Это что тут за благотворительность развел тут? Что за трактор развозит тут государственный лес направо-налево и по чьей указке?
Завгар исподлобья смотрел на него, потом сказал: – По моей. А с каких это пор и кем вам дано право разбазаривать социалистическую собственность? Все что делалось вчера делалось по совести, по закону и по моему приказу. За это ответственен лично я. Хочешь, встанем на весы бюро райкома и рассудим, что было справедливее и нужнее народу и партии. Мое: – испытание вновь отремонтированного трактора; одним рабочим днем, в который обеспечил дровами из бросовой, затопленной при сплаве древесины, для остро нуждающихся семей. Зимой будут никого не прося везти деловую древесину. Морозы заставят и воровать и терять рабочие дни. Теперь рассмотрим твое: Ты этот трактор, который не спрося тебя отремонтировали уже похоронил и ждал завтрашнего дня чтобы разрезать его на металлолом и сдать в счет тех недостающих двух тонн, чтобы выйти в передовики района по металлолому. А вот это видел? – оскалился завгар и рубанул одной рукой по локтю другой своей руки со сжатыми кулаками, откровенно показывая себе на пах. Этот трактор знаешь сколько древесины за год вывезет? Город новый построить можно. Так что давай на бюро, наконец надо выяснить твое назначение и пользу людям. Ты, что Петр Васильевич? – заговорил парторг. – Что-то неправильно ты меня понимаешь. Вопрос идет о том что партийные органы должны быть оповещены и с их разрешения должны производится все процессы на производстве и в быту. Ну завел канитель! – сморщился завгар. Значит в уборную если припекло, к тебе за разрешением бежать надо? Тьфу ты! Договоришься Петр Васильевич! Партия и правительство призывают разъяснять… Да пошел, ты! Со своими проповедями! Ну поставили балабола на свою голову! – вышел из своей конторы завгар. Парторг, что-то еще громко кричал в присутствии бухгалтерши. А тем временем Максим с Колькой благополучно добрались до четвертого лесоучастка и мастер просто показал их место работы. Вон там идет валка леса, там же сучкорубы, готовят хлысты. Ваша задача подтянуть эти хлысты вот сюда на тракторе, к месту погрузки на лесовозы. Все просто: – пока ходят лесовозы – до тех пор и ваша работа где костры горят. С двенадцати до часу привозят обед. Как потопаешь так и полопаешь. Что, что? – не понял Максим. Говорю – работа сдельная, сколько вывезешь, за столько и получишь. Так что с учетчицей – сверяй свою кубатуру привезенного леса с ней, записывай если грамотный. На обоих склонах разлома урчали бензопилы, рокотали трактора, покрикивали возчики на лошадей. Казалось была полная неразбериха, но только казалось. Каждый делал свое дело, и непросто кое-как, а скоро, с огоньком.
Повалить деревья, освободить их от сучьев, свезти их в кучу, – это еще малая часть работы, хотя и трудоемкая. Доставить эти бревна, рассортировать, распилить в определенные размеры, до водной артерии или центральной железной дороги, которые загонят их на лесозаводы – вот основная задача лесозаготовок. Сколько было случаев, что из-за нехватки техники или ротозейства руководства сваленный лес навечно оставался гнить в далеких лесосеках . Свалить, срезать с корня дерево, точнее угробить его – проще простого. Сумей это дерево, если уже загубил – доставить его людям, хотя бы на дрова. Лучшая промышленная цель заготовки древесины – это постройка из нее домов, изготовление мебели и тысяч разных принадлежностей полезных человеку. А также из-за страшной разрушительной войны страна нуждалась остро в лесоматериалах. И работающие люди, на лесозаготовках, будь это местные жители или военнопленные, спец переселенцы, загнанные сюда не по своей воле – все понимали это. В тяжелом труде на лесозаготовках, люди работали плече к плечу, забывая о своих невзгодах. Страну нужно было поднимать из разрухи. До поздней осени Максим с Колькой работали на своем КТ-12, почти безвылазно из лесосеки. В конце недели, поздно вечером, Максиму удавалось навестить ребятишек и старух. Рано утром, он снова уезжал, оставив им сэкономленный за неделю кирпич хлеба и какой-нибудь крупы. За лето и осень он уже знал все калмыцкие – леспромхозовские семьи и места их обитания в селе и на участках. Многие жили прямо в лесосеке, в наспех построенных бараках-общежитиях. Кто работал в лесосеках, хотя было и трудно, но едой и спецодеждой как-то обеспечивались. Хотя и в впроголодь бывало. На лесоучастке правил балом – распределением мастер участка. Неграмотным и плохо говорившим по-русски калмыкам все доставалось в последнюю очередь. А когда и не доставалось. Куда идти жаловаться? Некуда. Да и на это надо время . Уйдешь с работы – прогул – тюрьма.
В райцентр далеко, без разрешения туда ни ногой. Круг замкнутый. Разрешено одно – молчать, работать, надеется, терпеть. Поездив с Максимом месяца три, – Кольку отправили на краткосрочные курсы трактористов. Завгар вызвал Максима и повел в отдельный угол гаража. Вот смотри: – к трем разбитым лесовозам добавился еще один. Давай посмотрим что можно сделать. Они долго ходили между изуродованными лесовозами. Максим ящерицей ползал под машинами, высматривая поломки. Ну, что? – испытующе смотрел на него завгар. Две машины из четырех можно собрать. Какой срок? Десять дней. – Короче до седьмого ноября, могу протянуть. Идет. Слово сдержишь Васильич? Какое? На одну из машин сяду я. Без всяких – кивнул завгар. И еще, местечко бы в ремцеху выделить, все-таки там некоторые условия – теплее, а тут уже морозы подпирают. Ну и подмога нужна, эх Кольку бы! Будет, дам настоящего слесаря. Ну, что сажай тогда замену на кэтээшку, и как-то с парторгом реши этот вопрос. Он ведь меня чуть не съел за Кольку, а теперь – ремонт. А ему все план, да «партия и правительство»! – смутился Максим глядя на завгара. А вот тут грамотность свою не показывай! – назидательно сказал ему завгар. Я тоже член партии! Пока живи вот так, смотри и разбирайся кто, есть кто и больше помалкивай. Тебе же лучше будет. Ну а я где надо разберусь! И еще ни одна расческа сломается об мою прическу! И сняв шапку, он звучно хлопнул ладонью по своей лысине. Максим внимательно смотрел на рассерженного завгара и вконец смешался. Извините. Я все понял. Ну и хорошо! – закашлялся завгар. Засранцы! В гроб их мать! Обращаясь куда-то в даль за горы выругался завгар. Потом полез за пазуху и достал бумажный пакет. На держи! Что это? Неуверенно потянулся Максим к пакету. Все твое. Теперь будешь узаконенным водителем и трактористом. Вот это да! Вырвалось у Максима и он долго рассматривал свои документы. Ну, а остальное – твои награды, извини пока так, как есть. Да, ладно, Василич! Я и с этими документами теперь человек! Спасибо большое! Чего там! Пошли в ремцех, обмозгуем что и как. Ну, что там, живы твои калмычата? Хотя вижу редко, но живы. Двое еще добавилось. У одного мать умерла, другой неизвестно откуда появился. Может из детдома сбежал. Там Катеринин племянник из детдома Степаном, братом ее взят, вот он с ним и дружит, а не признается, что он сам из детдома. Пусть живет. А карточки-то на всех дают? А-а в этом трудно разобраться! – махнул рукой Максим. Вот пустые бочки из-под горючки вез сюда, завез им требуху, голову, да ноги кобыльи. В лесосеке кобылку придавило лесиной, ну мясо да шкуру забрали. Мясо по столовкам развезли, шкуру на сдачу, а остальное добро выбросили. Отобрал я у собак, привез домой. Старухи, чистят, варят. Картошки немного заготовили с полей, после копки осталась. Где гнилая, где мелкая – пойдет. Только одного не пойму: ведь не везде успели убрать урожай, уже ведь начинает мерзнуть картошка, турнепс. А взять нельзя. А с голоду подыхать можно. Вот взяли бы так: – не успеем убрать, помогите граждане, вот эту часть урожая государству, а эту вам за ваши труды. Ночью бы люди работали и государству бы польза и людям. Пропадает, но нельзя взять. Возьмешь – тюрьма. А? Глянул Максим на завгара и запнулся. Все, сказал? Толкуешь-растолковываешь, ни хрена тебе не доходит. Можно жить так как живешь, а так все-таки жить можно! – повысил голос завгар! Понял? Понял, – понуро ответил Максим. На свою задницу приключений ищешь? Найдешь! Пошли, делом заниматься! – и завгар шагнул в ремцех.
