— Разве бывают такие красивые ботанички?

— Наверняка всякие бывают.

Как-то постепенно атмосфера разрядилась. Я перестала внутренне дрожать от напряжения. Нет, я не расслабилась полностью. Да и как можно расслабиться, когда со мной за столом сидит идеальный мужчина-мечта любой женщины и разговаривает так, будто я — самая лучшая и самая желанная девушка на свете? Я таяла, как мороженное в жару.

— Пойдёшь со мной завтра на выставку жены моего друга? Она — художница, говорят даже, что неплохая.

— После работы?

— Да. Я заберу тебя, как сегодня.

— Хорошо.

Поле ресторана Лазарев отвёз меня домой. Галантно подал мне руку и помог выбраться из машины. От прикосновения его ладони меня будто током ударило. Кажется, он тоже ощутил разряд.

— До свидания, — прошептала я, едва живая от волнения, когда мы дошли до подъезда.

Я ожидала, что он скажет: "Пока", повернётся и уйдёт, но он вдруг притянул меня к себе и поцеловал. Это настолько шокировало, что я даже не сообразила, как себя вести в ответ, поэтому замерла, как истукан.

— Ну же, Кира, не строй из себя ледышку. Я же чувствую, что ты — горячая девочка.

Эти слова меня будто кипятком ошпарили. Я отмерла, прикрыла глаза и растворилась в поцелуе. Все парни, с которыми я раньше целовалась, мне очень нравились. Но никогда, ни разу в жизни у меня настолько не уходила земля из-под ног. Сердце неслось куда-то галопом на высоких передачах.

— Совсем стыд потеряли. Сосутся среди бела дня у всех на виду, — я узнала голос сварливой соседки из восьмидесятой квартиры.

— О, у тебя тут полиция нравов, — со смехом проговорил Кирилл. — Надо мне уносить ноги поскорее.

Вернувшись домой, я засела за компьютер, пытаясь заниматься ботом. Но куда там? Мысли разбегались в стороны, как тараканы.

— Кирюша, у тебя что-то случилось? — бдительная бабушка тут же заметила моё необычное настроение.

— Всё хорошо, бабуля, всё просто замечательно.

— Влюбилась, небось?

— И всё-то ты знаешь. Подглядывала? — хитро с укоризной посмотрела на неё.

— Разве что самую малость. И кто он?

— Юрист, работает в той же фирме, где и я, — почему-то не рискнула сказать бабушке, что он — сын генерального. Очень уж она не жаловала мажоров. Хотя какой он мажор в таком возрасте?

— Ты у меня девочка умная, голова на плечах есть. Надеюсь, глупостей не натворишь.

— Ба, ну я же не маленькая. Я всё знаю и всё понимаю, — подошла к бабушке, обняла и поцеловала.

С бабулей мне крупно повезло. Она, как стойкий оловянный солдатик, поднялась после нашей с ней трагедии и фактически заменила мне родителей.

Тогда, пять лет назад, я чудом осталась жива. В тот день мы должны были ехать на дачу всей семьёй. Но я умудрилась простудиться, и меня оставили с бабушкой дома — не везти же температурящего ребёнка на мороз. Когда на рассвете следующего дня нам позвонили и сообщили, что дом сгорел и никто не выжил, я думала, что сойду с ума. Четырнадцать лет — это возраст, когда уже всё понимаешь, на всё очень остро реагируешь, но ни на что не можешь повлиять. Благо, папины коллеги помогли нам организовать похороны. Людей прощаться с родителями пришло море. Денег нам с бабушкой собрали на первое время, обещали помощь и поддержку. Но почти всё осталось на уровне обещаний.

Когда мы вернулись с поминок на девять дней, бабушке стало плохо, скорая увезла её в больницу с инфарктом, а я осталась одна. Я панически боялась, что меня заберут в детдом. Но спустя несколько дней к нам приехал дядя Жора — папин брат. Он неоднократно гостил у нас раньше, я хорошо его знала. Он развернул бурную деятельность и в короткие сроки оформил опеку надо мной. Но встал вопрос о том, что нужно было переезжать к нему в другой город, а тут в больнице осталась бабушка. Разве я могла уехать?

Тогда дядя устроил меня в школу-интернат. Пока бабушка была в больнице, я находилась там постоянно. Только раз в неделю мне разрешали съездить навестить её. Дядя договорился, что, когда бабушку выпишут, меня отпустят жить с ней, а на занятия я буду каждый день приезжать туда как в обычную школу. Если же бабуле снова станет хуже, то я опять буду ночевать в интернате. Директор интерната знал мою семью и считал себя обязанным моей маме, поэтому с готовностью помогал мне.

Бабушка пролежала в больнице два с половиной месяца. Когда её наконец выписали, дядя отвёз нас не в родительскую квартиру, а к бабушке, объяснив это тем, что в наше отсутствие прорвало батарею, квартиру затопило, паркет разбух и нуждался в просушке и дальнейшем ремонте. Поскольку дело это было небыстрое, то вещей он привёз нам очень много на все сезоны и случаи жизни.

Стояла весна, было довольно сыро. Вероятно, паркет высыхал медленно. Шёл месяц за месяцем, но ничего не менялось. Когда пришло время вступать в наследство, то оказалось, что большая часть семейного имущества была оформлена на папу, его родители жили за границей и написали отказ от своей доли в мою пользу. Мне досталась родительская квартира, земля с пепелищем за городом, папин автомобиль и несколько счетов в банке. Мамино имущество (счёт в банке и машина) нам с бабушкой досталось пополам.

Дядя Жора периодически приезжал к нам проведать меня и помочь с закупкой продуктов. У нас не возникло с ним тёплых отношений, но и негатива особого не было. Он был мне чуть ближе, чем чужой человек. Бабушка же его открыто недолюбливала и помощь от него принимала неохотно.

Летом дядя устроил нам путёвку в санаторий. Интуиция у бабули работала отменно, ехать никуда она не хотела, будто ощущала, как сгущаются тучи. Я уговорила её с трудом.

Мы не сразу поняли, в какой момент дядя исчез. Мы обычно созванивались с ним раз в неделю-две, а тут прошёл месяц, но он не объявлялся. Лето подходило к концу, вопрос с ремонтом квартиры так и не решился. Я выросла, нужно было покупать новые вещи и особенно обувь. Но бабуля уверила меня, что не было необходимости тратить деньги, обещая ушить то, что осталось от мамы. Мы поехали в квартиру перебирать её вещи.

Но ключ к замку почему-то не подошёл.

— Кто там? — сказал голос из-за двери.

— Что происходит? Что вы делаете в нашей квартире? — бабушка тут же начала возмущаться.

— Ба, может, дядя после ремонта сдал квартиру, чтобы не стояла без дела, а нам забыл сказать об этом?

— Погоди, — она отмахнулась от меня. — Откройте немедленно или я вызову полицию!

Перепалка сквозь дверь ни к чему не привела. Мы пытались дозвониться дяде, но механический голос сообщал, что он находится вне зоны.

— Нужно ехать домой за документами на квартиру и обращаться в полицию!

Лифт остановился на этаже, и из него вышла соседка Мария Петровна. Она сразу узнала меня.

— Кирочка, здравствуй, деточка! Как поживаешь? Какими судьбами тут?

— Я приехала домой вещи взять, а тут чертовщина какая-то — там какие-то люди, дверь не открывают, а ключи не подходят.

— Погоди, что значит домой? Вы же продали квартиру?!

— Как это продали? — бабушка схватилась за сердце. — Ничего мы не продавали!

— Георгий Ильич продал. Как я поняла, он — опекун Киры, забрал племянницу к себе, а квартиру продал, чтобы не простаивала. Он давно покупателей нашёл, они только ждали, пока документы на наследство оформят.

Дома никаких документов ни на квартиру, ни на наследство не оказалось. Вероятно, дядя успел забрать их, когда отвозил нас в санаторий. А может и раньше.

Бабушка обратилась в полицию, пыталась подключить каких-то знакомых, но сделать ничего не удалось — оформлено было всё идеально. Оказалось, что я лишилась всего — банковские счета были пустые, квартира, земля и машина проданы. Дядя больше не появлялся, найти его не получилось.

Так мы с бабушкой остались совсем одни. По характеру она была бойцом и таким же бойцом растила меня. Мотивировала, стимулировала, не давала опустить руки.