– Я же вроде сказал, что без сопровождения взрослых на аттракцион до четырнадцати лет не положено, – парень проговорил заученную фразу, но детей не прогнал. Нет, он не удержался и всё же фыркнул. Конард окинул взглядом очередь. Женщина позади него держала девочку за руку и с кем-то ругалась по телефону. И людям было больше интересно, почему у Жизель есть новое платье от-кутюр, а она вторую неделю носит старьё от Валентино.

– Настойчивость – это хорошая черта характера. Так говорит мой папа, месье Легран, – Конард просто протягивает пятьсот евро ошалевшему парню. Тот явно не ожидал от детей такой суммы. Он бы их и за пятьдесят пустил или за хорошую истерику. Но фамилия Легран сразу внесла ясность. – Мы можем идти?

– О нет, дорогой. Ты купишь мне всё, что я хочу! И платье, и ожерелье, и туфли, и оплатишь новую пластику! Да, потому что после родов я стала похожа на корову. А я тебе не корова. Я не собираюсь каждый год плодиться за просто так! – теперь и вторая очередь наблюдала за ними. Конард был благодарен ей за представление, но оно затянулось. – А ещё ты мне купишь новый телефон! – она бросила свой сотовый на асфальт и раздавила каблуком. – Дебил старый. Я тебе ещё устрою. Что? Идём, дорогая? – женщина тут же изменилась в лице.

– Мама, все смотрят.

– Так это хорошо!

Конард поспешно протащил Отиса за руку через ограду, пока никто не заметил его синий браслет. Он лишь надеялся, что люди, так же, как и он, спутают его с зелёными глазами мальчика. Ему не очень хотелось, чтобы эта женщина попала с ними в одну чашку. Осьминог представлял собой гигантского повара, у которого находились различные столовые приборы: чашки, тарелки. Он крутился вокруг своей оси и время от времени поднимал щупальца вверх. По мнению Конарда, в аттракционе не было ничего опасного. Он всегда вёл себя хорошо и не старался выпрыгнуть, даже без наблюдения взрослых.

– Ти, ты же не будешь баловаться? Твоя мама расстроится, если ты начнёшь баловаться, – Конард помог мальчику сесть рядом. Пока все занимали свои места, у них оставалось несколько минут. Ему стало не по себе. Он всё же видел Отиса в первый раз. – Мне будет немного страшно тогда.

– Не волнуйся. Я не собираюсь выпрыгивать из чашки. Мне, может, и не так много лет, но я не дурак. Так мама говорит, – Конард улыбнулся на весомый аргумент. Впереди них сидели два очень похожих ребёнка. Вероятно, они были близнецами. Они общались между собой и не обращали на них внимания. – Конард, тебе, правда, будет страшно?

– Только если ты будешь баловаться.

– Не буду. Обещаю.

– Хорошо.

К ним подошёл контролёр и подготовил их кресла к движению, дополнительно использовав ремни. Отиса он затянул потуже, потому что мальчик, и правда, был очень маленький. Так Конарду было намного спокойнее. Ребята переглянулись друг с другом и стали ждать в нетерпении. Сначала всё было неплохо, и высокая скорость вращения совсем не пугала. Конарду даже было скучно, но, когда чашки начало подбрасывать, сердце принялось совершать кульбит за кульбитом. В какой-то момент он почувствовал, как его ладонь сжимают клешни. Он успел бросить взгляд на свою левую руку и обнаружил Отиса с зажмуренными глазами, мёртвой хваткой вцепившегося в него. Резинка слетела с головы, и волосы мальчика хлестали его с каждым движением. Конард был не в силах скрыть улыбку.

В какое-то мгновение Отис открыл глаза. Они были широко распахнуты и не выражали паники или страха, в них плескались восхищение, восторг и лишь немного волнения. От сверкающего осьминога Конард видел в этих гигантских зеркалах не только зелёный, но ещё и синий, оранжевый, фиолетовый. Вместе с этим он понял, какой точно рисунок хочет изобразить, что станет ему фоном. Сейчас ему было необходимо сделать это, даже если его новый друг исчезнет через секунду. Как все остальные. Такой жажды рисовать мальчик ещё никогда не испытывал, ощущая фантомное покалывание в пальцах.

Конард и не заметил, когда они начали останавливаться. Осьминог принялся уменьшать амплитуду взмахов, скорость вращения. Конард до знакомства с Отисом уже бы расстроился от такой несправедливости: он снова так задумался, что пропустил половину представления. Вот их уже расстёгивают и дают покинуть аттракцион. Парень с ушами Микки-Мауса говорил ему что-то и благодарил. Конард очнулся от шума в ушах, когда рука Отиса исчезла, оставляя огромный красный след на коже. У мальчика никогда не было синяков, даже с его манерой собирать коленками углы. Их встретили слегка обеспокоенные Магдалина и мадам Ревиаль. Конарду пришлось срочно спускаться с небес на землю. Не стоит пугать няню ещё больше.

– Как вы? Понравилось? Ти, Конард, вас не тошнит? Эта штука разогналась быстрее обычного! – мадам Ревиаль окинула их быстрым взглядом и постаралась преувеличить их заслуги. Сын бросился к ней в ноги. Он весь дрожал от нетерпения.

– Мама, мама! Было вообще не страшно! Тот дядя-контролёр зря не пускал нас. Это было так круто! Невероятно! – он повернулся к Конарду и широко улыбнулся. – Спасибо, Конард! – он снова развернулся к матери. – Та тётя так громко кричала. Прямо как Госс, когда я уронил ему машинку на ногу.

– Не боишься, говоришь? – Конард усмехнулся, но не так, как его отец. По-доброму, скорее, чтобы раззадорить и пошутить. Он поднял свою рубашку и показал красный след от руки. – А это тогда кто сделал?

– Так поэтому и не боялся! – Отиса совсем не смутил огромный синяк на чужой руке. – Мам, а ещё Конард сказал, что он художник! Он обещал нарисовать меня. Сказал, что я похож на пса!

– Конард, всё нормально? Сильно болит? – женщина наклонилась и посмотрела его руку. Магдалина чудом сдерживалась, чтобы не пустить слезу. Незнакомая женщина проявляла больше материнских чувств к мальчику, чем родная мать. Он покачал головой. Ему, и правда, было не больно. – Хорошо. Значит, ты художник? Тебе не больно будет рисовать? Можно в другой раз.

– Всё хорошо. Мне не терпится. Давно такого не чувствовал. Магдалина, ты не взяла мой альбом с собой? – няня подошла к Леграну-младшему и посмотрела на его руку. Может, им повезёт и всё обойдётся обычным покраснением. Женщина отрицательно покачала головой. – Мы можем купить его сейчас?

– Конечно, месье Легран. Вы немного успокоитесь, и мы купим его в ближайшем киоске, – женщины повели их на лавочку.

– А ты и мою маму сможешь нарисовать? – Отис с восторгом ждал, когда же всё-таки Конард успокоится, но торопить его не собирался. Тот попил воды и посмотрел на чистое небо. Он и не заметил, как всё разгладилось.

– Я… Я нарисую всё… Всё, что ты захочешь…

– Отис, надо иногда кушать.

Ревиаль резко вздохнул. Он и не заметил, как задержал дыхание. Весь мир сузился до одной простой вещи – скетчбук Конарда. Парень пропал, буквально исчез с радаров: Он спрятался в квартире своей мамы от всего мира. Он пытался читать скетчбук в общежитии, но туда то и дело наведывались люди из секции или университета. Если с некоторыми разговор затягивался максимум на двадцать минут, просто попить чай, к примеру, то Джеймса, Оливию и Госса выгнать не получалось минимум час. Особенно девушку. Ей хватало наглости, чтобы прямым текстом обвинять его в помешательстве на Конарде. Может, так и есть. Отис, и правда, ушёл с головой в скетчбук. В какой-то момент ему захотелось купить гигантскую доску и начать клеить на неё рисунки. Чем больше он читал, тем сложнее становилось удерживать нить повествования. Особенно это было тяжело, когда Оливия жужжала где-то неподалёку.

Она очень сильно испугалась, когда Отис сбежал посреди ужина. На самом деле, не только она. Мама Отиса до сих пор была не в курсе его фатальной и драматичной любви к Конарду, а Джеймсу и Госсу эта информация спокойствия и уверенности не добавляла. Оливия ощущала себя двойным агентом. Она знала всё про всех, и ей приходилось постоянно обдумывать каждое слово. Девушка могла погореть на любой не к месту брошенной фразе или любом действии. Если Отис узнает, что она в курсе, где и как чувствует себя беглец, то перестанет с ней общаться. Виолетт и Гордад наложили свой отпечаток, лишний раз доказав, доверие – хрупкая вещь. Оливия лишь надеялась, что однажды он поймёт её и простит.