Скрюченное тело лежало лицом вниз, у механизма, напоминавшего гигантскую катапульту. На нем был мужской твидовый костюм, по мнению сержанта, слишком плотный для такой погоды. «Чтобы удостовериться, мужчина это или нет, придется осматривать тело, потому что головы у него не осталось. Точнее, она разлетелась по всему помещению», — подумал Грешэм. Красные потеки, часть которых еще не успела засохнуть, серые потеки, белые потеки и осколки кости.

Но сержанта это не смутило. Он — ветеран. За его плечами тридцать лет осмотра жертв убийств. Или самоубийств. Не говоря о жертвах массовых автокатастроф. Грешэм всюду был. И все видел.

Потом он заметил в нескольких метрах от трупа лужу блевотины и обрадовался, что не привел сюда Палмера. Достаточно и одного человека со слабым желудком.

Сержант осторожно обошел машину. Понять, что случилось, было нетрудно. Вдоль катапульты тянулась деревянная подставка, достигавшая высотой примерно три с половиной метра. На ней лежали шесть огромных деревянных шаров. Седьмой, сильно забрызганный кровью, валялся неподалеку от головы мертвеца.

Грешэм позвонил в участок и попросил прислать фотографа. Все выглядело как несчастный случай, но его учили, что фотография места происшествия делу не повредит. Потом он вернулся в гостиную. Малый, который позвонил им, выглядел не таким зеленым и пил чай. Палмер уже достал блокнот.

— Ну что, Палмер, разобрался с врачом?

— Да. Его зовут доктор Корнуэлл. Сейчас он на вызове.

— Это врач моей тети, — выдавил Мэллори. — Он будет…

— Мистер Лоусон, вы можете рассказать мне, как мисс Фрейл обнаружила тело?

— Он… Деннис… должен был прийти на обед в Эпплби-хаус. Так называется дом, в котором я живу. И Бенни тоже. Но не пришел.

— Значит, вы были хорошо знакомы?

— Он был другом нашей семьи, — тихо ответил Мэллори. — Я знал его всю свою жизнь.

— Его фамилия?

— Бринкли.

— Он жил здесь один?

— Да.

— Вы знаете его ближайших родственников?

— Увы, нет. Слава богу, его родители умерли. Кажется, где-то в Уэльсе у него был двоюродный брат, но они не общались много лет.

— Ладно, — продолжал сержант Грешэм. — Как, вы сказали, зовут женщину, которая обнаружила тело?

— Бенни Фрейл, — напомнил Палмер.

— Кстати говоря, похоже, что ее вырвало…

— Это мое. Извините.

— Она что, позвонила вам отсюда?

— Нет. Просто вернулась… как-то… в Эпплби-хаус.

— Как именно?

У Мэллори не нашлось слов, чтобы описать, в каком виде вернулась Бенни. Ее ничего не видящий взгляд и деревянную походку. Перекошенные глаза и открытый рот.

— Вы помните, что сказала мисс Фрейл, когда пришла?

— Нет. — Он не стал говорить, что Бенни несколько раз повторила слово «жулик»; в этом не было смысла. — Она была… ну, казалось, она не соображала, что происходит.

— Это можно понять, — сказал Грешэм. — После этого вы направились прямо сюда?

— Да.

— Как вы вошли?

— Дверь кухни была не заперта.

Внезапно голоса, звучавшие снаружи, стали громче. Кто-то постучал в переднюю дверь. Палмер исчез, тут же вернулся и пробормотал:

— Фотограф.

— Как ты его впустил?

— Сержант, ключ в замке.

Грешэм продолжил задавать вопросы; Мэллори казалось, что ни один из них не имел отношения к делу. Так, его спросили, почему он сразу позвонил в полицию.

— Не понимаю.

— Большинство людей в таких обстоятельствах набирает три девятки и вызывает «скорую помощь».

— Господи, зачем?

— Таков порядок, мистер Лоусон. Смерть должен засвидетельствовать врач. Без этого увезти тело нельзя.

— Вы же не думаете… Я был не в себе. О боже, вы ведь были в той комнате. Что вы там почувствовали?

«Ничего он не почувствовал. Остался холодным, как стручок фасоли», — подумал Палмер, давая отдохнуть натруженной руке. Он надеялся со временем стать таким же невозмутимым и бесстрастным, как сержант. Иногда ему казалось, что это возможно. Но чаще — что нет.

— Вы не почувствовали там… ничего необычного?

— Необычного? — Мэллори посмотрел на сержанта и захлопал глазами. Потом его недоумение переросло в недоверие. — Вы хотите сказать…

— Да, сэр. У меня есть подозрения.

— Конечно нет. Это… смешно. Невероятно.

Сержант и сам считал так же, но поворочать половником в кастрюле не мешало. В таких случаях многое выплывает на поверхность. Не обязательно имеющее отношение к случившемуся, но всегда очень интересное.

Тут мысли Грешэма снова прервал звонок в дверь. Палмер опять сорвался с места и вскоре провел в комнату Джимми Корнуэлла. Доктор прошел прямо к Мэллори.

— О господи, Мэллори. Это ужасно. Деннис. Что тут произошло?

Мэллори начал описывать случившееся. Корнуэлл слушал, время от времени прерывая его. Сначала он сказал:

— О нет, только не Бенни! — А потом вставил: — Это ужасное место. — Затем он пошел с Грешэмом опознавать труп. Корнуэлл перевернул Денниса на спину, коротко посмотрел на то, что осталось от его лица, кивнул и быстро ушел. На кухне он выпил стакан воды из-под крана, снова вернулся в гостиную и открыл свой «дипломат».

— Послушай, Мэллори… Я дам тебе эти таблетки. И хочу, чтобы ты…

— Я в порядке.

— Поверь мне, это не так. — Он повернулся к сержанту Грешэму. — Скоро его можно будет отпустить?

— Думаю, мистер Лоусон захочет подождать, пока увезут тело. Чтобы потом запереть дом.

— Да, конечно! — выпалил Мэллори. Раньше такая мысль не приходила ему в голову, но теперь он надеялся, что рано или поздно это случится.

— Было бы полезно поговорить с человеком, который последним видел мистера Бринкли живым. Сэр, вы имеете представление, кто бы это мог быть?

— Вряд ли. Скорее всего, это был кто-то из сотрудников его конторы. Или кто-нибудь из соседей, видевший, как он возвращался.

Палмер записал адрес конторы Денниса Бринкли. Доктор Корнуэлл стоял у Мэллори над душой до тех пор, пока тот не принял две таблетки. Потом Джимми что-то нацарапал на флаконе, оставил его рядом с практически нетронутым стаканом воды и ушел. Тем временем сержант Грешэм, проверив гостиную, отправился в другие комнаты. Оттуда доносились его шаги.

— Что он делает? — спросил Мэллори констебля Палмера.

— Ищет записку, мистер Лоусон.

— Записку? — Мэллори не сразу понял, при чем тут записка. А потом его охватило маниакальное желание рассмеяться. Мысль о том, что Деннис — Деннис! — мог свести счеты с жизнью — да еще подложив голову под пушечное ядро, — была настоящим безумием. Чистым сюрреализмом. У Мэллори вырвался смешок, неконтролируемый, как икота, и напоминавший негромкие стоны.

Палмер беспомощно следил за ним. Обычный способ борьбы с истерикой тут не годился. После шести месяцев испытательного срока констебль не хотел рисковать попасть под суд за оскорбление действием. Вернувшийся сержант Грешэм оценил ситуацию, выплеснул в лицо Мэллори остатки воды из стакана и послал Палмера за полотенцем.

— Прошу прощения, мистер Лоусон.

— Нет-нет. — Мэллори вытер лицо. — Вы были… Ничего, все в порядке.

Прибыла «скорая помощь» и через десять минут увезла Денниса. Толпа людей, довольных тем, что присутствовали до конца представления, медленно рассосалась. А затем их примеру последовали полицейские.

После этого Мэллори остался единственным владельцем Киндерс. Первым делом он позвонил в Эпплби-хаус, но ответа не получил.

Очевидно, Кейт еще не вернулась из больницы. Надо было выяснить, что это за больница, однако сначала следовало прибраться в доме. При этой мысли у Мэллори засосало под ложечкой, но свалить дело на кого-то другого было бы нечестно.

Он взял большой рулон туалетной бумаги, черное ведро и пошел в арсенал, включив по дороге все лампочки и оставив дверь открытой. Убрав большую часть рвоты и всего остального, Лоусон сунул в сумку запачканные полотенца, туго завязал ее и бросил в мусорный бак. Потом вытер ядро как мог и дочиста отмыл его в кухонной раковине. Затем налил в таз горячей воды, смешал дезинфицирующее средство с моющей жидкостью, взял швабру и пошел заканчивать начатое. Когда все осталось позади, Мэллори скреб руки над кухонной раковиной до тех пор, пока они не стали напоминать только что сваренных раков.