Бриджида

— Явор! — кричу ему в спину, но засранец даже ухом не ведет. — Что случилось?! — Мне, наконец, удается его настигнуть, и я хватаю беглеца за рукав. — Ты можешь объяснить, в чем дело? — выдавливаю между большими глотками воздуха.

— Отвали! — рычит, выдергивая руку, и двигается дальше.

— Отвалить? Ты издеваешься? — рычу себе под нос, капризно топнув ногой.

И вновь догоняю, раздраженно дергая за куртку. Он останавливается и суровым взором пригвождает меня к земле, у меня даже дыхание перехватывает.

— Брииида, — хрипит злобно. А потом его молниеносным, словно бросок кобры, движением впивается рукой в мою шею, сдавливая ее. Рывком он притягивает вплотную к себе и опаляет меня грозным рыком: — Я сказал, отвали от меня, иначе пожалеешь!

Ледяные серые глаза прорезают кожу подобно битому стеклу и, грубо оттолкнув меня, Явор устраняется прочь.

— Псих! — ору ему вслед, но попыток догнать больше не предпринимаю. Горло болезненно саднит, и мне приходится немного растереть его. — Придурок, — шепчу в пустоту и со слезами на глазах устремляюсь домой.

Не знаю, что это было: свидание или просто встреча за кофе, который мы так и не заказали, но это было ужасно.

В полном разочаровании бреду по тротуару, освещенному лишь тусклыми фонарями. На душе царит примерно такая же темнота, но закусив губу, вновь вспоминаю его наглые губы и язык. Нет. Нет. Я не должна об этом думать. К черту все это. Я не мазохистка, чтобы бегать за очередной порцией удушья. Меня жутко раздражает, что я иду на поводу у гормонов, которые в присутствии этого парня пускаются в пляс. Безнадежно выдыхаю и запускаю пальцы в волосы, будто таким образом пытаюсь успокоиться, потому что нахожусь уже на грани истерики.

Задумываюсь о том, что его разозлило. Он ведь не просто так взбесился. Свирепый вид блондина напоминал разъяренного быка перед рывком. Серые глаза в одно мгновение устрашающе потемнели до угольного цвета, а его тело трясло не хуже извергающегося вулкана. Могу поспорить, если бы я дотронулась до него в тот момент, ожог был бы обеспечен. Хотя складывается впечатление, что в ту самую ночь Явор все-таки поставил на мне тавро, потому что с той минуты он не покидает моей головы. Впился в мои мысли как клещ. А еще кажется, что в его руках моя кукла вуду, над которой он не перестает издеваться. Другого объяснения, почему наперекор всему каждый раз ищу с ним встречи, я просто не вижу. Непременно нужно узнать, кто эта женщина и почему он так отреагировал на нее. Теперь этот засранец просто так от меня не отвяжется, еще посмотрим кто кого.

Захожу домой и плюхаюсь на пуфик прямо в коридоре. Без папы в квартире очень одиноко, но стук в дверь не дает мне расслабиться. Лениво поднимаюсь и тащусь к выходу, но отперев дверь, замираю в неподдельном удивлении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну здравствуй, сестричка.

— Ну, привет. Папа уехал, и ты решил наведаться в родительский дом? Что тебе нужно? — недовольно опираюсь о косяк и подаюсь вперед.

— Это и мой дом тоже, Бриджида, — отпихивает мою руку и проходит внутрь.

— С каких пор наш дом стал твоим пристанищем?

— Ты трахалась с ним? — Брат нервно расхаживает по залу, изредка простреливая меня яростным взором.

Моя челюсть непроизвольно отвисает.

— Что, прости? — глухо выдыхаю.

— Не беси меня, Бриджида. — Он прислоняется задницей к спинке дивана, судорожно засовывая руки в карманы.

— Это ты меня не беси. Я не обязана перед тобой отчитываться. Но да, я трахалась с ним. И буду делать это еще, потому что мне понравилось, как он имеет меня назло тебе…

Договорить не получается. Чезар резко толкает меня в стену, и тупой удар обрывает мое дыхание, что заставляет впасть в минутный ступор.

— Я уничтожу его, — рычит сквозь зубы и, впечатав кулак в стену рядом с моей головой, быстро отстраняется, позволяя вдохнуть полной грудью. Медленно сглатываю образовавшийся горький ком в горле, вскидываю подбородок и делаю шаг к нему навстречу.

— Уничтожь себя, дорогой братец, — злобно шепчу, прожигая его взглядом. — Только сначала ответь мне на один вопрос.

Он внимательно вглядывается в мое лицо, перекрещивая на широкой груди руки с яростно пульсирующими жилами.

— Почему ты это сделал?

Слезы предательски наворачиваются на глаза, обжигая их. Сегодня это финальная точка.

— Не понимаю о чем ты…

— Хватит! — голос срывается. — Хватит, Чезар! Я знаю, что это ты… как ты мог?! — Жгучий ком в груди болезненно разрастается по всему телу, заключая сердце в колючие тиски. — Зачем?!

Слезы катятся по щекам, выжигая на душе шрамы. Сил сдерживаться у меня не осталось.

— Бриджида…

— Убирайся! И больше не смей называть меня сестрой! Для меня ты больше не существуешь!

— Дай мне объяснить…

— НЕТ! Я не хочу тебя слышать! Тебе нет ни какого оправдания! — Закусываю руку, чтобы не застонать от душевной боли. — Ты… — тру ладонями лицо до нестерпимого жжения, — она нас так любила… а ты… ты написал, что наша мать шлюха! Как ты мог?!

Желваки ходуном ходят на лице брата, выдавая душевные терзания. Ему больно. Но я хочу, чтобы ему было больно!

— Уходи! — решительно говорю, глядя ему прямо в глаза, которые покрываются блестящей пеленой, а ноздри раздуваются так, что тяжелый жар опаляет меня. — И не возвращайся сюда больше.

Расправляю плечи и стремительно удаляюсь к себе в комнату, но запнувшись о порог, падаю на пол и даже не предпринимаю попыток подняться. Просто сворачиваюсь калачиком и даю себе волю прореветься. Мне нужно выплеснуть эту горечь. Мама всегда говорила, что наши обиды убивают нас. Разъедают, будто скрытый в организме яд. Но сегодня я выплесну все до последней капли…

Кейси

Если перед Раймоном я стояла как грешница, то перед Картером как рабыня. Заложница страха за своего ребенка. Он связывает мою душу одним лишь только взглядом. За неделю, что мы не виделись, Карт сильно изменился. Похудел. Щеки впали, лицо приобрело землистый цвет, а густые волосы поредели. Только вот глаза… словно узкие щели, из которых изливается поток разъедающей ярости и злости на весь окружающий мир. По такому взгляду можно сказать, что человек загнал себя в тупик и ужасно боится, но свою трусость скрывает за маской лжекарателя. Он страшится вечных мук, поэтому из последних сил бросается из крайности в крайность. Однако его уже ничего не спасет. У человека сгнила душа, и он не видит, какие жуткие вещи порождает в плену собственной ненависти, что затуманила его рассудок.

— Где мой сын? — бросаю с вызовом, глядя в его насмешливые глаза.

— Привет, Кейсиии, — хрипло тянет мерзавец и тут же заходится в кашле. — Ребенок в безопасности, не переживай. — Он вытирает рот платком.

— Я не буду ничего делать, пока…

— Условия здесь диктую я! — ледяной голос протыкает тупым острием в самое сердце. Болезненно сглатываю и от безысходности сжимаю дрожащие руки в кулаки. Но молчу. Он ясно дал понять, что я не имею права говорить.

— Умница, Кейси. — Откидывается в кресле и тяжко вздыхает, вновь заходясь в кашле. — Как видишь, — промакивает губы, и я замечаю на белом платке кровь, — мне осталось недолго, — выдерживает паузу, — поэтому, моя дорогая Кейси, я четко следую своему плану. Кстати, пока ты можешь вдоволь натрахаться с этим пиздюком. Пару дней у тебя есть.

Молчу, просто слушая его и пытаясь держать эмоции под контролем.

— Мне нужно отлучиться в Бостон. Навестить свою старую подругу. А потом ты приведешь мне белобрысого мальчишку и тогда будешь свободна со своим отпрыском.

— Прямо-таки аттракцион невиданной щедрости, — презрительно фыркаю.

— Скалишься. Кейси. Кейсиии. Лучше спрячь подальше свою внутреннюю суку. Мне нужно от тебя только послушание.