Высокий, крупный мужчина в темном пальто стоял напротив загородного дома. Дом выглядел старым, но крепким – его толстые стены, кажется, могли бы простоять еще не одну сотню лет, а то и гораздо больше, если за ними должным образом ухаживать. Снаружи он не казался каким-то особенным и вряд ли заинтересовал бы какого-нибудь случайного прохожего, но мужчину он волновал, особенно в тот день. Окинув дом тоскливым взглядом, он поднес сигарету ко рту и, подняв глаза вверх, закурил. Гулявший вокруг спокойный ветер помог ему стряхнуть пепел с кончика сигареты. В зрачках мужчины отразился бесконечно холодный и далекий закат, и он, нахмурившись, зажмурил глаза и отвернулся, пытаясь прогнать блеск, оставшийся во тьме его закрытых век. Только через пару десятков секунд он снова решился открыть глаза и вновь повернулся к дому. Подняв сигарету, он хотел затянуться, но в последний момент отстранил ее от губ и напряг слух. Что-то не давало ему покоя.

Вокруг не было ни души. Шум города оставался довольно далеко позади, и все пространство принадлежало лишь ветру, который тихим гулом рассеивал тишину, создавал рябь на лежавшем неподалеку озере и шелестел начавшими недавно зеленеть верхушками деревьев. Однако иногда через эту почти идиллическую палитру звуков пробивался шорох и стук, доносившийся из дома.

Мужчина выбросил сигарету и поднялся ко входной двери. Он положил ладонь на ручку и понял, что дверь не заперта. Когда он зашел внутрь, в его нос тут же ударил резкий запах краски. Мгновение он осознавал реальность того, что предстало перед ним, затем из его уст вырвался сдавленный звук, и он замер, как очарованный.

***

Где-то через десять часов этот мужчина сидел в кабинете следователя, сцепив закованные руки на столе. Густые волосы покрывали его голову, почти полностью закрывая уши. Хотя его черные глаза были устремлены в одну точку, на его большом, грубом лице то и дело происходило движение – то поднимались брови, то поджимались губы – как у того, кто внутри ведет разговор с самим собой. Для человека, оказавшегося в подобной ситуации, он выглядел удивительно спокойным.

В соседнем помещении в тот момент находились два человека. Один из них был помощником следователя, другой был самим следователем. Они изучали накануне полученные детали дела.

– Хорошо, что все так просто, – отодвигая от себя бумаги, сказал помощник следователя – Владимир Добин, подтянутый мужчина с вечно угрюмым взглядом и растянутыми в недовольном выражении губами.

– Что? – не уловил сути следователь, отвлеченный от чтения.

– Он убийца.

– Он – убийца?

– Да.

– Так ты гений? – иронично спросил следователь, отодвигая очки на кончик носа и взглядывая на того из-под бровей.

– Андрей Климович… – хотел что-то сказать помощник, но был перебит.

– Тут сказано, что он сознался еще на месте. Я уже понял, что он убийца. Что-то полезнее будет? Может, знаешь, почему он убийца?

– Нет, Андрей Климович.

– А жаль… – раздосадовано поцокал языком Андрей Климович. – У него в принципе нет приводов. Драк нет, с наркотиками не попадался, даже за распитие алкоголя в общественных местах. И налоги платит…

– Прямо добропорядочный гражданин, – хмыкнул Добин.

– Думаешь, таких не бывает?

– Не знаю, Андрей Климович. Пока что не видел. Этот уж точно не из них, судя по его признанию.

Тут дверь в помещение приоткрылась.

– Доброе утречко, – поздоровалась заглянувшая к ним коллега.

– Да уж, – кивнул ей Добин.

– Вижу, вы уже все в работе.

– Я – да. Добин делает вид. Все как обычно.

Добин прикрыл лицо рукой так, чтобы его видела только коллега, и закатил глаза.

– Я принесла вам дополнительные материалы по делу, – сказала та. – Вот.

Она положила небольшую папку на стол перед следователем.

– Тут все, что накопали про его родственные связи, круг общения…

– Не особенно много.

– Нелюдимый парень.

– Ну ладно, удачи. У меня еще много работы, так что простите, что не выпью с вами кофе.

– Ничего, как-нибудь переживем, – улыбнулся ей Андрей Климович.

Женщина вышла, а следователь открыл переданную ею папку и стал изучать содержимое.

– Да, негусто… Я помечу тех, с кем ты должен будешь связаться и притащить сюда. Понятно?

– Понятно, Андрей Климович.

– Ладно… Что мы имеем? Он зашел в дом, убил ту женщину, вызвал полицию и сознался… – проговорил следователь, постукивая пальцем по столу. – Почему?

– Может, это его любовница, которая ему изменила? Или она ему денег должна была?

– Ты собираешься просто раскидывать предположениями?

– А какая разница? – зевнул Добин.

– Это еще что значит?

– Ну… Понимаете, Андрей Климович… Тут же все ясно. Я бы побыстрее с этим делом закончил. Раз он сознался, то, наверное, сам готов рассказать о своих мотивах. Стоит по-быстрому их узнать, сдать все в суд и…

– Пойти отдыхать?

Добин слегка наклонил голову и приподнял брови, как бы соглашаясь с предположением следователя.

Андрей Климович так неодобрительно на него покосился, что Добин в тот же миг закрыл рот и выпрямился на стуле, не собираясь больше лезть, пока его не спросят.

– Тебе бы пройти переквалификацию, дружок, – сказал Андрей Климович. – К слову, сомневаюсь, что тебе это удастся.

Он сложил все бумаги в папку и поднялся.

– Пока я буду вести допрос, свяжись с теми, кто на этом листе, – он передал листочек Добину.

– Будет выполнено.

Подозреваемый за это время даже не сменил позу. Его безмятежному настрою не помешали ни прервавший гнетущую тишину хлопок дверью, ни громкие, эхом разносившиеся по помещению шаги следователя. Андрей Климович не был одарен ростом, поэтому на фоне даже сидящего подозреваемого выглядел совсем маленьким и мог показаться даже безобидным, но это впечатление было обманчивым. В его глазах можно было разглядеть пытливый ум, бойкий характер и упертость, присущую матерому служителю правопорядка. Ему было около тридцати пяти лет, и следователем он стал совсем недавно. Его предшественник оставил свой пост, и Андрей Климович перешел к должности, еще не имея опыта ведения дел самостоятельно, и это дело стало его первым. Однако он уже был на хорошем счету наверху, отчего твердо решил не подводить отдел и разобраться в том, что работа ему подкинула. Он присел напротив мужчины, поставил перед собой кофе, и его очки тут же сползли на блестящий кончик носа. Он поправил их, затем дотронулся до уже начавшей лысеть головы и обратил свой взгляд на подозреваемого.

– Следователь Андрей Климович Завьялов, – представился он, присаживаясь напротив мужчины. – Ваше имя?

– Дмитрий Константинович Троицкий, – сказал мужчина спокойным, чуть хрипловатым из-за пересохшего горла голосом, затем тихонько откашлялся.

– Год рождения?

– 17 апреля 1992 года.

Завьялов сравнил сказанное с данными в документах и удовлетворенно кивнул.

– У вас есть право на адвоката. Если у вас некого вызвать или нет денег на частного адвоката, государство предоставит вам право на бесплатную защиту.

– Мне не нужен адвокат.

Завьялов приподнял бровь, затем продолжил.

– Вы обвиняетесь в умышленном убийстве Маргариты Подольской 23 марта 2021 года по статье 105 УК РФ. Вы признаете свою вину?

– Вину… – улыбнулся Троицкий, после чего приподнял подбородок и, глядя сверху вниз на следователя, сказал:

– Да, я признаю свою вину.

Завьялов не подал виду, но по его телу пробежала дрожь от хладнокровия, изучаемого Троицким. Следователя этот факт удивил, ведь он за свою жизнь навидался многого, и уже давно подобного чувства не испытывал. Видя, что Дмитрий Троицкий его не боится, Завьялов ощутил, как в нем просыпается чувство враждебности – он привык видеть, как подозреваемые перед ним дрожат, а не дрожать самому. Тем не менее он небольшим усилием воли постарался избавиться от этого чувства, потому что оно, по его мнению, могло помешать процессу и навредить качеству работы. Неспешность была одним из ключевых паттернов метода его работы, отчего его недолюбливали многие коллеги, считавшие, что он просто задерживает отдел. Тем не менее, Завьялов обладал достаточными влиянием и уважением, приобретенными за годы долгой работы, чтобы те, кто его недолюбливал, никак ему не могли помешать.