– Вы решили сделать меня тюремщиком? Меня, старого солдата? Тюремщиком? Меня? По-вашему, я похож на сторожевого пса? Никогда, слышите меня, никогда свободный волк не уподобится цепной шавке, готовой лизать сапоги хозяина за обглоданную кость! Я воин! Слышите меня? Я воин, и я без промедления пожертвую своей жизнью для защиты своего Отечества! Но тюремщиком я не стану!
Гут выдержал натиск взбешенного коменданта. Ни один мускул не дрогнул на его лице, продолжавшем сохранять самое дружелюбное выражение, даже под градом летевших в него брызг и оскорблений. Блойд налил себе бренди, сделал глоток и медленно поднялся, глядя глаза в глаза тяжело дышавшему Торну. Улыбка все еще не покидала лица Гута, но она налилась свинцом, придав всему облику Вице-Канцлера стальную упругую мощь.
– Вы все сказали? А теперь сядьте, и послушайте меня, Бен! – тихо, но властно почти прошептал Блойд. – Сядьте!
Почувствовав эту рожденную внутренней скалистой силой властность, Бен Торн нехотя повиновался и опустился в свое кресло. Все двери души, которые он так неосмотрительно распахнул перед этим, первоначально расположившем его к себе человеком, захлопнулись. Но было поздно. Его внутренняя крепость пала под натиском Гута. Внешне сохраняя свою неприступность, изнутри она уже была занята неприятелем.
Блойд придвинул Торну чистый бокал и вылил в него остатки бренди из бутылки.
– Пейте, – твердо, но без вызова в голосе сказал Гут.
Бен нерешительно взял бокал и поднес его к своим губам.
– Вот и замечательно, – вдруг снова со всем благодушием, на которое только способен лучший друг, сказал Блойд. – Я очень понимаю ваши чувства, дорогой Бен. И я нисколько не сержусь на вас за эту минутную вспышку гнева. Признаться, я сам не знаю, как отреагировал бы, будь я на вашем месте. Но поверьте мне, все это оттого, что Вы не понимаете сути происходящего. Вы – солдат! Вы – лучший солдат Эссентеррии! И я первым брошу перчатку тому, кто скажет, что это не так. Место настоящего солдата на передовой. А передовая сегодня проходит здесь, в вашей Крепости. Посмотрите, на что вы тратите свою жизнь? Разве для этого вы были рождены? Неужели все, на что вы пригодны – это вливать в себя галлонами вонючее пойло, в перерывах заставляя солдат трамбовать плац своими сапогами?
Вице-Канцлер ненадолго умолк. Комендант не отвечал, он сидел насупившись и уперев тяжелый взгляд в пол. Но вопросы Блойда и не требовали ответа. Гут снова заговорил:
– Нет, Бен, не для этого бьется ваше благородное и отважное сердце. Всю свою жизнь вы положили на то, чтобы быть готовым в трудную для своей страны минуту встать грудью на ее защиту, не жалея ни сил, ни здоровья, ни самой жизни! Так вот, господин комендант, такая минута пришла! А вы? Вместо того, чтобы наконец выполнить свое предназначение, вы струсили! Нет, Бен, нет. Не перебивайте меня. Дайте мне закончить, – Блойд жестом руки остановил попытавшегося было вскочить со своего места Торна.
Комендант мог вынести все, что угодно, но только не обвинения в трусости. Но все же нечеловеческим усилием воли он остановил свой порыв и остался в своем кресле. Костяшки пальцев, сжимавших бокал, побелели от напряжения, ноздри его расширились как у загнанной лошади. Блойд тем временем продолжал:
– Мы с вами не зря заговорили о войне. Вы не хуже меня знаете обстоятельства последних лет. Вы знаете, до какой крайней черты был доведен народ Эссентеррии, как была истерзана, измучена и обессилена страна. Вы знаете, какой ценой мы освободили ее от этой заразы, от раковой опухоли старой власти. Они высосали всю кровь из Эссентеррии и продолжали бы обескровливать ее и дальше до тех пор, пока вовсе окончательно не уничтожили бы ее. Мы не дали им этого сделать. Но вы же должны понимать, что это только верхушка айсберга, что у дракона отрублена лишь одна из его многочисленных голов. Неужели вы думаете, что лишившись одной головы, это исчадие ада смирится, сдастся и покорно принесет на плаху все остальные? Вы же не наивный ребенок, Бен. Поверженный дракон жаждет реванша! Он спит и видит, как бы уничтожить впервые поставленную народом, справедливую и честную власть, уничтожить, смять, раскромсать, растянуть на куски Эссентеррию. И смею вас заверить, господин комендант, если ему это удастся, если только он вновь поднимет свои головы, проснутся и внешние враги. Эти стервятники не упустят случая урвать свой кусок от раздираемой на части Эссентеррии.
– У Эссентеррии достаточно сил, чтобы окоротить любого врага, – зло прервал собеседника Торн.
– Да, вы правы. Сегодня мы пока еще сильны. Лорд-Канцлер создал боеспособную армию, он и сам отважный и умелый воин, всей своей жизнью доказавший преданность родине. Народ любит и поддерживает его. Но наша страна сейчас как ваша Крепость, Бен. Пока ее нельзя взять силой извне. Но ее можно подточить изнутри. Слишком широко была раскинута паутина прошлой власти. Многие, очень многие ушли в тень, перекрасились, затаились до поры. Но даже там, в тени, они продолжают ее плести. И если не выкорчевать сейчас эту заразу, они снова окрепнут и задушат страну этой сетью. Предательство – вот сегодня наш главный враг! Многим мы наступили на горло. Стало слишком сложно обворовывать Эссентеррию и ее народ. А для некоторых это было единственным источником их благосостояния. Что греха таить, даже в нынешнем Высшем Совете еще есть такие люди. Как вы думаете, смогут они просто так проглотить свои обиды? А еще задайте себе вопрос, смогут ли внешние враги Эссентеррии отказать себе в соблазне воспользоваться расколом внутри страны? Страны, которую они мечтают сожрать? Ответ очевиден. Вы даже не представляете себе, Бен, какие интриги плетутся вокруг Лорда-Канцлера, какие заговоры зреют в этом гнилом болоте, сколько яда течет в жилах ненавистников. Я вам могу сказать одно, мой друг, если сейчас не вскрыть этот гнойник, не выскоблить его начисто, не выкалить железом, завтра он лопнет сам. Но тогда гнойная вонючая мерзость затопит всю нашу страну, каждый ее даже самый отдаленный уголок. Мы только-только избавились от всего этого. Люди впервые за долгие годы смогли вздохнуть свободно, они поверили в будущее, у них снова появилась надежда на лучшее. И если мы сейчас не устоим, если враги Канцлера, наши с вами враги, Бен, снова одержат верх, страна тоже не сможет выстоять. Она вновь будет разрываема на части изнутри, она снова покроется гнойными язвами. И тогда ее разлагающийся труп растерзают стервятники, слетевшиеся со всего света. Этого вы хотите для Эссентеррии? Не от этого ли вы клялись защищать ее до последней капли своей крови?
На минуту в кабинете воцарилась тишина. Блойд молчал. Торн пытался осмыслить услышанное. Наконец, Гут вновь обратился к опустившему голову коменданту.
– У нас слишком много врагов, Бен. Внутренних врагов. И мы непростительно долго тянем с тем, чтобы раз и навсегда покончить с любыми посягательствами на нашу страну. Эссентеррию надо спасать. Еще немного промедления, и сделать это будет намного сложнее. А может даже и невозможно. И ваша Крепость, Торн, это единственное надежное место, в котором могут быть запечатаны разносчики заразы. Вы здесь, на Острове даже не представляете, насколько все прогнило на Большой земле. За деньги можно купить и продать все и всех. Вопрос только в цене. Если вы богаты, то для вас не существует ни суда, ни закона, ни тюремных стен. И на то, чтобы это победить, чтобы вернуть людей в их нормальное, неизвращенное состояние, нужно время. Нужно много времени, возможно, несколько поколений. Сейчас у нас этого времени нет. Сейчас наша задача – очистить страну от мрази, возомнившей себя ее хозяевами. У нас нет иллюзий на этот счет. Мы понимаем, насколько могущественны и влиятельны некоторые из них. И мы понимаем, что ни одна из стен ни одной из эссентеррийских тюрем не удержат их надолго. Ни одна, кроме стен вашей Крепости. Сама Крепость всей своей неприступностью должна отбить у их сторонников всяческое желание даже помышлять о попытках освобождения преступников извне. Но наши враги богаты. Порой очень богаты. И их деньги гораздо опаснее их подельников. Они могут открыть любые двери изнутри. Вот почему, Бен, нам так важно, чтобы именно вы стали надежной защитой Эссентеррии от ее злейших врагов. Поймите, что Крепость должна стать не просто тюрьмой, она должна стать надежным оплотом Эссентеррии. А без вас, без коменданта Бена Торна, Крепость уже не будет той самой Крепостью. А теперь скажите мне начистоту, сможете ли вы спокойно спать, зная, что отказались от исполнения своего воинского долга? Стать щитом для своей страны – разве не в этом ваше призвание? Разве не к этому вы готовили себя и своих людей все эти годы?
