— Посмотрите, жираф сверху спускается, атас, — кричали пацаны, едва меня увидев, а потом от меня хорошо получали по своим репам.

Учителя всегда считали, что зачинателем драк была я и вызывали родителей в школу. Хорошо, что моя мама была значительнее мудрее учителей и понимала, что я не тот человек, которому захотелось подраться просто так.

— Татьяна Ивановна, вы уверены в том, что виновата только моя дочь? — начинала она очередной такой разговор с классной руководительницей, после того, как минут десять до этого выслушивала её жалобы в мой адрес.

— Вы не разобрались в ситуации. Обвиняете только мою дочь. А нужно вызывать родителей всех зачинщиков конфликта и их участников, конечно, тоже. Вы не правы. Моя дочь хорошо учиться.

— Марина, ваша дочь плохо влияет на мальчиков. Вы понимаете?

— Татьяна Ивановна, на мою дочь, как я думаю, дурно влияете вы. Как вижу, вы невзлюбили её. Очень плохо. Мой Вам совет — в каждом конфликте учеников нужно уметь разбираться. Со всеми нужно разговаривать, каждую сторону нужно выслушать.

Да, я не ладила с классухой. Мы не находили с ней общего языка. Меня она не любила за то, что я была из самой обыкновенной рабочей семьи. Перед детьми из богатеньких семей, если их оценивать по сельским меркам, она готова была расшибиться в лепёшку и встать перед ними на колени. Тамошние папы и мамы подкидывали Тай Вай всякие безделушки, которым она была безумно рада, как будто бы ей подарили мешок золота. Правда, не дарили шикарных подарков, но потратить деньги на дешёвый сервиз ума у родителей богатеньких деточек хватало. Тай Вай была в диком восторге от дарённых ей очередных сервизов. Моим же родителям классухе нечего было дарить. Заработанных отцом денег едва хватало на оплату коммунальных услуг, на еду, а то, что оставалось, отправлялось Петьке на учёбу в город. Сашка же от денег отца отказался и высылал их обратно, мотивируя тем, что нам и самим не хватает.

Так проходило время. Настало долгожданное лето 1999 года.

Тогда мне должно было исполниться 10 лет. Как всегда июнь начался привычными мошками, которые докучали жителям волжского юга. Они начинали донимать людей и домашних животных уже в конце мая. К середине июня их становилось так много, что они становились хозяевами всей Вселенной нашего южного мира. Мошки лезли в уши, в рот, старались залезть под закрытую наглухо одежду, надетую на человеке, если находили свободный зазор. На целый летний месяц они становились хозяевами жизни. Люди укрывались от этих насекомых в домах, собаки рыли в земле глубокие ямы, если они не были домашними. А дикие кошки искали свободную крышу любого дома, чтобы там укрыться от назойливых насекомых. Как же было жалко коров. Бедные бурёнки вынуждены были терпеть мошек, полностью облеплявшие им уши, глаза и нос. Животины, спасаясь от жалящих укусов мошек, уходили на берег Волги, где их спасал дувшая на них с реки моряна, то есть ветер. А бывало и так, что не было и его. Тогда коровы по брюхо погружались в воду и так могли стоять до вечера, чтобы как — то спастись от назойливых мошек. Только Волге было всё равно, что происходит на её берегах. Река величаво несла свои воды в Каспийское море. Я любила её с самого детства. Но наблюдать за рекой я любила тогда, когда ранним утром, примерно, в пять часов утра на востоке вставало раннее утреннее солнце и красным заревом своих лучей вначале освещало Волгу. Свет звезды отражался по всей поверхности воды, создавая множество жёлтых бликов. Было красиво. Лишь изредка по реке проплывали пассажирские пароходы, чаще плыли грузовые корабли. Только казанки то там, то здесь летели по синей, зелёной или чёрной глади воды. А если они были без дела, то лежали на берегу реки, брошенные своими хозяевами. Такой была Волга. И даже настроение реки могло меняться каждый день, как у капризной женщины. Река могла быть и суровой и тогда от её нрава страдали люди. Кому везло, те оставались живы. Волга могла быть и доброй, позволяя летними вечерами искупаться отдыхающим в её водах. Могла быть и капризной, недовольной, не позволяя любителям — рыбакам поймать им рыбу их мечты. Такой была моя Волга для меня. И она же помогала мне не так сильно скучать по Александру. Воду же я боялась только тогда, когда предпринимала попытки подойти к берегу. А так реку я любила. Наконец, подходил месяц — июль и я радовалась тому, что скоро у меня будет день рожденья и, наверняка, на него попадёт Александр. Ведь в своём письме он обещал приехать. Со своей учёбы вернулся наш "отличник" Петька и он так сильно важничал перед домашними, потому что он сделался "городским пижоном", а мы были голытьбой крестьянской. В общем, кто мы были в его глазах? Деееревня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А ну, пристукнись, — осадил за столом его отец. — Что, как петух напыжился. Что, жизнь городская тебя изменила? Я тебя сразу на место поставлю.

— Да, хватит тебе, — смеялась мама, глядя на Петьку, ласково гладя сына по голове мягкой рукой.

— Может, деваху нашёл там? Городскую фифу? — строго спрашивал его отец.

— Молод я ещё. Погулять хочу, — отвечал родителям Петька. — Сегодня на дискотеку собираюсь. Поздно приду, к ужину не ждите.

— Чтооооо? — злился отец. — К десяти, чтоб дома был. Моё слово в этом доме, пока ещё закон.

— Батя, мне же восемнадцать. Совершеннолетний.

— Я тебе сейчас выветрю дурь из головы, — накидывался на Петьку отец. — В моём доме живёшь и мой хлеб ешь, будешь делать, что я сказал.

И старший брат вынужден был побаиваться отца, который по своему любил единственного сына.

А затем Петька поступал, как ему хотелось только тогда, когда папа уезжал на недельную вахту в город на работу. Мама же махнула на Петьку рукой, понимая, что парень уже взрослый и его молодую кровь силком не удержишь.

Так было всегда, стоило Петьке вернуться в очередной раз из города. Я знала, чем занимается Петька на своих ночных гулянках. Посёлок наш был не таким большим, и местная молодёжь хорошо знала о том, кто чем дышит. И даже мы — малышня были в курсе приключений старшаков. Петька самоутверждался на личном фронте, так как ему нравилась соседская девчонка Тонька, а она не обращала на него ровным счётом никакого внимания, так как у её другие ухажёры были и лучше моего старшего братца. Петька злился и бычился, когда Антонина давала ему от ворот поворот при очередной попытке Петьки её добиться.

— Моя будет! — злился снова Петька, возвращаясь со своих очередных дискотек домой. — Докажу, но моя будет.

— Петька, да ну её. Тебя Светка, её подружка любит, — пыталась я успокоить старшего брата. — Зажги с ней. Что тебе эта швабра далась. Вон весь хмурый совсем стал.

— Не понимаешь, ты мелочь пузатая. Любовь! — говорил мне брат и уходил в свою комнату. — Мала ещё, — добавлял он мне на ходу, думая, что я продолжаю его слушать.

По вечерам Петька убегал на клубную дискотеку и являлся домой в 3 часа ночи, а то и в пять. Настроение у моего старшего брата в такие минуты было паршивым. Мама могла целую ночь не сомкнуть глаз, переживая за сына, и успокаивалась только тогда, когда братец под утро возвращался домой. Бывало, что он пробирался тайком в свою комнату, так как где — то со своими дружками выпил пива и от него разило неприятным запахом. Но нашу маму обмануть было невозможно.

— Петька, ты опять? — встречала его мама у порога, если ей удавалось его застать, так как уставая от долгого ожидания она шла спать в свою комнату. — Сейчас пиво, а завтра самогон?

Брат жалел мать, но ничего с собой поделать не мог, являясь домой немного выпившим со своих ночных гулянок. Он продолжал бегать за своей Антонинкой, надеясь что она, рано или поздно ответит на его безответную любовь. Она же продолжала не замечать Петьку. Девушка смотрела на него, как будто его не существовало. Так и мучился мой брат от своей неразделённой любви. Я же продолжала ждать Сашку, надеясь на то, что он явиться на мой день рожденья. Я была расстроена тем, что он на него не приехал. Мой праздник был справлен чисто символически. Я пригласила к себе домой несколько своих подруг, подаривших мне разные вещи. А мама специально к этому событию спекла большой песочный торт, который я очень любила. Брат Петька подарил мне хорошую книгу, а папа ручные часы. Я была рада всем подаркам, преподнесённым мне родными и друзьями. А главного подарка, к сожалению, я от жизни на свой день рождения не получила. Александр на него не приехал. Я стояла около окна, расстроенная по этой причине. Слёзы капали из моих глаз, и они не могли остановиться.