Открывшаяся дверь заставляет меня напрячься, а как только в помещение заходит мужчина, я впечатываю ему кочергу прямо в голову, вырывая из его груди сдавленный стон, который притупляю новым ударом по затылку, и моя жертва безжизненно падает на пол. Эстер тут же подбегает к нему и, обшарив неподвижное тело дрожащими руками, забирает оружие, но оставляет его при себе. Сняв пистолет с предохранителя, она уверенно выходит из комнаты. Сейчас это не беззащитная женщина, а мать, которая готова пожертвовать собой и убить каждого, кто посмеет причинить боль ее ребенку. Нам обеим страшно, но это ничто по сравнению с тем ужасом, что, возможно, испытывают наши дети в данный момент. Мы стремительно шагаем вдоль длинного коридора, пока путь не преграждает рослый мужчина.

— Куда поехал, Картер? — Металлический голос Эстер даже не дрогнул, а рука уверенно поднимается и направляет пистолет прямо на амбала.

— Крошка, ты хоть пользоваться умеешь такой игрушкой? — начинает ржать.

Звук выстрела и пронзительный мужской крик заставляют меня содрогнуться, а следующая картина погружает в неподдельный шок. Мужчина, опираясь спиной о стену, зажимает трясущейся рукой кровоточащее бедро и скулит как подбитая собака.

— Еще одна попытка, кретин! Где, мать твою, Картер! — Эстер вновь стреляет, но уже в другое бедро, и жалобный вопль режет мне слух, словно острое лезвие, отчего сердце гулко ухает в груди.

— «Л-л-и-м-б»… — надрывисто стонет раненый, а после нового оглушающего хлопка, на его лбу уже зияет багровая точка, и тело медленно сползает вниз.

Эстер только что безжалостно всадила пулю в лоб человеку. Я смотрю на нее и боюсь пошевелиться. Эти ледяные глаза наполнены яростью, и чернота, поглотившая их, пожирает даже зрачок. Миниатюрная блондинка расправляется с громоздким пистолетом, как с поварешкой у плиты. Опасная женщина. Но кроме того она вызывает у меня невольное восхищение.

— Ты вроде говорила, что у нас мало времени? Чего рот раскрыла, шевелись! — Эстер переступает через безжизненное тело. — Оружие у него забери, — сухо добавляет она.

Нервно сглотнув, я склоняюсь над трупом и, зажмурившись, вынимаю из кобуры пистолет. Сердце отбивает в груди так, что воздух застревает в глотке больным комом. Засунув оружие в карман, я на трясущихся ногах следую за ней. На улице мы ловим такси и, указав нужный адрес, трогаемся с места, погружаясь в неприятную тишину.

— Откуда такие умения? — решаю хоть как-то разбавить тягостное молчание, которое угнетает меня не хуже собственных мыслей.

— Тебе лучше не знать. — Эстер медленно растирает ладонями уставшее лицо.

Я открываю окно и жадно глотаю свежий поток воздуха, торопливо теребя пальцами край блузки и не замечая февральского холода. Кровь пульсирует во мне, подобно магме в кратере вулкана.

— Однажды я убила человека, — еле слышно продолжает Эстер, — всадила нож в горло. — Перевожу на нее взгляд и замечаю, как ее губы искажает ехидная ухмылка. — Я неустанно вонзала в него тесак, как в кусок мяса и знаешь, в чем была ирония?! Я делала это с удовольствием. — Она закрывает глаза и закидывает голову. — Сегодня это повторится…

Такой ответ приводит меня в смятение, но подробности данной истории я не готова услышать. Я, вообще, знаю Эстер с абсолютно другой стороны. Она нежная домохозяйка, окружающая всех теплом и заботой, но, видно, у каждого из нас есть темное прошлое и кое-куда лучше не лезть.

Таксист останавливает машину, немного не доезжая до клуба.

— Зайдем через черный вход, — говорю, выбираясь из салона и стараясь набраться решимости. «Лимб» я знаю лучше, чем Эстер.

— У Картера много людей?

— Благодаря тебе уже не так. С ним было еще трое.

Мы поднимаемся по темной лестнице и, отворив тяжелую дверь, оказываемся внутри клуба. Медленно, буквально на ощупь, продвигаемся в самую глубь непроглядной темноты, но тусклый свет, показавшийся в конце длинного коридора, слабо освещает нам дорогу, позволяя шагать более уверенно. Бесшумно прокрадываемся дальше, но, услышав душераздирающий крик своего малыша, я тут же срываюсь с места. Эстер останавливает меня, грубо дергая за руку.

— Пусти, — шиплю, сжимая кулаки до хруста в костяшках.

— Любой опрометчивый поступок может лишить нас самого дорогого!

Она сильнее сжимает мое предплечье и рывком откидывает руку, показывая свое раздражение. Я понимаю, что она права, но тело инстинктивно рвется вперед, защитить моего мальчика. Детский плач просто разрывает мне душу на жалкие ошметки. Из-за этого ублюдка я много дней не видела сына. И вот он совсем рядом, я чувствую, как ему плохо, и тупая безысходность медленно убивает меня. Ради собственной забавы Картер притащил сюда моего ребенка. Конченый мудак! Я и сама готова вонзить нож ему в глотку. Но когда мы заходим в просторный зал, следующая картина просто подкашивает мне ноги. Я словно стою на распутье и времени на принятие решения у меня нет. Возможно, мой выбор опрометчивый, но сердце делает его за меня. А что будет дальше, я не знаю.

Явор

Бешено бьющееся сердце. Тяжелое дыхание. Темно и тесно, но мне уже плевать. Главное, что мелкая вместе со мной не попала в передрягу. Она не должна проходить через это. Я бы не простил себя, если бы впутал ее в неприятности. Прекрасно понимаю, что у нас нет будущего, но нам будто суждено было встретиться. Между нами нет ничего общего, но вопреки здравому смыслу нас это только сильнее притягивает друг к другу. Она для меня терпкая экзотика, и я не заметил, как подсел на нее. Мой самый дикий кайф кроется в несуразном одуванчике.

Злая судьба беспощадно распоряжается моей жизнью. Еще недавно я прижимал к себе малышку Бриду, наслаждаясь запахом ее бархатной кожи, ее нежными касаниями и непорочной чистотой. А сейчас трясусь в затхлом багажнике. Голова раскалывается, от жесткого трения спина горит огнем, а от недостатка кислорода легкие будто пылают. Перед глазами, как огни стробоскопа, мигают тошнотворные звездочки. И только мысли о мелкой притупляют суровую реальность. Она мое бешеное исступление. И только ей я хочу позволить исследовать свое тело и душу. Я наконец-то приблизился к ней, но все опять затянуло непроглядным туманом. Вспоминаю, как робко и неумело она ласкала меня, но это лучшее из всего того, что я пробовал раньше. С ней я хочу быть другим, хочу почувствовать вкус жизни. Только вот прошлое не отпускает меня, закидывая на шею смертельную удавку и затягивая ее по самые гланды.

Порыв прохладного воздуха заставляет раскрыть глаза, но я не успеваю сконцентрировать взгляд, как меня рывком вытаскивают из багажника, словно мешок с дерьмом, и волокут к давно забытому мной зданию. «Лимб». Как символично. Все началось с него, им все и закончится. Меня зашвыривают внутрь, и я едва удерживаюсь на ногах.

— Шевели ножками, блондинка! — противным скрипом раздается насмешливый голос, но я не оборачиваюсь и дожидаюсь грубого толчка в спину, который заставляет зашевелиться.

С каждым шагом болезненные воспоминания начинают давить на меня со всех сторон. Я стараюсь никуда не смотреть, но с этим местом мое прошлое связано слишком тесно. Чувства обострены до предела. И мне достаточно одного лишь запаха, чтобы вспомнить все. В воздухе до сих пор витает привкус похоти и разврата. Оставляя позади себя зеркальный тоннель, я захожу в главный зал, где в кресле восседает Картер, возомнивший себя рукой правосудия. Только вид у него совсем не праздничный. Тонкие засаленные волосы свисают на лоб, а сам он походит на зомби из постапокалипсиса. Хотя этому ублюдку идет дерьмовый облик, под стать его внутренней гнили.

Картер медленно поднимается из кресла и направляется ко мне.

— «Лимб», — хрипло тянет он, прикрывая глаза, — место грешников. По-моему нам подходит. Не так ли, блонди? — спрашивает, впиваясь в меня отмороженным взглядом, запуская по моим венам желание оторвать ему яйца и засунуть в старую задницу. — И теперь он мой, — раскидывает руки в стороны и шумно вдыхает, — какая ирония судьбы, не правда ли?