Мотылёк.

Это всего-навсего был мотылёк у фонаря.

Но Отис и не думал стоять на месте. Он дурак. Оливия права, но прямо сейчас он рванул вниз по лестнице. Парень не выдержит ожидания их полумёртвого лифта. Он просто бежит. Секунду назад он переживал, что обут в тапочки, в данное мгновение ему было всё равно, плевать. Пролёт за пролётом, секунду за секундой. Перепрыгнув последние пять ступенек, он отдалённо услышал крик Оливии и звук каблуков. Ему неважно. Отис бросился на дверь, нажимая заветную кнопку домофона. Он свободен. Парень кинул взгляд на следы, их тысячи. Не найти, не отыскать. Отис бежал вперёд. Падающий снег бил в глаза, на улице ни души. Он был совершенно один. Парень посмотрел по сторонам. Всё тщетно. Отис зажмурился и закричал от злости. И тут он вспомнил о втором листке. Он резко вскрыл коробку и действительно увидел ещё один. Но это не рисунок, а всего пара строк. Его почерком, его рукой.

«Ты ещё помнишь?»

«Подождёшь немного?»

– Придурок! Слышишь! Я подожду! – Отис смеётся, стряхивая с волос снежинки. Что он ещё мог сказать? Нет? Бред! – Подожду… – уже шёпотом добавляет он. Сзади открылась дверь, и парень почувствовал объятия. Отис уткнулся лбом в ключицу Оливии и тихо вздохнул. Он всеми силами старался не помять рисунок и записку.

– Я не забывал…

Конард стоял в не очень длинной очереди. Кредитка отца с бесконечными деньгами делала своё дело. Мальчик бросал изумлённые взгляды на толпу детей с родителями и удивлялся их выдержке. Няня не шутила, что они могут и не попасть в парк. Он вообще думал, что те, кто стоит почти у входа, пришли туда ещё вчера. Очередь практически не двигалась, солнце время от времени скрывалось за тучами, которые были подозрительно чёрными. У людей даже не будет возможности куда-то уйти в случае дождя. Маленькому Конарду было жалко толпу, но отец не обрадуется такой трате денег.

Мальчик не мог оторвать глаз от детей. Их было так много. Они все общались, играли. Он подозревал, что каждый из них видел другого впервые. Конард перевёл взгляд на их скудную очередь. Несколько подростков, десяток взрослых, младенец и одна неприветливая девочка его возраста. Он смотрел, как отцы держат детей на руках, смеются вместе с ними. Кто-то плакал, а мамы старались их успокоить. Его мама никогда не успокаивала его, не ругала, не била. Магдалина увидела его грустное лицо и потерянный взгляд, покрепче сжала его руку и попыталась отвлечь.

– Месье Легран, хорошо, что мы с вами в этой очереди, да? – он перевёл взгляд на женщину. – Говорят, уже к вечеру здесь не бывает карамельных яблок и попкорна. Минимум два аттракциона выходят из строя, – она улыбнулась, но мальчик практически не отреагировал. – Мы сначала поедим или сразу – к осьминогу?

– Магдалина, если у людей нет денег, разве они не должны больше работать? – полностью игнорируя вопрос няни, спросил Конард. Женщина немного опешила и вопросительно посмотрела на него. – В той очереди стоят люди, у которых денег меньше, чем у папы. Почему они стоят там, а не идут работать? Как папа?

– Потому что Ваш отец – очень влиятельный и занятой человек. Я уверена, многие из них работают под его началом, – женщина боялась подвоха. Её сердце рвалось на части от вида грустных голубых глаз. Легран-младший был слишком умён для своего возраста. Это пугало и радовало одновременно.

– У них нет денег, но они пришли сюда. Почему мой папа не может также прийти хоть раз со мной? Или мама? Она, вообще, целыми днями сидит дома, – последнее он прошептал. Няне пришлось собраться с мыслями, чтобы не проронить слезу. Она не знала, как ответить на это, потому что Конард был прав, требуя хоть каплю внимания. – Я бы лучше оказался на их месте сейчас. Там намного веселей, чем здесь.

– Знаете, что я думаю, месье Легран? – женщина глубоко вздохнула и проглотила свои слёзы. Это она здесь взрослая и должна помочь ребёнку. Ей нельзя плакать, хотя бы ради самого Конарда. Она потрепала его по волосам. – Мне кажется, вы запомните этот день навсегда. У меня есть ощущение, что он войдёт в вашу жизнь невероятным счастьем. Верьте мне, месье Легран. Этот будет особенный поход в Диснейленд.

– Правда!? Ты так думаешь? – женщина улыбнулась, с Конарда наконец-то спала печаль. Сердце Магдалины, к сожалению, до сих пор ныло от грусти. Была бы её воля, жить им где-то на берегу моря, подальше от фамильного замка, боли и холода.

– Правда! На кофейной гуще гадала!

Доктор Корон сидел и смотрел в свои записи. Когда он приступал к работе с Конардом, то понимал, что, скорее всего, просто не будет. Парень отвечал всем параметрам человека, который любит откладывать решение проблем или запирать их в долгий ящик. На каждого пациента врач заводил отдельную папку, где были записи или даже образы. Они решили встречаться каждые два дня, чтобы дать парню привыкнуть к собственным ощущениям. Сегодня была их четвёртая встреча, а доктор Корон исписал уже пятнадцать листов. Каждые несколько предложений от Конарда содержали в себе важную информацию. Мужчина и не предполагал, что ему придётся часами сидеть и обдумывать каждый момент из жизни Леграна-младшего. Однако его жалование с лихвой покрывало все труды. Он перевернул листок.

Всё усложнялось из-за Оливии. Она упрямо делала вид, что ей всё равно на состояние Конарда. Они дружат пару лет, и его сердобольная дочь не могла пройти мимо проблем Конарда. Доктор Корон лишь радовался отсутствию осложнений в виде романтических отношений. С каждой новой встречей мужчина раз за разом убеждался, что парню нужна помощь. Улыбка, постоянный флирт и несерьёзное отношение к проблемам не могли скрыть его странное поведение. В первый раз Доктор Корон заметил это при жалобах Конарда на боль в спине. Обычная ситуация, когда люди стараются держать осанку и это приводит к неприятным ощущениям. Однако здесь всё наоборот. Из своей вечно сутулой позы он выпрямлялся, облегчённо вздыхая. Этот маленький бунт против указов матери тянулся из детства. И у доктора Корона появилась возможность понять это. Раздался стук в дверь, который выдернул мужчину из раздумий.

– Входите, – в комнате появился Конард. Он неловко мялся на входе, – месье Легран, Вы оплатили номер в отеле. Вам по закону можно входить сюда и передвигаться без моего разрешения.

– Ну да, – только и сказал парень, широкими шагами направляясь к кровати. Он небрежно сбросил с себя пальто, взъерошил волосы и лёг на кровать. – Приступим.

– Для начала хочется вам сказать, что нарушать условия – это неверный путь в терапии, месье Легран, – мужчина свёл брови на переносице. Конард сразу понял, о чём шла речь. – Оливия рассказала про Ваш поступок на Рождество. Мы договорились лишь о записке. Мы с Вами проработали и написали её. Рисунок?

– Я не сдержался.

– Вы должны контролировать себя, месье Легран. Давайте строить дом с фундамента, а не покупать черепицу. Хорошо? – Конард подвигал губами и опустил голову, признавая поражение. – В этот раз всё обошлось. Вы успели дать дёру, но в следующий – Вы можете поскользнуться и тогда добавите проблем сразу всем, – Конард продолжал молчать. – Ладно, я рад и немного удивлён, что Вы пришли.

– Я думал Вас невозможно удивить, – он аккуратно поднял голову на мужчину. – Разве мы с Вами не договорились? Я даже не прикасался к алкоголю.

– Обычно, когда пациенты проходят часть терапии и им становится легче, они бросают её. По вашему поведению не скажешь, что Вы доберётесь до конца. Это было моё первое впечатление, – доктор достал пару чистых листов. – Но Вы здесь, и это говорит о моей предвзятости.

– На самом деле… Я никогда не лез так глубоко. Обычно я вспоминаю себя лет с четырнадцати. Меня самого удивляет, насколько действительно много зарыто в голове, – он вспомнил свой скетчбук. Когда-то парень рисовал в нём каждый день, а что именно, уже забыл. Перенёс память на внешний носитель, но стереть всё и стать свободным по-настоящему не удалось. – Я твёрдо решил разобраться. Этот снежный ком пора остановить. И не только ради Отиса, а ради самого себя.