— Блеск, — сказал Лессинг.

— Он добрался до выхода раньше и не видел, в какую сторону она пошла. Но как только мы узнаем точное время прибытия поезда на станцию, можно будет дать объявление. Адресованное не только тем подросткам, но всем, кто вышел из поезда одновременно с ней.

— Вот было бы здорово, если бы этот Крис ждал ее у метро! — воскликнул Лессинг. — Тогда мы получили бы его описание.

— Вполне возможно. — Барнеби вспомнил свои недавние фантазии и решил, что они были не такими уж фантастическими.

— А если он был загримирован? — спросил сержант Трой.

— Я вижу, ты опять читал на ночь Агату Кристи, — ответил ему главный инспектор.

Примерно в то же время, когда Барнеби лечил подбитый глаз, а подавленные Лоусоны ехали домой, Рой и Карен собирались на чаепитие к Дорис. Карен надела новый топ (майка с котятами отправилась в корзину с грязным бельем), чистые носки и кроссовки. Она попыталась собрать волосы в пряди с помощью ярко-розовых кисточек, но шелковистые волосы упрямо выскальзывали и рассыпались по спине. Она разговаривала с Барби. Рой слышал ее через дверь ванной. Он годами обходился тем, что плескал в лицо водой, но теперь поклялся принимать ванну ежедневно. Фактически это была его вторая ванна за день, потому что он сильно вспотел, когда красил стены.

«В этом визите нет ничего особенного, — говорил себе Рой. — Тоже мне великое событие». Тем не менее он пришел к выводу, что его одежда для этого не годится. Раньше она выглядела нормально, но теперь… Поэтому они с Карен сели на автобус, доехали до Костона и обошли несколько благотворительных магазинов. В магазине Оксфама им удалось найти две хорошие рубашки и легкие брюки цвета хаки. Плюс водолазку с надписью «Смотри, мир, я иду!» в магазине для инвалидов.

Рой тщательно выгладил одну из рубашек, выбрав такую температуру, чтобы ее не спалить. Надел чистое нижнее белье, носки, новые брюки и в сотый раз причесал вымытые шампунем волосы. Посмотрел на себя в зеркало ванной и убедился, что дырки от колец в ноздрях и ушах явно стали меньше. Он знал, что в конце концов дырки зарастут полностью; так ему сказала одна девушка, тоже прокалывавшая себе уши. Но с татуировкой на шее ничего поделать было нельзя. «Режь здесь…» Он ненавидел эту надпись. В свое время она казалась прикольной и стоившей того, чтобы вытерпеть боль. Но теперь он понимал, что это выглядит глупо.

Сказать, что идти к Круджам Рою не хотелось, означало не сказать ничего. При мысли о том, что он может брякнуть или сделать что-нибудь не то, у мальчика начинало колотиться сердце. Воспоминание о том, как он был счастлив, когда Дорис обнимала и баюкала его, поблекло. Он понимал, что в этом не было ничего личного. Женщины всегда ведут себя так. Если ты плачешь или пережинаешь, они тебя обнимают. Мальчишки в детском доме хвастались, что это самый верный способ трахнуться. Может быть, он нравится Дорис?

Самое главное — это не путать симпатию с… Ради его же безопасности. Рой похоронил это слово. С ним было связано все самое страшное, самое темное, самое грязное. Ничего более жестокого не было на свете.

С тех пор как Рой узнал это слово, он видел примеры любви повсюду. Малыши после занятий бежали к воротам школы, размахивая своими рисунками. Там их обнимали и целовали матери. Рисунки были плохие, но матерям было все равно. Позже подростки ходили парочками в обнимку, улыбались и смотрели друг другу в глаза. Тогда он думал, что это происходит автоматически, когда у тебя ломается голос и наливаются яички. Но это было не для него. Девушки интересуются тобой, если у тебя есть деньги, шоколадки или сигареты. Правда, иногда бывает и по-другому. Но человеку, которого бросили, на улыбки, взгляды, клятвы и мечты рассчитывать не приходится.

Это посещение бунгало может рано или поздно оказаться еще одним обманом. Причем скорее рано, чем поздно. Наверно, она просто немного пожалела его. Что ж, он это вынесет. Чашка чая, кусок пирога. Что ему терять? Но при малейшем намеке на нелюбезный прием только его тут и видели. Мальчик по кличке Жаба его вразумил. Бросай их раньше, чем они бросят тебя. Тогда Рой еще верил (хотя весь его предыдущий опыт доказывал обратное), что в конце концов он окажется кому-то нужным. «А если меня не бросят?» — спросил он. «Старик, — ответил ему Жаба, — обязательно бросят».

— Рой, ты готов?

— Минутку. — Он снял новую рубашку и решил надеть водолазку. Воротник-поло скроет татуировку, а написанный на ней девиз добавит ему уверенности в себе. Потом он снова причесался, надушился дешевым одеколоном и пожалел, что не вышел ростом.

— Рой! Ты потрясающе выглядишь.

— Смотри, мир, я иду, — ответил Рой.

Утром прошел небольшой дождь, но сейчас снова было жарко и сухо. Ноги Карен поднимали клубы пыли. Бунгало Дорис и Эрнеста, до которого было всего пять минут ходу, называлось Данроуминг[135]. Палисадник у них был странный, состоявший из четырех больших треугольников, обложенных цветными камнями, причем в центре каждого треугольника стоял горшок с колючим зеленым растением. В звонок позвонила Барби. Карен подняла куклу-космонавта и нажала на кнопку ее пальцами. В доме раздался негромкий звон колокольчиков. Когда Дорис открыла дверь, Карен впорхнула внутрь. Нервничавший Рой вразвалку прошел за ней.

Чай был замечательный. Пирог с повидлом и три вида сандвичей, таких маленьких, что можно было проглотить два или три разом, даже не заметив. Но Рой этого не сделал. Наоборот, вел себя, по молчаливому определению Дорис, «образцово». Но это был не тот случай. Рой всегда вел себя одинаково. Просто сейчас он ожидал приближения катастрофы.

— Как тебе у нас… э-э?..

— Рой. — Он тревожно улыбнулся мужу Дорис. — По-французски «король».

— Серьезно? — Эрнест улыбнулся в ответ. — Во французском я не мастак.

Старик был ничего. Когда они пришли, Эрнест смотрел по телевизору футбол. Это означало, что у них будет о чем поговорить. Конечно, если Рой здесь задержится. Он уже допустил ляпсус. Уронил сандвич на ковер. Пока все разговаривали, Рой поднял его и сунул в карман.

— Милый, хочешь салата?

— Да, пожалуйста, миссис Крудж. — Зачем он это сказал? Он ненавидел салат.

— Сейчас. — Она положила ему большую порцию салата со свекловицей, темно-красный сок которой напоминал кровь. — И не называй меня миссис Крудж. Для тебя я — Дорис.

— Тетя Дорис, — поправила Карен.

И тут в его мозгу раздался тревожный звонок. Рой вспомнил утро смерти Авы. Фельдшеры. Полиция. Тогда он очень испугался. И боялся до сих пор. Что сказали они с Карен, чтобы не лишиться дома и не разлучаться? Что придет тетя. Ее тетя. Сегодня вечером. Завтра утром. С минуты на минуту. Скоро. Честное слово.

А вдруг кто-то из совета проверит это? Раз-другой от них можно отбиться, но когда они берутся за свое, то уже не отстают. Вот если они с Карен смогут предъявить им не просто какую-то старую тетку, а почтенную пожилую женщину, которая живет всего в нескольких минутах ходьбы, это будет другое дело. Совсем другое.

— Знаешь что? — тем временем сказала Дорис. — По-моему, со свекловицей что-то не так.

— А по-моему, нормально, — ответил Эрнест.

— Чересчур кислая. Похоже, я перелила уксуса. — Она положила нож и вилку. — Есть невозможно. Верно, Рой?

Рой, не веря своим ушам, отставил тарелку. Вот это удача!

— Лучше съешь еще пару сандвичей, чтобы отбить вкус.

Рой послушался и заел сандвичи двумя кусками пирога. Эрнест сказал:

— Мне нравятся парни, которые знают толк в еде.

После чая Карен и Дорис начали убирать со стола, а мужчины пошли на задний двор. Рой не знал, что там есть вольер. Эрнест вошел внутрь и остановился. Вокруг него летали птицы, напоминавшие ярко окрашенные маленькие вихри. Но никто не кричал. Даже самые крошечные только тихо посвистывали.

— Это Чарлен. — Он взял в руку маленькую бледно-желтую птичку. — Ей немного нездоровится.