– А смысл, если вы и так можете мне все рассказать? Посмотрим, как пойдет, – сказал Завьялов.

– А что вы хотите знать? Я убил ее, вот и все.

– А почему вы убили эту невинную девушку? – спросил следователь, прищурившись.

– Невинную?.. – спросил Троицкий, а Завьялов удовлетворенно приподнял бровь. – Все не так просто. Но вы думаете, что вам нужно это знать?

– Это нужно следствию.

– Однако…

– Простите, Дмитрий Константинович. Мне нужно идти, разговор мы продолжим после.

– И вы меня простите, Андрей Климович. Просто у меня, кажется, за всю жизнь не было такого разговорчивого настроения.

Завьялов опустил на него удивленный взгляд. Троицкий сидел все так же спокойно, только странная улыбка изменила его лицо. Следователь отвернулся и вышел, закрыв дверь.

«Невинную? – повторял он слова Троицкого про себя. – Значит, он считает ее в чем-то виновной? По крайней мере это я успел узнать. Но, честное слово, его манера относиться ко всему так спокойно начинает меня пугать».

Вскоре за Дмитрием Троицким пришли полицейские и перевели его в камеру, где он остался ожидать возвращения следователя.

Андрей Климович остановил допрос чтобы подробнее разобраться с документацией, однако только он сел за свой стол, к нему тут же вошел Добин.

– Чего тебе? – бросил ему следователь.

– Мать Троицкого явилась.

– Уже? Ну впусти ее.

– Боюсь, она сейчас не в состоянии прийти к вам в кабинет…

Завьялов тут же понял, что он имеет в виду. Он поднялся с кресла и прошел в приемную, где бушевала мать обвиняемого – престарелая Зинаида Викторовна Троицкая. Около нее стояли трое сотрудников, двое из которых пытались ее удерживать, а сама она кричала что-то кричала и рвалась к регистрационному окну.

– Похоже, ей уже сообщили, в чем дело? – спросил Завьялов.

– Видимо да, – кивнул Добин.

Завьялов подошел к ней и громким голосом произнес:

– Отпустите эту женщину!

Сотрудники тут же отступились от нее, а Зинаида Викторовна бросилась к Завьялову.

– Он не мог!.. Не мог!.. Не мог!

– Успокойтесь, дамочка, успокойтесь. Я следователь Андрей Климович Завьялов, я веду дело вашего сына. Пройдемте ко мне в кабинет, сейчас мы с вами все обсудим. Хорошо?

– Зачем?! Покажите мне моего сына!

– В этом нет надобности, ваш сын в полном порядке. Уверяю вас. Вы слышите меня? Ваш сын в полном порядке!

Зинаида Викторовна, кажется, немного пришла в себя. Она сразу стала глядеть на следователя с надеждой, однако услышать, как стучало ее сердце, все еще можно было хоть за километр.

Завьялов, под присмотром Добина и двух других сотрудников, отвел ее к себе в кабинет и усладил там на стул.

– У вас есть таблетки?

– Да какие же тут таблетки? Что с моим сыном?! – привстала она, но Завьялов тут же аккуратно усадил ее обратно.

– У вас явно подскочило давление, – сказал он.

Она пару секунд смотрела на него, после чего полезла в свою сумочку и достала оттуда пузырек с желтыми таблетками. Завьялов кивнул Добину на кулер, тот налил в пластмассовый стаканчик воды и положил его на стол перед женщиной. Зинаида Викторовна трясущейся рукой достала таблетку, положила ее на язык и запила.

– Все, выходите из кабинета, – махнул Завьялов остальным присутствующим, и они их оставили. – Теперь к делу… Как ваше имя, простите?

– Зинаида Викторовна. Троицкая.

– Зинаида Викторовна, вы не должны так нервничать. Пока еще в этом деле ничего не ясно.

Он говорил с расстановкой, чтобы она могла понимать его абсолютно четко и ясно.

– Но я не могу поверить, что мой сын совершил что-то подобное! Он просто не мог…

Ее голос постоянно надламывался и был протяжным.

– Я понимаю ваши чувства, но…

– Вы не можете понять мои чувства – матери, сына которой называют убийцей…

Завьялов поджал губы.

«Да-а… К такому я сегодня готов не был» – подумал он.

– Что вам сообщили по телефону? – спросил он, пытаясь узнать, о чем может говорить, а о чем лучше умолчать.

– Мне только сказали, что его подозревают в деле об убийстве по какой-то там статье… И все. Больше ничего…

«Хорошо уже то, что ей не сказали, что он признался в убийстве», – обрадовался следователь.

– Зинаида Викторовна, мы подозреваем его не просто так. Его нашли совсем рядом с местом преступления.

– И что же с того? Неужели в тех местах мало кто ходит?

– Я же сказал вам, что еще ничего не понятно. Мы все еще выясняем детали, так что…

– А когда его выпустят?

– Как только мы все выясним, – сказал Завьялов, устало потирая глаза. – Вы хотите помочь мне с тем, чтобы мы поскорее разобрались?

– Да, конечно!

– Тогда я попрошу вас отвечать на мои вопросы и постараться не перебивать. Хорошо?

Зинаида Викторовна кротко кивнула.

– Вам знакомо имя Маргариты Подольской?

– Нет. Кто это?

– Это жертва.

– Конечно, мне не знакомо ее имя. Я уверена, он никак не был с ней связан…

– Зинаида Викторовна, прошу вас. Продолжим… Когда вы виделись с ним в последний раз?

– Ох, дай Бог память…

– Как часто вы видитесь в принципе?

Она сморщила и без того испещренный морщинами лоб, пытаясь вспомнить.

– Где-то два раза в год… Он приезжал на новый год и один раз летом.

– То есть в последний раз вы виделись на новый год?

– Да.

– Вспомните, он никогда не упоминал при вас имя Маргариты Подольской?

– Нет.

– Может быть, Александра Подольского?

– Нет, Андрей… – она запнулась.

– Андрей Климович, – помог ей Завьялов.

– Вы понимаете, Андрей Климович… Он уже давно перестал сообщать о своих делах. С тех самых пор, когда вырос и стал самостоятельным. Но обо всех крупных событиях его жизни я все равно знала!

– О каких например?

– О его работе… В основном работе.

Она покачала головой, сама осознавая, что знает о своем сыне очень мало.

– Но он ведь не убийца… Никак не убийца.

– А что вы скажете о том времени, когда он был маленьким? За ним никогда не было замечено порывов к насилию? Может даже в самом раннем детстве?

– К насилию?! Нет-нет-нет! Хотя он и вырос таким… габаритным, он никогда не прибегал к своей силе, ни с кем не дрался…

«Или я об этом просто не знаю», – добавила про себя Зинаида Викторовна, не собираясь озвучивать эту мысль.

– В то время, как у других мальчиков могли хоть каждый день вызывать родителей в школу из-за драк, меня вызывали только из-за плохих оценок, и то совсем редко, ведь он учился прилично, хотя и не хватал звезд с неба.

– И никаких курьезных случаев не происходило?

– Курьезных? Разве что один раз… И тот был совершенно случайным, Андрей Климович, клянусь вам!

– Расскажите мне об этом.

***

Рядом с ребятами своего возраста Дмитрий смотрелся как старшеклассник. Он был выше их на голову, но в отличие от большинства других рослых мальчиков не был худощав – он был шире них в плечах чуть не в полтора раза. Из-за его роста и тихого характера над ним часто подшучивали, но лишь за спиной. Опасение местных задир позволяло ему избегать стычек, но, как сказала его мать следователю, был всего один случай, который усилил их опаску и еще больше отдалил и без того мало общавшегося с одноклассниками Троицкого не только от них, но и от других ребят в школе.

Это был восьмой класс. В перерыве между уроками мальчики, как было заведено в этой школе негласным правилом, спускались вниз, к раздевалке, где стояли большие диваны. Там все активно обсуждали проходящий день, спорили и частенько ругались. Дмитрий тоже спускался туда, следуя за остальными. Его одноклассники – Олег и Филипп – повздорили с какой-то чепухи – Олег утверждал, что имел тесные связи с матерью второго, на что Филипп ужасно разозлился.

– Повтори! – зачем-то крикнул Филипп, как будто бы первого раза ему не хватило.

И Олег повторил, после чего Филипп накинулся на него с кулаками. Стремительность разворачивающегося конфликта ввела детей вокруг в недолго продолжавшийся ступор, но после нескольких мгновений они пришли в себя и собрались вокруг, свища и крича подначивающие фразы дерущимся.