Сенеди рассмеялся:
— Ваше лицо уже побывало на телевизионном экране, по крайней мере в официальных кадрах. «Пайдхи обсуждает программу шоссейных дорог с министром общественных работ, пайдхи рассказывает о предстоящем выпуске новой продукции в области микроэлектроники…»
— Но это все не интервью, только неподвижные картинки. Я просто не могу представить, что кому-то захочется слушать, как я в течение часа обсуждаю сравнительные достоинства разных типов микросхем.
— Да ну, ведь ваши микросхемы работают на числах. Такая сложная геометрия. Фанаты просто захлестнут телефонную сеть, будут вопить: «Дайте нам пайдхи, дайте нам услышать числа!»
Сначала он не был уверен, что Сенеди действительно шутит. Несколько дней вдали от Бу-чжавида — и ты уже забыл о силе страсти фанатичных любителей считать числа. Потом Брен решил, что это все же действительно шутка — шутка во вкусе Табини, непочтительная к фанатикам, горькая из-за осложнений, которые они вызывают.
— Кроме того, люди могут подумать, что мои предложения содержат злонамеренные числа, — сказал Брен, придавая разговору более серьезный оборот. — Совершенно очевидно, кое-кто уже сейчас так думает.
А ведь это уже второй шаг в сторону, что-то Сенеди не торопится перейти к главному…
— Так что, нади, на этот раз просто сгорел предохранитель?
— Я думаю, где-то короткое замыкание. Все время срабатывает автоматический выключатель. Сейчас пытаются найти место пробоя.
— Некоторое время назад Чжейго получила какое-то сообщение от Банитчи, очень расстроилась — и ушла. Это меня встревожило. Как и ваш вызов, нади. Вы имеете представление, что происходит?
— Банитчи работает с персоналом, обслуживающим дом. Не знаю, что он мог обнаружить, но он чрезвычайно взыскателен. Его подчиненные поторапливаются, когда он приказывает. — Сенеди отпил еще глоток, побольше, и поставил чашку. — Мне кажется, не стоит из-за этого тревожиться. Думаю, он поставил бы меня в известность, если бы нашел что-то ненормальное. Конечно, и домашняя прислуга тоже доложила бы, независимо от него… Еще чашку, нади?
Брен отвлек Сенеди от выбранной им темы беседы, а потому обязан был согласиться на вторую чашку.
— Спасибо, — сказал он и начал подниматься, чтобы налить себе и, в отсутствие слуги, не вынуждать Сенеди выполнить эту услугу, но Сенеди жестом остановил его, потянулся длинной рукой к углу стола, взял чайник и налил Брену и себе.
— Нади, чисто личное любопытство — у меня ведь никогда не было случая поговорить с пайдхи: все эти годы вы выдаете нам свои секреты. Когда они у вас кончатся? И что вы будете делать потом?
Странно, что никто никогда не спрашивал у пайдхиин об этом так прямо по эту сторону пролива, хотя, видит Бог, на Мосфейре давно уже сушат мозги.
И, может быть, Сенеди действительно задал интересующий его лично вопрос, хотя, безусловно, не тот вопрос, ради которого пригласил меня сюда. Хороший вопрос, того сорта, который мог бы задать проницательный репортер из службы новостей. Такой вопрос мог бы задать ребенок… но не изощренный политик вроде Сенеди, и уж никак не официально.
Но это был именно тот вопрос, на который сам Брен уже начал намекать на технических совещаниях, зондируя почву, начиная, как он надеялся, понемногу изменять позицию атеви и понимая, что атеви не могут далеко продвинуться по определенным направлениям без быстрого развития, которому годами противились заинтересованные круги в других отраслях.
— Поток знаний через пролив идет не только в одну сторону, нади. Мы узнаем многое от ваших ученых, и довольно часто. Не говоря уже о том, что и сами мы не стояли на месте после Высадки. Но главные принципы были выложены на стол сотню лет назад. Сам я не ученый — но, как я это понимаю, есть необходимые промежуточные шаги, которые должна сделать атевийская наука, прежде чем станут ясны принципы в других областях, — вот этого вам пока не хватает. Существует наука о материалах. Должна появиться особая отрасль промышленности, обеспечивающая потребности науки. И наконец, новым поколениям необходимо образование, чтобы понимать ее. Технические советы все еще спорят о форме дефлекторов в топливных баках — в то время как никто не учит студентов, зачем вообще нужен дефлектор.
— Вы считаете, что мы медленно учимся?
Ну, эта ловушка была очевидна, как дыра в паркете. И, черт побери, мы ведь действительно ожидали, что атеви будут схватывать все быстрее — с поправкой на айчжиин, которые не захотят сдвинуться хоть на шаг, и на комитеты, которые не позволят процессу сдвинуться с мертвой точки, пока не задебатируют его до смерти. Невероятно коротким оказался путь к авиации и современной металлургии. И невероятно трудным — к умению выстроить по науке какой-нибудь несчастный мост, чтобы выдерживал напряжения от тяжеловесного железнодорожного состава.
— Самые быстрые и сообразительные учащиеся — неизбежно вечные спорщики, — ответил Брен.
Сенеди рассмеялся:
— А земляне ни о чем не спорят!
— Но нам не нужно спорить о технике, нади Сенеди. Мы ею владеем. Мы ею пользуемся.
— И она приносит вам успех?
Осторожно, смотри под ноги! Осторожно!
Он скромно пожал плечами, несколько даже униженно — в стиле атеви.
— Мы чувствуем себя спокойно в ассоциации, которую создали. Последние секреты уже потенциально на столе, нади. Мы просто не можем вынудить атевийских консерваторов принять самое главное в этих секретах. Наши секреты полны чисел. Наши числа описывают вселенную. А как может быть вселенная неблагоприятной или несчастливой? Мы недоумеваем, когда некоторые лица объявляют, что числа складываются в несчастливое сочетание. Мы можем верить только в природу. — Он говорил с главным телохранителем Илисиди, Илисиди, которая предпочла жить в Мальгури, Илисиди, которая добывает охотой дичь для своего стола, но верит в необходимость сохранения дракончиков. — Конечно, по моему мнению — не мнению эксперта, нади, кто-то наверняка фокусничает, добавляет числа, которых природа не вложила в свои уравнения.
Говорить так было очень неосмотрительно — с одной стороны, но, с другой стороны, он ведь не сказал, какую именно философскую школу в нумерологии он порицает, а какую одобряет из полудюжины разных течений, которые были известны ему лично на практике и расчеты по которым он, как и любой землянин, не может выполнять в уме. Он лично желает знать, как на это смотрит Сенеди лично — а губы Сенеди растянулись в редкой улыбке: ему забавно.
— А тем временем компьютеры, которые вы сделали, тайно присваивают несчастливые номера, — насмешливо проговорил Сенеди. — И сбивают звезды с курса.
— Я пока такого не видел. Звезды движутся так, как положила им природа, нади Сенеди. Точно так же обстоит дело с причинами, вынуждающими устраивать дефлекторы в топливных баках.
— Значит, мы суеверные глупцы?
— Ни в коем случае. В этом мире нет ничего неправильного, с ним все в порядке. Нет ничего неправильного в Мальгури. Нет ничего неправильного в порядке вещей, сложившемся до нашего прибытия. Просто — если атеви хотят получить наши знания…
— …то считать числа — это глупость?
«Сенеди хочет, чтобы я признался в ереси!» Брена внезапно охватил панический страх перед спрятанным где-то магнитофоном — но не меньше он боялся соврать этому человеку, ибо ложь сокрушит притворную любезность Сенеди скорее, чем Брен сумеет полностью понять смысл игры.
— Мы сообщаем атеви истинные числа, нади, я в этом клянусь. Числа, которые дают правильный результат, хоть кое-кто подвергает их сомнению, даже видя перед собой свидетельства природы.
— Кое-кто подвергает сомнению добрую волю землян еще больше, чем числа.
Значит, все-таки Сенеди ведет не праздную беседу… Мы сидим тут при свете керосиновых ламп — я сижу здесь, на территории Сенеди, а моя собственная охрана где-то и, насколько мне известно, ничего не знает о моем местонахождении, об этой беседе, об угрожающей мне опасности.
— Нади, мои предшественники на этой должности никогда не делали секрета из того, как мы здесь оказались. Мы прибыли к этой звезде совершенно случайно — и в совершенно безнадежном настроении. Тогда мы даже не имели понятия о существовании атеви. Мы не хотели умереть с голоду. Мы видели, как выходит из строя наше оборудование. Мы понимали, что спуститься со станции и высадиться на планету рискованно для нас — и, честно признаю, для вас тоже, но мы видели, что атеви уже далеко продвинулись по техническому пути, очень похожему на наш путь. Мы думали, что сумеем не причинить никому вреда. Мы думали, что место, где мы высадились, удалено от любой ассоциации — поскольку там не было зданий. Это была первая ошибка.
