотрела на его обладателя, который оказался точной копией Рема, только волосы его были не растрёпаны, а туго стянуты в хвост.

— С ним всегда так, — продолжил мальчишка. — Дуракам везёт, как говорят старики.

Детишки захохотали.

— Ты, наверное, Рим?

— Да. Разве моё имя что-то значит?

— Конечно. Имя — чертёж судьбы, и люди со сходными именами всегда сходятся в характерах.

— Тогда почему мы с ним, — Рим кивнул в сторону близнеца, — такие разные, хотя имена отличаются одной буквой?

— А как звучат ваши полные имена?

— Римус и Ремус.

— Тогда, может, дело в том, что ты — человек, а он — нет?

— Он не человек? Тогда что — животное, как корова?

Снова смех. Рим продолжил.

— Или он думает, что если он не обычный человек, так он выше всех нас или лучше? И может задираться над нами?

— Рем, зачем ты задираешься перед друзьями? — строго произнесла Нефрона.

— А что они смеются надо мной? — обиженно вскричал Рем.

— Пойдём, я скажу тебе пару слов…

Нефрона взяла мальчика за руку и пошла с ним туда, где не были слышны ни неприличные песенки, ни хохот детей и взрослых.

— Сейчас она его отчитает, вправит мозги! — послышался возглас Рима.

Они добрались до разрушенного забора.

— Вы не верьте ему, я не дурак, — хмурился Рем.

— Я и не верю. Мне хотелось поговорить с тобой совсем о другом.

— Проклятая деревня…

— Что ты сказал?

— Да это всё из-за того, что мы живём в деревне! В городах-то, поди, тупых людей почти нет…

— И в городах людей много. Просто сложилось так, что люди чаще уходили подальше от суеты, туда, где они могли чувствовать себя богами, где нет тех, кто хвалился своим превосходством…

— И почему я родился не в городе? Люди злые.

Нефрона улыбнулась.

— Тут ты очень ошибаешься. Люди гораздо добрее нас. Люди способны искренне любить, забывая обо всём остальном. Они думают о семье, о дружбе… а не только о свободе и власти.

— И… ты такая же? Не может быть!

— Ну, я не так амбициозна, как мои сородичи… но я не смогла бы посвятить себя семье. Мне нужно бывать время от времени одной, а если на меня возложат ещё и уход за домом, то мне захочется бросить всё, сбежать! Да, я такая же. И ты тоже.

— Ты… счастлива?

— Мы не можем быть счастливыми. Свобода? Окончательно её не достигнешь. Власть? Всё равно выше семи полумесяцев не прыгнешь, если ты не Верховный Судья, такая, братишка, задана нам планка. А людям хорошо — обустроил хозяйство, воспитал детишек, и всё — жизненные цели выполнены! Можно с чистым сердцем таять во Тьме.

— И всё равно люди злее!

— Отец выпорол? Бабки-сплетницы отругали? Или детишки обозвали пару раз? Это от воспитания, Рем. Они не виноваты, что им не у кого было учиться пониманию и снисходительности. Но разве сравнятся дурацкие шутки человеческих детей с тем, на что способны мы? Знаешь, чем славился род Фарлайта? Нет, говорить я тебе не буду, ты же ещё маленький слушать о таких жестокостях, скажу только, что наш Фарлайт по сравнению со своими предками — идеал доброты и сострадания. Запомни только, что мы должны смотреть на людей и учиться у них многим, многим качествам, которые у нас украла Сила…

— Сила… — как завороженный, повторил Рем.

— Ты ещё не осознал её, но когда это произойдёт, ты заметишь изменения в своих стремлениях, привычках, характере. Не факт, что в лучшую сторону.

— Если всё так плохо, почему вы не перестанете пользоваться Силой?

— Какой глупый вопрос, Рем! Каждая каста имеет свои преимущества, которые настолько упрощают жизнь, что начать новую жизнь без всего этого невозможно! Это тебе так кажется, ты ещё не ощутил всю власть. Говорить, что отказаться от Силы легко, могут только неудачливые адепты, которым Сила так и не поддалась! А отчуждённость магов, агрессия кшатри, неуместная театральность триданов и мелочность смортов разве кого-то волнуют, если вышеозначенные творят (или думают, что творят) великие свершения? Есть, конечно, те, кто смог пересилить свою натуру, как например Великие Целители. Но, говорят, у них появляются другие неприятные черты, которые те упорно скрывают.

Мальчик внимательно слушал её.

— Если честно, Рем, мне иногда кажется, что это всего лишь слухи. И что возможно преодолеть недостатки, привитые Силой. Но надо быть настолько духовно развитым, что думаешь — а стоит ли игра свеч? И так предопределено быть несчастливой, так я ещё и должна себя ограничивать, чтобы стать безгрешным идеалом? Для кого?

Нефрона помолчала.

— Знаешь, Рем, говорю тебе всё это, и мне стыдно. Но ты уникальный. Ты рос среди людей, не зная, что ты сморт. Тебе не вбивали с самого детства идею о том, что ты пуп земли. Может, ты станешь первым из нас, кто сможет смотреть на мир иначе… Вокруг меня — профессионалы, образованные, индивидуальные, свободные… Но глубоко несчастные, и я думаю, мы сделали себя такими сами…

— У вас всё в норме? — спросил подошедший Сьялас.

— Да, а что такое?

— Дети сказали, что отчитываете вы моего сынка. Я и побоялся, как бы вы не оставили его здесь в наказание.

— Ну уж нет, я же обещала, — сказала Нефрона. — И, мы уже собирались возвращаться к остальным.

— Вы идите, а я поищу Хеду — куда же могла запропаститься эта девчонка?

— Наверное, сидит дома?

— Вы так думаете? Дома, в праздник? Ну хорошо, проверю…

Старейшина остановился около своей двери — что-то будто предупредило его. Но Сьялас только пожал плечами и переступил через порог. Неуловимая завеса осмотрела его и, удостоверившись, что вошедшему можно доверять и что он не несёт в мыслях ничего дурного, пропустила его.

— Хеда!

Сьялас постучал в первую дверь направо в коридоре, но никто не ответил ему. Тогда он приотворил её и увидел странную картину — двух спящих — Хеду, развалившуюся и улыбающуюся во сне, и «великого мастера», который съёжился у её ног.

— Утром обязательно потребую объяснений, — пробормотал старейшина и отправился на улицу, где его ждал докучливый клерк со своими вопросами о деревенском укладе жизни.