После похорон прошло несколько дней. Они с Кейт сидели во дворике за своим типовым домом, пили «Мерсо» и любовались закатом. Кейт выкрасила стены в светло-голубой цвет. Греческие вазы с жимолостью и ломоносом и круглая клумба с львиным зевом слегка украшали пространство, но не могли скрыть, что это всего лишь крошечный задний дворик из кирпича и бетона. Кейт до сих пор не могла поверить, что рыночная стоимость их дома составляет около четырехсот тысяч фунтов.

У соседей справа гремел рок, слева толстая Люси пела «Nessim dorma»[31], а над головой ревели самолеты. Мэллори, в мозгу которого вечно царил хаос, не обращал на это внимания. Но Кейт — особенно когда в доме еще жила Полли — не могла вынести соседского шума, постоянно пользовалась берушами и вынимала их только в Форбс-Эбботе. Иногда деревня снилась ей по ночам. В солнечном свете, навстречу свежему ветру Кейт шла по полям или аллеям, обсаженным деревьями в майском цвету. Однажды ей приснилось, что она переходит вброд озеро Сойера. Вода оказалась прохладной и слегка щекотала ступни, как мягкая трава. Кейт была счастлива, что теперь они с Мэллори будут жить там до самой смерти. Конечно, это случится не завтра и даже не на следующей неделе. Нужно еще очень многое сделать, для этого потребуется время, но все же…

Последние три часа они говорили о деньгах. Мэллори мог уйти в отставку, не дожидаясь наступления пенсионного возраста. В конце концов, он проработал уже двадцать шесть лет, из них последние семь на руководящих должностях, и мог рассчитывать на ежегодную пенсию в двадцать три тысячи фунтов. Конечно, не бог весть какое богатство, но на жизнь хватит. Они будут получать проценты с надежно помещенных теткиных денег, а плата за сад пойдет на содержание Полли во время последнего года учебы. После этого девочка будет зарабатывать самостоятельно, но, к счастью, без пенни за душой не останется.

Что же касается дома, то если за него дадут запрошенную цену (а Кейт в этом не сомневалась), то они выплатят закладную и останутся с прибылью примерно в сто тысяч.

— Если мы добавим к этим деньгам мои сбережения, — заключила она, — то сможем начать дело.

— И ничего не будем платить за помещение! — воскликнул Мэллори. — Это произвело бы на них сильное впечатление.

Он кивком показал на компьютерный стол, где лежала куча брошюр в глянцевых обложках, составленных различными банками и финансовыми консультантами. «Как начать собственный бизнес», «Вы и ваше будущее», «Сам себе босс»… Кейт была уверена в помощи и советах Денниса, но хотела показать, что и сама предприняла кое-какие усилия.

Увы, несмотря на то, что все эти банки и советники, казалось, горели желанием дать ей ссуду, их брошюры нудно твердили, что сначала нужно найти надежную нишу для своего продукта. И Кейт, и люди, которые знали этот бизнес изнутри, были уверены, что такой ниши для романов, которые ей хотелось издавать, не существует.

Нельзя было сказать, что подобные вещи не издавали вообще. В каталоге каждого известного издательства их было несколько. Как ни странно, очень часто эти книги приносили прибыль. Весь современный мир знал капитана Корелли и его мандолину. И все же таких романов было чрезвычайно мало. Большинство их включалось в план для поддержания престижа и приносило убыток, покрывавшийся за счет продажи модных произведений Тома Клэнси или Даниэлы Стил.

Кейт не сомневалась, что в таких книгах недостатка не будет. За последний год ей довелось прочитать три сногсшибательные рукописи. Она дралась за эти романы как лев, но все они, за одним исключением, были признаны безнадежно убыточными. Тот, который все же издали, уже успел до того получить несколько премий. Кейт вспомнила острое удовольствие, с которым она листала первые страницы романа, и удовлетворение, испытанное ею в тот момент, когда стало известно, что его издадут.

— Ты не слушаешь…

— Что?

— Кейт, ты меня не слушаешь.

— Слушаю.

— Что я сказал?

— «Кейт, ты меня не слушаешь».

— Нет, до того?

— Не знаю.

— Это важно.

— Извини.

— Я сказал: «Не забудь, что первый визит состоится завтра в одиннадцать тридцать». — Мэллори кивком указал на телефонограмму агента по торговле недвижимостью, лежавшую на оцинкованном столике. — Так что не вздумай куда-нибудь уйти.

— Ах, ты об этом… — Кейт взяла записку. Им назначили три встречи, но она узнала об этом лишь два часа назад. — Не могу поверить, что люди так быстро откликнулись. В конце концов, изначально эти коттеджи были предназначены для рабочих.

— Люди, которые смотрят новости по кабельному телевидению, чаще всего живут за углом.

— Серьезно?

Кейт не знала никого вокруг. Люди приезжали и уезжали, покупали и продавали. Поговорка о том, что Лондон представляет собой кучу маленьких деревушек, в ее случае не оправдывалась. Наверное, она не слишком стремилась общаться с соседями.

— Как по-твоему, я должна сделать то, о чем ты написал?

— Что именно?

— Ну, всю эту чушь насчет запаха свежего хлеба или сандвичей с беконом. То, что должно было убедить людей поселиться здесь.

— А вдруг они вегетарианцы?

— Мэл, мы обязаны продать этот дом.

— Продадим. А потом переедем в Форбс-Эббот, будем жить в мирной и спокойной английской деревне, есть яблоки и издавать чудесные книги. Что может быть лучше?

Мэллори снова наполнил бокалы. Кейт сделала глоток зеленовато-желтой жидкости, откинула голову на полосатую спинку кресла, закрыла глаза и погрузилась в ленивую полудрему. В подсознании мелькали слова «мир и спокойствие… английская деревня… есть яблоки… чудесные книги…», сплетавшиеся в замечательный золотой ковер.

— Не говори так. — Миссис Крудж сполоснула чайные чашки, вытерла их и собралась повесить полотенце на сушку. — Говори «может быть».

— Угу. — Бенни каждый день отказывалась от привычек и ритуалов, которые соблюдала полжизни. Вчера она выкинула чайник со свистком. Теперь ей предстояло класть чайные полотенца в стиральную машину вместо того, чтобы несколько часов вымачивать, а потом кипятить в цинковом баке. Понимание этого не доставляло бедняжке никакого удовольствия.

— Уфф… — Миссис Крудж взялась за нейлоновую веревку, вытянув перед собой обе руки, как исполнитель хорнпайпа[32]. Сушка с треском поднялась к потолку. Потом Дорис крепко обвила веревку вокруг колышка и не оборачиваясь сказала: — Все прибрано, Бен. Как насчет чашечки чая?

Спустя пять минут женщины сидели друг напротив друга и пили свежезаваренный чай. Как и следовало ожидать, миссис Крудж вернулась к теме нападения. Но дело было не в самом нападении. Она искренне хотела помочь подруге. К несчастью, принять ее предложение Бенни не могла. Это было слишком страшно.

— Дорис, но я же сторонница англиканской церкви.

— То, какой религии придерживается человек, в данном случае значения не имеет, — возразила миссис Крудж.

— А как же загробная жизнь?

— Мы говорим о мире духов.

— Кэри говорила, что он существует только в нашем сознании.

— Миссис Фосетт из Клуба любителей садоводства, которая занимается медитацией, — это слово заставило Дорис насмешливо фыркнуть, — думает, что сознания не существует вообще.

— Она ошибается, — ответила Бенни. — Что-то должно быть. Иначе как бы мы видели окружающий мир?

Миссис Крудж вылила содержимое чашки в рот. Она не глотала, как все остальные. Просто открывала рот, выплескивала в него жидкость, и та исчезала, как вода в сливе. За двадцать лет Бенни так и не смогла к этому привыкнуть. Похоже, сама Дорис на это внимания не обращала. Она поставила пустую чашку и наклонилась вперед. Бенни была непреклонна.

— Бен, ты познакомишься с хорошими людьми. Очень искренними.

— В этом я не сомневаюсь.

— И дети тоже придут. Ты ведь любишь детей.

Это правда. Бенни очень тянуло к детям.