— Собственно, вот и всё, — Сара глубоко вздохнула. Она сделала это не по приказу — и даже не из-за просьбы — Элизы, а потому, что сама сочла это лучшим решением. — Дальше твой звонок… и я почти забыла про эту женщину.

Элиза молчала, обдумывая услышанное.

— Ко мне тоже приходили, — заявила она. — Как раз в это время. Очень странный тип… предлагал обеспечить преимущество над всеми — Империей, Республикой и твоими протестующими.

— Вот так запросто? — краем глаза косясь на телевизор, присвистнула Сара. — И что просил взамен?

— Неважно, — мотнула головой Элиза. — Я отказалась. Просто… теперь я думаю, что эти два события как-то связаны.

Ну, Сара и сама так думала. Вопрос в том, что из этого следует. Но тот факт, что её использовали, очень не нравился ей.

— …срочные новости, — раздалось с экрана. — Террорист, опознанный как Марк Ротт, был задержан около четверти часа назад возле здания правительства, однако, полиция и УБИ пока не хотят давать никаких комментариев по этому поводу…

Сара и Лиза переглянулись. Обе девушки испытывали друг к другу сильную неприязнь, но… сейчас они обе чувствовали себя одинаково, так? И в дерьмо вляпались почти в одинаковой степени.

— Нужно составить список требований, — устало подытожила Элиза. — Если хотим быть готовыми — надо успокоить толпу, я же со своей стороны обещаю, что пойду на максимальные уступки…

— Готовыми к чему? — Сара сощурилась. — Чего ты так боишься?

Элиза кивнула на экран.

— Всего, во что это может вылиться.

— Верное решение, между прочим.

Сара вскочила; Элиза просто обернулась, когда дверь снова раскрылась. В проходе стояли сразу трое.

— Вы! — Сара уставилась на Ленору Ротт, которая мягко и уверенно улыбалась. — Что вам ещё нужно?

— И ты! — Элиза воззрилась на парня в новенькой одежде и на мужчину с протезами вместо конечностей. — И… дядя Алекс?

— Что нам нужно? — заговорил именно тот, кого она назвала Алексом. — Знаете, вы кое в чём были правы. Нужно успокоить толпу. Именно с этого мы и начнём. Не уступками, конечно.

Как они вошли? Сара попыталась заглянуть за их спины, но не смогла ничего увидеть. Богдан и остальные — что с ними? Мертвы?

— И прежде всего, — заговорила Ленора, — нужно вернуть власть в стране в те руки, в которых она будет не пустой погремушкой, а оружием.

Троица раздвинулась, и из-за их спин в комнату шагнул ещё один человек.

— Зря ты не приняла их условия, Элиза, — усмехнулся Вульфрик Белецкий, глядя на свою дочь сиреневыми глазами, — Я вот согласился… и совершенно об этом не жалею.

Что ж, у Мадлен Дюбуа было полное право желать моей крови.

У меня и у самого были к ней некоторые вопросы, вроде «Какого хера она все еще жива?» — но, наверное, сейчас было неподходящее время для того, чтобы их задавать. Я лишь обернулся на Рубана. Он, кажется, гарантировал, что старуха никак не сможет выжить с простреленной головой?

Рубан поймал мой взгляд и коротко пожал плечами — а затем нанёс очередной удар. Сейчас, включив навыки, он действовал с отточенностью машины, дробя мертвякам кости — но, увы, дальнобойных приёмов в его арсенале не было.

— Не думай, что я о тебе забыла, — старуха глянула на меня с такой непередаваемой злобой, что… это не возымело на меня никакого эффекта. Плавали, знаем, видели и пострашнее.

— Это вы не думайте, что я о вас забыл, — усмехнулся я. — Вас ещё ждёт порция вопросов.

— Не смей так разговаривать с ней! — вскипел Лев Дюбуа, отвлекаясь на меня и чуть не пропуская удар.

— СЗАДИ!!! — заорал Рубан, сворачивая челюсть напирающему осквернённому. — Успокойтесь уже, *б мать вашу, придурки, и деритесь, потом разберётесь!

Странно, но это подействовало на заносчивых Дюбуа. Видимо, все понимали, что агент прав и ситуация была не в нашу пользу. Трупов было больше раз в тридцать, плюс ещё статуи, и все они вовсе не ждали своей очереди.

С другой стороны, после воскрешения мне стало куда легче использовать навыки. Лишняя минута не грозила прикончить меня, и я не испытывал особого дискомфорта, разбрасывая осквернённых.

— А он куда? — я кивнул на Императора, который не участвовал в атаке. Вместо этого он молча и медленно вышагивал куда-то вперёд… у него на уме явно что-то нехорошее. Люций сейчас определённо разумен — настолько же, насколько разумны другие сквернорождённые. То есть, с одной стороны, он опасен, коварен и способен на хитрые планы, а с другой — его мышление настолько альтернативно, что почти все попытки его просчитать обречены на провал.

Наверное, Дюбуа знала об этом больше меня. Обо всём этом месте, о его секретах и о том, что мог бы искать Император… но вместо ответа мимо меня просвистел лишь кусок статуи — в опасной близости от моего лица.

Я еле удержался от мата. Кажется, старуха совершенно не заботилась о том, чтобы не задеть нас с Рубаном. Нет, специально не атаковала… но и не сдерживалась.

Чёрт. Не будь она Уроборосом — уже поджарила бы какой-нибудь дистанционной атакой.

— Да вы… — задохнулся Рубан, когда тоже понял это. — Многоуважаемые господа аристократы, хочу обратить ваше грёбаное внимание на тот факт, что если Ротт умрёт — умрём и все мы.

— Пфе, — поморщилась старуха, отбивающаяся от статуй и гулей голыми руками (с уже знакомым мне стальным звоном). — Я сегодня уже видела смерть. Она и вполовину не так страшна, как говорят.

— Эй-эй! — заволновался Лев, которого, кажется, такой пафосный ответ не устраивал. — А я вот жить хочу! Давайте и правда сначала разберёмся с наибольшей проблемой…

Ох, как же ты прав, парень. Мои руки почернели; практически не сдерживаясь, я ударил рукой по земле, откидывая сразу полтора десятков осквернённых волной. Путь свободен, можно направиться к Люцию, окружённому ещё сотней-другой монстров, и ненавязчиво поинтересоваться.

— Что ж, монстры больше не атакуют, — с ледяным спокойствием констатировала старуха. — Может, действительно пора разобраться с тем, кто является среди нас наибольшей проблемой?

— Я это и делаю, — огрызнулся я. — Поглядите-ка туда. Ничего не хотите рассказать?

Вокруг Люция действительно творилось нечто странное. Возложив руки на высоченную стелу — самый центр скульптурной композиции — он вкачивал в неё скверну, разрушая объект. Что он делает?..

— О, нет, — рассмеялась старуха. — С разговорами покончено, Ротт. Никаких больше бесед, второй раз эту ошибку я…

— Да вашу ж мать!!

Мы с Дюбуа обернулись; да уж, зрелище — кажется, Лев Дюбуа и Рубан выкрикнули это одновременно.

— Ну правда! — взвыл Лев. — Погляди туда! Что происходит?

— Даже если бы я знала, что происходит… — начала Мадлен — и осеклась. Взгляд её остекленел, руки безвольно повисли.

— Что? Что такое? — продолжал допытываться Лев.

— Она знает, что происходит, — выдохнул Рубан. — Она точно знает.

— З-знаю, — констатировала Дюбуа каким-то помертвевшим тоном. — Он достаёт Печать Империи.

Что ж. Я первый раз слышал об этой печати, но одного тона, с которым это было сказано, хватало. Впрочем — поздно. Стела пошла трещинами, начала светиться, как будто раскалилась (вот только свечение было тёмным, как ночь) — а после с оглушительным скрежетом разошлась надвое. Мы не успели бы пробиться через ту толпу, что окружала Императора.

Люций бросил на нас краткий взгляд. Если в глазах Дюбуа я уловил злость, то здесь было иное. Просто… нечто чуждое. Не мне, а всему живому.

Я не мог разглядеть предмета, который Люций сжимал в руке. Только увидел, как он взметнул его вверх.

Вот и всё?..

Тёмная вспышка. На месте, где только что стоял Император — пусто. Он пропал.

А вот все монстры, что только что глядели на него — не пропали. Они медленно разворачивались к нам.

— Да что за день-то сегодня такой… — пробормотал Лев, вновь активируя какой-то навык.

— День как день, — ответил Рубан, становясь с ним спина к спине. — Бывали и похуже. Готов?..