— Чушь какая-то, — возразил брат. — Ничего мы об этом не знаем, да и какое нам дело до какого-то поганого школьного конкурса?

— Забавно, мы ведь даже не упоминали, что это школьный конкурс, — отметил я.

— А вы думаете мы настолько далёкие, что не знаем про него? — спросил Сяолун.

— О нет, мы так вовсе не думаем, — ответил водитель. — Раз уж вы отправляете деньги членам жюри этого конкурса, то вам уж явно должно быть известно многое о нём. Например, кто стал победителем благодаря вам, не так ли?

— Какие ещё деньги? Мы даже незнакомы с этими членами жюри и не знаем, кто они такие, — продолжал отнекиваться Сяолун.

— Забавно, а у нас есть другая информация, — водитель подошёл к Сяолуну и показал ему скриншот с банковскими переводами со своего смартфона. — Настолько незнакомы, что вам известны даже номера их банковских карточек?

— И что это доказывает? Эта картинка может быть обычной подделкой, — непринуждённо сказал Сяолун, отчаянно хватаясь за последний спасательный круг.

— Да, вполне может быть, — согласился водитель. — Только вот нам сейчас доступны абсолютно все операции по твоей банковской карточке. И я могу их сейчас все озвучить.

— Ну, попробуй, — сказал Сяолун, явно не веря ему.

— Итак, начнём с самых свежих, — водитель прокашлялся и начал озвучивать: — За сегодня у тебя было всего две операции — оплата за такси и покупка бургера вместе с кофе в аэропорту. Вчера вечером ты видимо плотно поужинал, отдав в ресторане почти тысячу юаней, днём хорошенько скупился в супермаркете на пятьсот, а утром опять-таки заплатил за такси. Позавчера помимо уже ранее упомянутых переводов членам жюри конкурса, днём ты совершил довольно интересную покупку на триста юаней в секс-шопе…

Сяолун покраснел, как помидор, и, наконец, выкрикнул:

— Хватит!

— Ещё скажешь, что у меня липовые данные, и этот скриншот — обычная подделка? — спросил водитель.

— Нет, это действительно мои операции, — подтвердил Сяолун. — Но всё равно тот перевод денег членам жюри никак не доказывает, что это был подкуп. Может, они просто мои старые друзья, и я им отправил денег, чтобы помочь?

— При этом, за всю историю операций это единственный перевод именно им, — отметил водитель.

— Мы очень редко видимся, — продолжал нагло врать Сяолун.

— Так, мне это уже надоело, — сорвался водитель.

Вокруг нас резко поднялся ветер, казалось, что и сам водитель потихоньку отрывается от земли.

— Маги, значит? — догадался Сяолун. — А вы знаете, что использовать магию против обычных людей запрещено законом?

— Только если закон не узнает об этом, — улыбнулся водитель.

Он начал проделывать с Сяолуном тот же самый трюк, который проделывал со мной учитель Ао — постепенно высасывал из лёгких кислород.

— Что ты делаешь с ним? Остановись! — крикнул брат. — Ладно, стой, я всё расскажу, только перестань это делать.

Водитель остановился и сказал:

— Я тебя внимательно слушаю.

Но брат сначала обратился к Сяолуну, а не к водителю:

— Эх, а я ведь говорил тебе, что надо было деньги им передать наличкой, а не отправлять на карту. Но нет же, ты поленился, и теперь мы имеем то, что имеем!

— Ближе к делу, пожалуйста, — попросил я.

— Хорошо, мы и правда подкупили жюри, чтобы те сделали победителем в конкурсе группу «Ночные всадники».

— Кто вас попросил об этом? — спросила Лили.

— Да сынок Куана, этот Гун. Вы не подумайте, самого Куана мы уважаем, ведь он нам дал работу, как-никак. Но этот его сынок вечно лезет куда не надо, и даже сейчас из-за него отдуваться приходится другим.

Звучит вполне себе как описание Гуна.

— Благодарю за ответ, — сказал я и нажал «Стоп» на диктофоне своего смартфона.

Теперь у меня есть то самое доказательство, которое просил предоставить Гун. Уж завтра в школе я ему устрою!

— А зачем вам вообще всё это было надо? Какое вам всё-таки дело до этого конкурса? — спросил брат, но теперь его уже никто не слушал.

— Ну что, ребята, домой? — спросил у нас водитель.

— Ага, поехали, — ответил я.

Мы направились к выходу из склада, а сзади нас послышался крик брата Сяолуна:

— Эй, а вы хоть развяжете нас? Эй!

Водитель покрутил в руке ключик от наручников, а затем бросил его прямиком в другой конец склада.

С чувством выполненного долга водитель повёз нас в загородный дом, где мы уже полчаса как должны были собраться с ребятами из группы. Ну, я думаю, ради такого дела нам с Лили можно и простить опоздание на полчаса. Всё-таки сбор доказательств против Гуна и его группы важен для всех нас.

Когда же мы подъехали к нашему загородному домику, возле него уже была припаркована машина. И я узнал её — это был пикап нашего менеджера. Что он тут делает без предупреждения? Хувэй обычно сначала звонит, когда у него есть к нам какое-то дело.

Наш водитель уехал, а мы с сестрой зашли в дом. В холле ребят почему-то не было, но с кухни доносились голоса, поэтому туда мы и направились. Да, как раз там за столом сидел Хувэй и остальные ребята из группы.

— Хао и Лили! Мы как раз только вас и ждали, присаживайтесь, — предложил нам Хувэй. — Итак, ребята, начнём. Как вы заметили, в последнее время мы с вами видимся не так часто, так как и ваш уровень как группы, и мой уровень как менеджера за последнее время заметно вырос. Именно поэтому наши встречи теперь будут более серьёзными и плодотворными, как раз таки эта одна из таких встреч. Сегодня нам надо обсудить несколько важных моментов по поводу нашего с вами сотрудничества.

— Хувэй, не томи уже, — попросил Шэн.

— Ладно, перейду тогда сразу к делу, и начну я с более приятного. Я думаю, все из вас слышали про ежегодный фестиваль «Мегасаунд», который проходит на острове Ламма?

— Ещё бы! — усмехнулась Фэй. — Это, наверное, единственный раз в году, когда неподалёку от нас в одном месте собираются самые топовые музыканты со всего мира.

— Так вот, — продолжил Хувэй. — В этом году на фестивале планируют возвести три сцены. Самую огромную — Центральную и две поменьше — Западную и Восточную. Одна из моих групп, «Удар молнии», которая должна была выступать в качестве разогрева перед главным хедлайнером вечера последнего дня фестиваля на Восточной сцене, по определённым причинам не сможет выступить. Остальные мои группы уже задействованы на других сценах, поэтому мне ничего не остаётся, как спросить у вас, готовы ли вы заменить «Удар молнии» и выступить на этом фестивале?

— Ты ещё спрашиваешь? — удивился Бо. — Конечно, хотим!

— То, что вы этого хотите, было понятно и так. Но готовы ли вы? — повторил свой вопрос наш менеджер. — Смотрите, последний день фестиваля будет в следующее воскресенье, то есть, чуть менее чем через две недели. На выступление вам отводится целых тридцать минут. Но на данный момент в вашем репертуаре всего две песни, а на получасовой сет вам нужно как минимум шесть…

— Если что, мы можем сыграть наши старые песни, — перебил его Шэн.

— Только не это, я вас прошу, — покачал головой Хувэй. — Вы ими лишь спугнёте своих потенциальных слушателей. Даже те, кто пришёл занять место перед выступлением хедлайнера, могут уйти к другим сценам из-за таких песен.

— И что ты тогда предлагаешь нам играть? — спросила Лили.

— Кавера на известные песни, — ответил менеджер. — Это работает и привлекает людей при любой погоде. Конечно, я не говорю, что все оставшиеся четыре песни в сете должны быть каверами. Можете за эти две недели сочинить ещё одну авторскую и преподнести её, как эксклюзивное первое живое выступление. И тогда получится так, что в сете будут три кавера и три авторские песни. По-моему, неплохой компромисс.

— Кавера играть мы не будем, — сказал я уверенно, после чего получил удивлённые взгляды в свою сторону. — Но и свои старые песни тоже. За эти две недели мы сочиним четыре новые авторские песни.

— Хао, а ты случайно не спятил? — спросил у меня Шэн. — Ну, одну песню за две недели мы сочиним, ну, может и две, если уж очень сильно постараемся. Но четыре песни? Это уже практически нереально!