В 1687 году командовал в Белгороде войсками, прикрывавшими южную границу, и участвовал в Крымских походах. После прихода в 1689 году к власти Петра I стал его сподвижником. Во время Азовских походов 1695–1696 годов командовал войсками на Днепре в действиях против крымских татар. В 1697–1699 годах выполнял дипломатические поручения в Польше, Австрии, Италии и на острове Мальта.

Во время Северной войны 1700–1721 годов проявил себя как способный, но медлительный военачальник. В Нарвском сражении 1700 года командовал дворянской конницей, в 1701–1705 годах – войсками в Лифляндии, где одержал победы при Эрестфере, Гуммельсгофе и овладел Копорьем и Дерптом. Руководил подавлением Астраханского восстания в 1705–1706 годах, а в Полтавском сражении 1709 года командовал войсками центра.

В 1710 году войска под командованием Шереметева овладели Ригой. В 1711 году он возглавлял главные силы армии в Прутском походе. В 1712–1713 годах командовал южной наблюдательной армией на турецкой границе, а в 1715–1717 годах корпусом в Померании и в Мекленбурге.

Иностранцы называли его «самым вежливым и культурным человеком» в России. Дипломат из Шереметева был превосходный, но судьба направила его служить по военной линии. После подписания невыгодного для России Прутского мира он решил принять монашество в Киево-Печерской обители.

Но Пётр 60-летнему соратнику «велел выкинуть дурь из головы». Он нашел ему невесту – 26-летнюю вдову, красавицу Анну Салтыкову, а позже поставил Шереметева командующим русским экспедиционным корпусом в Померании.

Шереметев всегда заботился о солдатах и ценил их. Он единственный из сподвижников Петра имел большую любовь у солдат. Поэтому, когда 17 февраля 1719 года он умер, военные горевали: «Мы потеряли отца».

Пётр I повелел похоронить Шереметева на Лазаревском кладбище Александро-Невского монастыря и сказал о нем: «Нет уже Бориса Петровича, скоро не будет и нас, но его храбрость и верная служба не умрут и всегда будут памятны в России».

Однако на фоне этих великих исторических личностей выделяется супруга и ангел Петра Великого – Екатерина Скавронская, увенчанная по личному настоянию императора Российской короной, и его демон – первая жена Евдокия Лопухина.

Его первая жена – Евдокия Лопухина – была категорически против западного влияния Петра на Россию и уничтожения русских традиций. В этом её поддерживали практически все российские, и особенно московские, бояре.

За это она была сослана в монастырь, но добровольно идти туда и отказаться от сана царицы воспротивилась. Её заточили в монастырь насильно. Однако она не сдалась, пережила Петра I и его вторую жену Екатерину ради сына Алексея. Все эти годы оппозиционно настроенные бояре признавали её как царицу, и она одевалась и жила там как царица, а старицу Елену изображала только перед контролерами, приезжавшими для проверки от Петра.

Первая жена Петра I – царица Евдокия Федоровна (Прасковья Илларионовна) Лопухина – родилась 30 июля 1669 года в консервативной православной боярской семье Лопухиных, которые были приверженцами старинных русских традиций и обычаев.

Поэтому искреннее и непреодолимое неумение и нежелание Евдокии содействовать Петру в его деятельности по преобразованию России по западному образцу привели к разладу между супругами. В 1698 году она была сослана в Суздаль и пострижена в монахини, и только через тридцать лет – в 1727 году после освобождения – стала жить в Вознесенском монастыре Московского Кремля, пользуясь царскими почестями.

Её судьба сложилась трагически как для неё, так и для её сына Алексея. Для Петра I она во все годы его царствования оставалась, подобно сестре Софье, злым и неподвластным его воле демоном.

Родилась Прасковья Илларионовна Лопухин в селе Серебрено Мещовского уезда и в статусе царской невесты сменила прежнее имя на Евдокию, потому что царица Прасковья Салтыкова уже была супругой Ивана V, соправителя Петра I, а отчество было изменено на Федоровну в честь святыни дома Романовых – Феодоровской иконы.

Отцом Евдокии был Илларион Авраамович Лопухин, стряпчий при дворе царя Алексея Михайловича. При Фёдоре Алексеевиче её отец стал полковником и стрелецким головой, затем государевым стольником и окольничим, а в связи со свадьбой Евдокии и Петра I – боярином.

Юного царя Петра I в возрасте 17 лет, не спрашивая его согласия, «оженили» на 20-летней девице Евдокии Лопухиной. Этот брак явился результатом интриг рода Нарышкиных против Милославских, которые до этого смогли женить царя Ивана V на Прасковье Салтыковой.

Интерес Натальи Кирилловны в этом браке Петра состоял в том, что род Лопухиных, входивший в число союзников Нарышкиных, был захудалым, но многочисленным. Поэтому она надеялась, что Лопухины будут защищать интересы её сына с помощью стрелецких войск.

Мать Петра Наталья Кирилловна лично выбирала ему невесту и, убедившись в её в красоте и отсутствии физических изъянов, дала согласие на брак. Пётр согласился с её выбором – брак по российским понятиям делал его совершеннолетним, способным управлять государством и отстранить от власти упрямую царевну Софью и болезненного брата Ивана.

В 1697 году перед отъездом царя за границу, в связи с открытием заговора Соковнина, Цыклера и Пушкина, были сосланы отец царицы Евдокии и его два брата бояре Сергей и Василий воеводами подальше от Москвы. В 1697 году Пётр, находясь в Великом посольстве, из Лондона письменно поручил своему дяде Льву Нарышкину и боярину Тихону Стрешневу, а также духовнику царицы уговорить Евдокию постричься в монахини. Евдокия не согласилась, ссылаясь на малолетство сына и его нужду в ней.

Евдокию Лопухину перевезли в Преображенское, где её строго охраняли братья, поэтому будущую жену Пётр видел до свадьбы только один раз. На свадебном пире молодым не полагалось есть, поэтому они быстро уединились, и друг Петра Меншиков вручил государю хлеб и курицу, завернутые в скатерть.

На свадебное ложе залезть можно было лишь при помощи специальных скамеек, так как, по княжескому обычаю, постель состояла из 27 ржаных снопов, на них ковры с перинами, сверху шелковая простынь, меховое одеяло, в ногах шуба с ковром, а в изголовье – подушки и шапки. Утром молодожены мылись в бане и завтракали без гостей. Потом они принимали поздравления и приглашали собравшихся на свадебный пир, который длился в течение трех дней.

Супруги прожили вместе почти десять лет. За эти годы у царицы родилось три сына, из которых выжил только Алексей. Однако их семейная жизнь не сложилась. Они жили вместе, но словно в разные времена: Пётр чувствовал себя современным европейцем, а Евдокия, воспитанная согласно русским традициям, оставалась в русском XVII веке, требовавшем от женщины следовать обычаям терема и Домостроя…

Буйный нрав и эгоизм Петра наталкивались на упрямство не менее самолюбивой и строптивой царицы, не принимавшей образа жизни супруга. Пётр решил это проблему просто – он на несколько лет сблизился с Анной Монс.

После смерти свекрови Евдокия надеялась обрести реальную власть русской царицы. Однако Пётр полностью охладел к супруге и избегал встреч в ней. Несколько лет она прожила в Кремле с сыном, где её содержали как царицу, но с супругом она не виделась, а многочисленная родня Лопухиных оказалась в опале.

Весной 1698 года Пётр вернулся в Голландию и вместе с Великим посольством через всю Европу поехал в Вену. Однако вскоре это путешествие пришлось свернуть: в России начался мятеж стрелецких полков.

Возвратившись домой, Пётр не захотел даже увидится с Евдокией. Его ждала любовница – дочь немецкого виноторговца Анна Монс, с которой его познакомил Лефорт. Еще будучи в Лондоне, Пётр повелел, чтобы Евдокию склонили к добровольному пострижению в монахини, что дало бы ему возможность развестись с ней.

Узнав, что она всё еще находится в Кремлевском дворце, Пётр в течение четырех часов сам уговаривал жену уйти в монастырь, но она наотрез отказалась. Поэтому через месяц царевича Алексея забрали у матери и отвезли в Преображенское к сестре Петра царевне Наталье Алексеевне. Евдокию насильно перевезли в Суздальско-Покровский монастырь, куда традиционно ссылали цариц, в том числе сестер Петра Марфу и Феодосию за их сочувствие царевне Софье.