Припасов Кирияном посланных было вдосталь, войско прокармливать, и сказал я отдыхать своим ратникам, к штурму готовиться.

День на третий Тём привел забруду ко мне их старшего.

– Уж простите нас князь за вторжение, но дело важное. – Начал Тём.

– Рассказывай.

Тём подтолкнул вперед забруду.

– Говори, что мне сказывал.

– Я родом из города этого светлый князь, из Усола. Уж как пять лет прошло с того времени как изгнал меня Клеменс из города. Был я купцом знатным и уважаемым, люди ко мне чаще приходили за советами, чем к кому другому. Вот и позавидовал мне Клеменс. Решил он извести меня, чтобы я не кичился. Я в тот вечер пошел к сотоварищу и у него сидячи дом свой увидел подпаленный. Друг помог мне тогда бежать из города. Позволь мне князь в город сходить, поднять сотоварищи. Все от Клеменса намучились. Уж лучше ваша милость будет править тем городом. Я поговорил с людьми вашими и людьми вашего Рыцаря. Рассказали они, что при вашем правлении и жизнь сытнее и привольнее.

– Хочешь мне ворота открыть?

– Если все любо получится, принесем вам ключи от города и вассальную клятву дадим, оградите город от разорения.

Посидел, подумал я. Город взять без сражения? Пусть забруды сами сдадут его, войско мне позже потребуется.

– Тём, что скажешь о маневре таком?

– По-людски это будет, я думаю. Коли Клеменс людей довел до предательства, так не быть ему правителем.

– Я решил. Вместе идите. Каждый день стрелой записку шлите, что да как у вас.

******

День прошел, да другой. Тихо в городе. День на третий, уж темной ноченькой, Тём пришел, говорит, готовят восстание. Есть мечей вдосталь, да мало воинов. Вот пришел он за забрудами Захаровыми, так забруду того звали, купца Усола города. Разрешил я ему взять забруд-воинов и ушел он в ночь, растворившись в ней.

Дня четыре прошло в ожидании. Уж извелся я от безделия.

День на пятый прибежали дозорные, говорят бой на стенах идет не шуточный. Вышел я и посмотрел в стекла волшебные. Точно бой на воротной башне идет. Не предали забруды, восстание начали.

Почти час они за ворота билися. Стихло все. Ждали мы. И открылися ворота Усола-города. Посмотрел я и увидел Тёма оттуда шедшего. Вышел он, помахал рукой и двинулся к лагерю.

Как пришел он, весь в крови был. Страшную жатву собрало восстание.

– Принес я князь вести добрые. Завтра спокойно к воротам идите, ключи вам вынесут. Захар порубил Клеменса и общиною всей выбран главным он. К утру все по его будет в городе.

– Вот спасибо тебе за весточку, что себе хочешь – сказывай. Службу ты свою честно выполнил.

– Отдохнуть мне надобно. Отдохнув до города добраться до Ольгертграда. Корабли там идут за море. Путь лежит мне в город Астрополь.

– Уж дойдем, не волнуйся ты. Город тот на пути моем. Как прейдем, так отправишься.

Поклонился он мне и пошел к себе. Я гляжу, из плаща у него стрела торчит. И идет он шатается. Я позвал своего дружинника и сказал проследить тому, чтоб дошел Тём до лекаря.

Городок был милым и немного запущенным, сказывалось предыдущее правление. Захар дал вассальную присягу и стал Рыцарем князя Георгия. Часть забруд, что были из города, попросились остаться здесь. Жизнь хотели наладить новую. Оказалось, не один такой Захар был, что пострадал безвинно от Клеменса. Отбирал тот Клеменс у людей нажитое.

Дней десять гостил князь Георгий в Усоле. Пока не набрал новых ратников. Как вошел в город князь, люди все попрятались. Но не стали озорничать ратники князевы и зажил город по-новому. Стали люди ходить по улицам не боясь людей с оружием.

Пока мы победу праздновали, прибыла от Кирияна еще посылочка. Еще Леха пушек налил. Не таких как ранее, а поболее. С пушками прибыло пополнение и караван с прокормом для войска нашего. Радовался князь этому и писал Кирияну благодарности. Святогора же князь над казною соею поставил, чтоб порядок был и учет по ней.

Отдохнули ратники князевы, войско людное собралося и пошли мы на юг к Ольгертграду, брать его как получится.

Я влетела в замок этого несносного Кладриэля рассерженной и возмущенной. Он опять затеял войну.

– Кладриэль, ты зачем опять устроил побоище.

– Я воин и мне эта война нравится. А побоище до сих пор было, так средненькое, если не сказать слабенькое. Ничего особенного нет, чтоб так волноваться.

– Ты знаешь, что они до пушек уже додумались?

– Конечно, и это прекрасно, вот теперь и начнется настоящее побоище.

– Ты черствый и бездушный. Как тебя Стать терпит – не понимаю.

– Это ты терпишь, а она любит.

– У нее извращенный вкус.

Кладриэль ничего не ответил, лишь пожал плечами, мол, мне хорошо, а если тебе не нравиться – вон дверь. Кладриэль вернулся к прерванному занятию и продолжил изучать картинку во всевидящем зеркале. Там две группы людей строились перед боем. Отряд защищавший город был значительно больше чем нападавших.

– Один к десяти соотношение сил. – Сказал Кладриэдь, видя мой заинтересованный взгляд. – И те, кто в меньшинстве победят, спорим.

– Это почему?

– У них есть пушки. Они поубивают больше половины своих соперников, как только те двинутся, а остальные в ужасе разбегутся. Это исторический момент развития цивилизации – первое применение огнестрельного оружия для массового уничтожения.

– Ты должен это немедленно прекратить. – Я топнула ногой об пол и взлетела.

– Никому и ничего я не должен. И не топай так сильно, а то потолок проломишь. Мне чинить потом.

– Вот проблему нашел. Там сейчас люди будут гибнуть тысячами, а тебе весело – исторический момент!

Я так раскричалась, что не заметила, как рядом сгустился посланник Зильмарона.

– Кладриэль – начал он, – Зильмарон прислал меня сказать, что ему нужен князь Олаф. У него есть на него планы, а в этом бою он погибнет одним из первых. Останови этот бой, это приказ.

– Приказ, так приказ. А жаль. Но я думаю это не последняя битва, – сказал Кладриэль и растаял.

До Ольгертграда оставался еще один дневной переход. Гнать ратников я не хотел. Плох тот воин, что устал до сражения. Лучше день потерять, но вывести в бой отдохнувшие войска.

Отправив дозоры, я скомандовал привал. Вся колона распалась и стали рубить лес на дрова. Возничие двигались дальше, выстраиваясь защитным ордером вокруг лагеря. Этому научил нас Тём. Оказалось, что в чистом поле можно организовать за пару минут достаточно укрепленную крепость из повозок. И такую крепость взять будет нелегко. Это конечно оборонительная тактика, но, тем не менее, она работала и ограждала лагерь. А с моей немногочисленной армией это было особенно актуально. Это могло сработать и на поле боя. Выставь я тогда, в бою под Усолом, повозки за спинами своих ратников, я бы сберег больше войска. Они б отошли за повозки и численное преимущество войска Клеменса сошло бы на нет.

Когда уж поставили мой шатер, прискакал дозорный и сообщил, что к нам движется группа ратников во главе с князем Олафом. Я посчитал это хорошим знамением. Вскочил на коня и, кликнув своих гвардейцев, двинулся ему на встречу.

Встретились мы посреди дороги, стали, спешились и пошли на встречу друг другу. Олаф был моим двоюродным братом по линии матери, и мне очень не хотелось сражаться с ним.

– Привет Георгий, – первым сказал Олаф и протянул мне руку как равному.

– И тебе здравствовать Олаф. Вот в гости к тебе собрался.

– Так не звал я тебя.

– А письмо ты читал мое?

– Читал, но не хочется. Ты прости меня брат мой, но не править тебе мной, бою быть, если ты дальше пойдешь.

– Зря, на ум твой надеялся. Не победить тебе меня в бою равном.

– Ой ли, знаю я сколько у тебя войска. Не ровня ты мне, да и войско твое подуставшее.

– Бойня будет, для войска твоего многочисленного. Есть у меня новое оружие.