— Ебать ты, терминатор… — вздохнул КПВ, опуская чекан на черепушку. Тварь замерла.

Кириллов растер по лицу свежую кровь, вздохнул и побрел дальше.

Судя по звукам где-то недалеко с некро-магическими роботами воевал Эол. КПВ вышел в довольно просторный зал, где по углам валялись кости, а центр занимал… алтарь? Или операционный стол? Ножи, тиски, кузнечный молот, не пригодившиеся детали медных скелетов и скелет обычный. Он лежал у алтаря. Практически обратился прахом. Дунь — рассыпется. Но было в нём что-то особенно. Здесь под толщей камней мертвого города нетронутые тысячелетиями остались воспоминания о тех днях. Отпечаток чужой смерти. Призрак не человека, но события. И КПВ, присмотревшись, сумел ухватиться за него. Рыцарь сам не понимал как у него это вышло. Может быть, причина в том, что он научился слышать музыку Творения? Или просто сам был близок к смерти? Или все куда проще… Может быть, эти события сами хотели быть увиденными хоть кем-то спустя тысячи лет безмолвия?

КПВ погрузился в чужие воспоминания. Та же комната, те же стены. Человек в богато украшенной мантии и высокий орк стояли на месте алтаря.

— Они придут сюда. — говорил орк. — Придут за сокровищами Властелина, а мы умрем к тому времени. Недопустимо.

— Больг, ты сам знаешь, что творится наверху. — раздраженно отвечал человек. — Я ничего не могу сделать против такой силы. Это проклятый подводный король! Там его чудовища. Сотни. Тысячи. Нам не выбраться. Остаётся лишь ждать.

— Я и не хочу выбираться. Вы, люди, постоянно думаете о своей жизни. — усмехнулся орк. — Я поклялся защищать эти залы. Сделай так, чтобы не я не нарушил клятву. Никогда.

Орк чёрной громадой навис над человеком, продолжая свою речь.

— Пришло время умирать, маг. Мы оба это знаем. Пойдем ли мы в вечную Тьму как жалкие побежденные или как лучшие воины величайшей армии? Они не смогли одолеть нас в бою. Теперь пытаются утопить. Но я не покину свой пост! Я останусь здесь и встречу первого вошедшего ублюдка с оружием в руках. И магия, которой обучил тебя Некромант, поможет мне в этом…

Следующие сцены: подготовка и осуществление замысла. Один за другим орки снимают броню, становятся в очередь, наклоняются над золотой чашей, чтобы колдун перерезал им горло. Живые оттаскивают мертвые тела, собирают кровь и рисуют ей причудливый узор знаков вокруг алтаря. Мясо срезают с костей. Кости очищают, чем-то пропитывают и покрывают лаком. Отсюда странный блеск, который отметил КПВ у скелетов. Таким способом колдун растянул существование костей на тысячи лет. Последние живые орки помогли ему соединить вместе металл и останки собратьев, прежде чем сами были зарезаны и выпотрошены. Колдун остался один посреди груд гниющей плоти. Сутки напролёт он работал не покладая рук. Мастерил для будущих стражей подземелья зачарованные глаза, выкрашенные охрой и собственной кровью. Десятки часов к ряду он наносил под лак руны темного наречия. Затхлый воздух обратился нестерпимым смрадом, крысы, ещё не знавшие своей обреченности, пировали на останках защитников Ангбанда, но чародей не отвлекался от работы. В совокупности больше недели адских усилий ради одного последнего мига триумфа.

Зал с пятью десятками медных склелетов и единственный пока живой темный. Он замер с кривым кинжалом у алтаря, готовясь завершением своей жизни завершить и ритуал.

— Смотри ка, Больг… — обратился он к самому крупному из скелетов. — Ты узнаешь своих замученных друзей? Теперь они собрались снова из металла и костей!

Бледное изможденное лицо чародея перекосила безумная усмешка. Глаза в полумраке блестели так же ярко, как и лак на костях орков.

— На каждом отрисован символ из великих древних книг…

Который зацветет уже буквально через миг.

Мое искусство на столетия искру силы в вас зальет!

Не жизнь… но все-таки какое-то подобие её…

Кровавый кашель, муть в глазах, внутри как-будто все горит…

И мне уже чуть-чуть совсем осталось.

Смерть над ухом гомонит.

Готовы все кто здесь лежит.

И ты готов, мой давний друг.

Осталось только кровью окропить замкнутый круг.

Твоё явленье, моя смерть. Один ушёл. Другой восстал.

Так нашей волей завершится этот долгий ритуал!

Чародей вскрыл вены на левой руке, не очень то жалея и сухожилия. Он щедро окропил кровью заранее выведенные символы. Тьма вокруг сгустилась. В керамических глазал скелетов на секунду вспыхнули бледные колдовские огни. Чародея скрючило. Он будто усыхал, отдавая все остатки жизни на завершение своей волшбы. Сгорбленная фигура легла на каменный пол в уже знакомую позу. Видение рассеялось. На том же месте лежал в той же позе скелет. КПВ теперь знал, что где-то в пыли рядом можно отыскать проржавевший ритуальный кинжал, если он ещё не рассыпался прахом.

— Ну вы, блядь, даете… — с восхищением выдохнул Кирилов.

Сам на грани смерти, КПВ проникся выбором древних тёмных. Тем, как они ушли. Это был их триумф над смертью и беспощадной силой стихии. Что двигало ими? Абсурдная преданность своим идеям? Гордость или банальное упрямство?.. Без разницы. Было в этом некое благородное безумие. А КПВ относился к людям, которые такое ценили. Настроение тут же поползло к наивысшей отметке. Боль была забыта, заглушенная голосом вдохновения.

— Все это время вы ждали здесь меня! — заорал КПВ. — Я воин света. Паладин, нахуй! Дождались, заслужили. Будет вам последний бой с силами света! Устроим по высшему, сука, разряду…

И зов его был услышан. Из глубин тоннелей Ангбанда донесся скрежет металла по камню. Вечная стража приняла вызов.

"Какое-то количество заминусовал Эол. Но их все равно будет много". — мысли бодро сновали в немного треснувшей черепушке, словно не собирался Кириллов отдавать концы. — "Надо подготовиться… "

КПВ вернулся туда, где остался лежать поверженный скелет. У него рыцарь позаимствовал древний бронзовый шлем. Он смахивал на коринфский греческий образец, с отверстиями для глаз и дыхания характерной Т-образной формы. Те шлемы, в которых привыкли представлять спартанцев.

"Налез, хотя и туговато… Хорошо, что я выкинул только бацинет, а не подшлемник".

Щит КПВ оставил, топорик-чекан заткнул за пояс, в качестве главного оружия взял короткий, но тяжелый медный брус, по форме напоминавший лом. То ли деталь какого-то древнего механизме, то ли неудачный образец для конструкции скелетов-стражей. Для предстоящего дела в самый раз.

"Рыцарь с ломом подобен рыцарю с мечом, но только с ломом" — переиначил КПВ древнюю японскую пословицу и тут же вспомнил контент посовременнее.

— Наступает праздник арматурной содомии! — напел КПВ, слыша приближение стражей.

Рыцарь занял оборону в тоннеле метра два шириной прямо перед ритуальным залом. Положил фонарь так, чтобы он освещал проход. Скелеты шли неспешно, так что у КПВ хватило времени достать и осушить до дна небольшую фляжку с настоящей иномирной водкой. От грамм семидесяти обжигающее тепло прошло сквозь тело.

"Хорошо! Хорошо!"

И уже с полной самоотдачей КПВ проорал в "лица" наступавшим мертвякам:

— Наступает праздник арматурной содомии,

Все идут вонзаться арматурою бухие,

Изрыгая мат, пиздят всех подряд,

Потому что праздник арматурной содомии!

Изрыгая мат, пиздят всех подряд,

Потому что праздник арматурной содомии!

Скелеты-стражи шли неторопливо. Они были созданы, чтобы выдержать сотни лет ожидания, но прошли тысячи. Даже самые крепкие материи слабеют со временем. Кости под лаком стали хрупкими. Замедлились движения. Однако воля их была все также сильна.

"Пять, семь… а может и больше. Ну погнали!"

Первые два стража ринулись в атаку. Один орудовал длинным бронзовым серпом и кинжалом вместо рук, другой располагал двумя короткими топориками. КПВ дернулся корпусом назад, обеими руками нанося звонкий удар арматуриной по шлему скелета. Тот пошатнулся, едва не повалился. Добить бы, но помешал второй, пойдя в таранную атаку. Он тут же за это получил душевный удар арматуриной. Шлем у этого скелета был открытым. Верно прикинув удар, КПВ сокрушил лакированный череп. Вслед за уничтожением колдовского символа на лбу была разорвана и связь неупокоенного духа с материальной оболочкой.