Матрос Сулейман Мухтаров втиснулся в промежуток между трубами торпедных аппаратов. На колене записная книжка,
- Что пишешь, Сулейман?
- Стыхи.
Он без смущения показывает блокнот: стихи написаны на азербайджанском языке.
- О чем?
Пустой вопрос. Конечно же, о море, о подводной лодке, о девушке, что осталась в родном ауле. Стихи очень грустные, про то, как красивую девушку родители выдают замуж за некоего владельца "Волги" из Баку.
Мухтаров рассказывает эту историю урывками, выжидая, когда заработает насос гидравлики, чтобы шум его приглушал слова и они не были бы слышны лежащим на койках.
У Мухтарова несколько необычный боевой пост - в гальюне центрального поста. По боевой тревоге он бежит именно туда, забирается в тесную выгородку и, присев на крышку унитаза, - больше не на что, в полный рост не встанешь, - ждет дальнейших событий, наблюдая одновременно "за герметичностью прочного корпyca в районе БП-3". Ужасная участь для поэта нестись в торпедную атаку верхом на крышке унитаза. Но Мухтарову вверены и святая святых подводной лодки - оба входных рубочных люка: верхний и нижний. Только это ещё может примирить как-то с обязанностями трюмного боевого поста № 3.
Чаще всего он выглядывает из-за железной своей дверцы, выставив в щель коротковатую волосатую ногу. Заметив, что напряжение в центральном посту спало, он выбирается из ненавистного убежища и начинает подтирать ветошью несуществующую грязь. В такие минуты он похож на духанщика с картин Пиросмани - добродушного и лукавого.
Механик, в подчинении которого находится Сулейман, теряет с ним обычную строгость. Завидев выставленную из-за двери ногу, он ласково грозит пальцем в щель:
- Ай, Сулейман! Шай-та-ан...
Это значит, что на крышках люков проступила где-то ржавчина. Нога убирается, дверца закрывается.
Кажется, нет такого человека в экипаже, который бы не объявил Сулейману: "После службы заеду к тебе в гости". Даже доктор, намазывая "зеленкой" фурункул, деловито предупредил:
- После похода приеду к тебе в гости. Барана зарежешь?
- Зарэжу.
- То-то...
Вряд ли кто-нибудь выберется в горный аул - далеко; лодка держит цепко, а время на берегу - шагреневая кожа, но каждому приятно сознавать: там, высоко в горах, есть дом, где тебя примут как дорогого гостя.
Смена дня и ночи под водой незаметна, но, чтобы не ломать подводникам "биологические часы", уклад жизни построен так, что на ночные часы приходится как можно больше отдыхающих. В это время сокращается обычно освещение в отсеках, команды передаются не по трансляции, а по телефону.
Устроить себе ложе на подводной лодке - дело смекалки и житейского опыта. Хорошо на атомоходах - там простора в отсеках не занимать: матросы спят в "малонаселенных кубриках". На дизельных субмаринах о такой роскоши приходится только мечтать. И хотя у каждого есть на что приклонить голову, человек ищет где лучше.
Вон электрики расположились в аккумуляторных ямах. Там тихо, никто не ходит, не толкает, а главное, ничто не мешает вытянуться в проходе между черными эбонитовыми коробами с серной кислотой в полный рост.
Торпедный электрик изогнулся зигзагом в извилистой "шхере"" между ТАСом - расчетным аппаратом торпедной стрельбы и выгородкой радиометристов.
Мерно гудят под пойолами настила гребные электродвигатели. Там, между правым и средним мотором, спит митчелист Данилов. В изголовье у него смотровое окно на коллектор с токоведущими щетками. Щетки немного искрят, и окно мигает голубыми вспышками, будто выходит в сад, полыхающий грозой. Что снится ему сейчас в электромагнитных полях под свиристенье вращающихся по бокам гребных валов?
Яркий свет горит в штурманской рубке, до дыр истыкана карта иглами измерителя, лейтенант Васильчиков высчитывает мили до очередной поворотной точки.
Борется с дремотой командир, подстраховывающий в центральном посту новоиспеченного вахтенного офицера. Сидит он не в кресле, а в круглом проеме переборочного лаза на холодном железе, чтобы легче было гнать сон. Время от времени он вскидывает голову, запрашивает курс, скорость, содержание углекислоты, и снова клонится на грудь голова, налитая лютой бессонницей.
Боцман у горизонтальных рулей неусыпно одерживает лодку на глубине. А над ним, в прочной рубке, влачит глухое одиночество рулевой-вертикальщик, отсеченный от мира сверху и снизу задраенными люками.
И, конечно же, бодрствует гидроакустик, единственный человек, который знает, что происходит над лодкой и вокруг нее. Слышит он и как мурчит обтекающая корпус вода, и как постукивает по металлу в пятом отсеке моторист Еремеев, ремонтирующий помпу, и как кто-то неосторожно звякнул переборочной дверью в седьмом. Стальной корпус разносит эти звуки под водой, словно резонатор гитары.
Подводная лодка спит вполглаза тем сторожким сном, каким испокон веку коротали ночи и на стрелецких засеках в виду татарских отрядов, и в кордегардиях петровских фортеций, и у лафетов на бородинских редутах, и на орудийных площадках бронепоездов, и в дотах брестского укрепрайона...
Подводная застава России...
Никто не знает, где и когда появилась первая подводная лодка. Если верить Аристотелю, то ещё Александр Македонский спускался под воду в стеклянной бочке в гавани Тира, его интересовали подводные заграждения противника.
Можно считать первыми подводниками тех сорок запорожских казаков, что прокрались к турецкому судну в подводном челне из воловьих шкур и напали на него.
Можно считать, что подводное плавание началось с погружения подводной галеры голландского врача Дреббеля в 1620 году, а первым командиром подлодки - английского короля Якова I, сына Марии Стюарт.
Можно считать, что боевые корабли глубин пошли от "потаенного судна" Ефима Никонова, чей проект одобрил Петр Первый.
Бесспорно одно: подводная лодка родилась как оружие мести - тайной и беспощадной. Всякий раз, когда к берегам страны, обладавшей слабым флотом, подступали чужие эскадры, патриоты-энтузиасты убеждали своих адмиралов разгромить неприятеля из-под воды: проекты подводных тарано-, мино - и даже ракетоносцев выдвигались один за другим.
Наполеон, разочаровавшись в подводной лодке Фультона, ходившей под парусом, с саркастической усмешкой наложил резолюцию: "Дальнейшие опыты с подводной лодкой американского гражданина Фультона прекратить. Денег не отпускать".
Мог ли император предположить, что за его спасение с острова Святой Елены возьмется земляк изобретателя, некто контрабандист Джонсон, и возьмется сделать это с помощью подводной лодки, и только смерть Бонапарта помешает дерзкому авантюристу.
Рыцарство погубила пуля, дававшая возможность "черни" наносить удары исподтишка, из-за укрытия. Подводная лодка упразднила "честные приемы" открытого морского боя.
Не случайно одним из изобретателей этого оружия был иезуитский монах Мэрсен - "рыцарь плаща и кинжала".
"Плащ" - морская толща, "кинжал" - торпеда.
Подобно самолету, - с появлением бомбардировщиков полоса между фронтом и тылом несколько стерлась - подводные лодки свели на нет это различие на море.
Человек спустился в подводную лодку и вышел на ней в атаку задолго до рождения на книжных страницах "Наутилуса", капитана Немо, да и самого Жюля Верна. С тех пор, за сто с небольшим лет, "черепахи" вытянулись, приобрели стремительные очертания щучьих тел.
После того как в 1914 году германская подводная лодка "U-9" потопила сразу три английских крейсера, морские бои из линейных стали превращаться в вертикальные: смертоносные снаряды понеслись из глубины на поверхность и с поверхности в глубину.
Прошло ещё полсотни лет, и подводные лодки выросли в размерах, раздобрели в формах: стали кургузо-округлыми, словно сократившиеся от сытости пиявки. В таком виде - в виде "кочующих" подводных ракетодромов, они опасны ныне не только для океанского судоходства, но и для больших городов любого, самого обширного континента. Их так и называют "ситикиллерз" - "убийцы городов".
