– Даже Ивану?
– Даже ему. Надо вести себя очень осмотрительно, а я попробую навести справки по личным каналам.
За разговором они незаметно дошли до дома. Во дворе кипела бурная жизнь. На кружевной скатерти выстроились чашки с чаем, а на красивом блюде с синим узором, дразня обоняние, соблазнительно дымилась выпечка. Саша и Оля с криками бегали по участку, подражая индейцам. Собака охотно принимала участие в игре, внося звонким лаем свой вклад в общую неразбериху. Иван стоял на крыльце. Его мокрые после душа волосы ирокезом топорщились на макушке.
– А почему «Парящий Орёл» не радуется с народом племени? – засмеялась Инга.
– Потому что «Верная Рука-друг индейцев» и «Тонкая лоза» скрылись в неизвестном направлении, держа родное племя в неведении по поводу своих секретных намерений, – вторил ей муж.
На звук голосов вышла Мария Викторовна и, всплеснув руками, воскликнула: «Где вы ходите!? Давайте же завтракать, блины стынут!»
За блистательным триумфом аппетита над здравым смыслом последовало предложение искупаться в озере. «Дину не берем! – в унисон закричали ребята, – она нас топит». Хозяйки тоже остались, сославшись на занятость и как только все ушли, мать приступила к допросу с пристрастием:
– Инга, так чем, ты говоришь, закончилось посещение клиники?
– Всё нормально, буду жить. Мне прописаны чудо-таблетки, а через месяц – на приём.
– Не надо ничего пить, лекарства подавят твою эмоциональность, и они легко с тобой совладают.
– Кто «они» и зачем вообще кому-то этим заниматься?
– «Бледные» люди. Ты уже встречалась с ними?
– Да… попадался один, – помедлив, ответила Инга, – напугал меня до смерти. Я приняла его за маньяка и Алка согласилась со мной.
– А она-то откуда там взялась? – напряглась женщина.
Инга с интересом посмотрела на мать, но та, как нарочно повернулась за очередной порцией посуды, предоставив ей любоваться ловкими руками, выстаивающими ровные стопки безукоризненно-чистых тарелок на решётке сушильного шкафа. Мария Викторовна первой прервала молчание: «Впервые я столкнулась с «бледным», когда тебе и двух лет не исполнилось. Отец ушёл на службу, ты тихо спала в своей кроватке. Внезапный звонок заставил вздрогнуть. Открыв дверь, я обнаружила за ней незнакомца, держащего в руках некое устройство, напоминающее антенну. На вопрос «что ему нужно?» тот представился жильцом из квартиры напротив и попросил позволения подключиться к нашему телевизору, чтобы разобраться в причине неисправности.
Рассудительная манера подкупала, наружность не внушала опасений, и я пригласила его войти. Вблизи нежданный визитёр поразил меня худобой и мертвенным цветом кожи. Глаза, спрятанные за мутными линзами очков, разглядеть не удалось… но, кажется, они мерцали. Мужчина вкрадчиво заговорил уже с порога. Его голос проникал прямо в мозг и, подавляя волю, ввергал в полудрёму. Сев на диван, я не могла оторвать взгляд от его худой спины в сером твидовом пиджаке. Дальше как отрезало – свет померк, и темнота поглотила меня целиком. Очнулась я, судя по часам, минут через двадцать от детского плача. Сердце моё готово было выскочить из груди от страха, но все вещи были на местах, а незваного гостя и след простыл. Я подхватила тебя на руки и пошла туда, где предположительно проживал необычный посетитель. Мне никто не открыл, зато спускавшаяся по лестнице соседка сообщила, что квартира пустует и стучаться туда бесполезно.
Переведя дыхание, Мария продолжила: «Твоему отцу я ничего не сказала – побоялась, что будет ругаться и правильно. Надо же додуматься – пустить в дом чужого, да ещё умудриться заснуть при этом! Никогда бы не простила себе, случись с тобой беда. Хорошо, муж ни о чём не подозревает. Считает, я всё забыла или не отношусь серьёзно к проискам этих людей, поскольку мы их не обсуждаем». – «Мама, – Инга старательно подбирала слова, – мне кажется, отец обо всём догадывается». – «Зачем же он скрывает?». – «Но ведь и ты не подаёшь виду. Наверное, вы просто не хотите огорчать друг друга», – подытожила дочь. Сквозь распахнутое окно в комнату ворвались радостные возгласы. Дина вскочила с коврика и побежала встречать искупавшихся друзей, а мать, смахнув слезу, постаралась придать лицу беспечное выражение. Округа взорвались детскими голосами, бесцеремонно требовавшими «чего-нибудь вкусненького». Созвучно им вторил мужской дуэт и хозяйки, задвинув куда подальше собственные проблемы, а заодно и проблемы всего человечества, занялись привычным делом – начали накрывать на стол.
Выходные пролетели как не бывало. Иван наметил встать в понедельник пораньше, чтобы прямиком с дачи поехать на работу и избежать сомнительного удовольствия – стоять в пробках.
– Ты не подбросишь меня до города? – попросил Сергей Анатольевич. – Надо проверить, как движется ремонт. Кстати, у тебя вода дома есть, а то так пить хочется, что переночевать негде, – дежурно пошутил он.
– Не вопрос, наш дом – ваш дом. Живите, пока не надоест хозяин.
– Договорились…
Выехали рано, дети ещё спали. Сонные жены помахали им вслед, а собака, лежа на коврике, показательно постучала хвостом по доскам пола. Погода начинала портиться. Моросящий дождь прозрачно намекал на наступление осени. Темнело рано и дочь с матерью, организовав досуг детей, проводили долгие вечера в приятном общении. Благо тем для разговоров нашлось во множестве. Любопытные подробности, умалчиваемые ранее, сделали словесную реку гораздо полноводнее, подтвердив правильность высказывания, что рассуждать вслух для каждого из нас всё равно, что услышать себя со стороны. Не потому ли именно в споре рождается истина? Вот также Инга, излагая детали той истории, взглянула на неё другими глазами, явственно ощутив приближение разгадки. Но анализируя события злополучного дня, в определенный момент словно упиралась в стену, и построил её не психолог из спецслужб, а кто-то иной. И никак не получалось одолеть преграду, хотя иногда начинало казаться, ещё немного и она поймёт что-то важное о себе – то, чего не знала раньше.
Призыв «пить чай», донёсшийся с кухни, прервал нелёгкие думы. «Оля, Саша, помогите бабушке носить чашки», – попросила Инга, а сама снова вернулась к не дававшим покоя мыслям, умозрительно переводя внимание с водителя грузовика на сидящую на асфальте Алку и обратно. Уже заломило лоб от напряжения, но что-то привлекло её, заставив оглянуться. Там, в чёрном квадрате окна ослепительно белело лицо. От неожиданности сердце сжалось в комок, и ужас пронзил до самых костей. Сдерживаясь от крика, она едва не потеряла сознание, поняв, что знает этого человека. Это он в давнем прошлом стоял у дороги – руки вяло висели вдоль тела, а взор был обращён к небу. Потом одна из рук взметнулась вверх – будто кто дёрнул за нить, продетую в рукав – указывая на неё длинным пальцем.
Призрак в окне исчез. «Дина, ко мне!» – крикнула женщина и, удивившись твёрдости собственного голоса, решительно прошествовала к оружейному ящику. Замешкавшись на долю секунды, встала на табурет, достала с полки ключ и, провернув его в замочной скважине, отомкнула замок. Обильно смазанные петли не издали ни звука, в то время как тяжёлая дверца мягко подалась вперед, открыв содержимое сейфа. Внутри находилось ружье мужа. Аккуратно закреплённое в специальном держателе, оно солидно поблескивало двумя воронёными стволами, кидая блики на гравировку с изображением диких животных на казенной части. Жена охотника знала, что делать. Переломив ладонью двустволку, выудила из коробки, спрятанной в отделении для боеприпасов два патрона, вставила их в зарядные отверстия, а затем, приведя оружие в исходное положение, взвела оба курка и отправилась на войну.
Шагнув за порог, Инга очутилась на застеклённой террасе. Из неосвещённого помещения двор просматривался в лучшем виде и, плотно прижавшись спиной к косяку, она совершила короткую рекогносцировку. Свет уличного фонаря падал на дорожку, ведущую от калитки к дому, а на ней (примерно метрах в двадцати) маячил персонаж из её детских кошмаров или очень похожий на него. Собака, подбежав к закрытому выходу, нервно поглядывала на хозяйку в ожидании команды. Но та взяла инициативу на себя – толкнула створку окна, вскинула ружьё и, прицелившись, гневно крикнула: «Эй! Предупреждаю, буду стрелять, если ты сию же минуту не уберешься вон!» Приклад ружья прочно упёрся в плечо, и не возникало сомнений, что слова не разойдутся с делом. Мужчина, узнаваемым жестом потянулся ладонями к вискам, хрипло прошептав: «Не волнуйтесь, Инга Сергеевна, я пришёл поговорить. Возможно, момент неудачный… я могу прийти позже, – монотонно бубнил он. Единственно прошу поверить, я не желаю вам зла».
