— Ты ведь чувствуешь сейчас, то что раньше никогда не знала… То, что тебе запретили с самого рождения… — прошептал жрец, притягивая девушку к себе. — Безграничную ненависть…

— Да. — ответила она, сама дивясь своей смелости. Нарушить табу, заложенное с молоком матери.

Хотя чего ей оставалось бояться? Час назад опять шла кровь, имевшая дурной запах. Так пахла скорая смерть.

— Так отомсти им, Лафэйра… — прошептал жрец. — Сгинешь ли ты без следа или сможешь перед этим отомстить? Зависит от тебя.

— Я слаба. Я не смогу убить их, хотя и очень хочу.

— Ты можешь стать проклятьем для них… — улыбнулся жрец. — Для всего зла этого мира. Там…

Ньяль указал рукой в темноту.

— Там есть небольшой грот в получасе пути. Я собираю тех, кто готов остаться и отомстить. Пойдешь ли ты со мной, Лафэйра?

— Мне больше некуда идти.

Молча брели они сквозь ночную тьму за слепым жрецом и его соратниками. Пятнадцать девушек поруганных и умирающих. Пятнадцать потерянных душ. Некому было по ним плакать, ибо родных они сами закопали в песок чужого острова. То, что не доели враги.

Тяжёлая полная луна смотрела на процессию с темного неба.

— Задумывая черные дела, на небе ухмыляется луна… — тихо напел Марк Крысобой. Рядом с ним шли Грани и Эол, сопровождавшие Ньяля. Никто более не знал о их затее. Да и сам Марк точно не понимал, что именно они хотят совершить.

"Месть".

Ньяль немного объяснил какого результата они хотят добиться. Однако поверить в такое было очень сложно.

Слышался плеск воды. Две русалки следовали за ними.

— Это здесь. — произнёс Ньяль.

Они остановились на широком песчаном пляже у скал. Где-то там скрывался проход в небольшой грот, но в темноте разглядеть его было невозможно. Во время прилива пляж затапливало целиком и в грот попадало немного воды.

Вечером Марк, Эол и Грани с помощью нескольких эльфов перенесли туда запас пресной воды, немного пищи, а также оружие зверолюдов. Обсидиановые ножи, копья, луки.

Ньяль осторожно и почтительно извлек ритуальный кинжал с сапфиром. Оружие, посвященное Владыке Вод. Эол достал другое лезвие с изумрудом. Два ритуальных кинжала бледно мерцали во тьме.

— Я отдаю в дар сердце древнего чудовища! — произнёс Ньяль. — Я вырезал его после победы.

Жрец извлёк из сумки нечто размером с крупный плод. Замотанное в тряпку, оно сочилось кровью и вяло дергалось.

— В нем ещё осталась сила его злого повелителя. Да будет оно отдано волнам. Пусть море примет зло и навсегда похоронит его в глубинах своих священных.

Ньяль вручил свой дар русалке.

— То что мы собираемся сделать, вообще имеет хоть шанс на успех? — спросил Марк.

— Я чувствую волю Владыки. — ответил жрец. — Нашими руками он сотворит настоящее чудо. Сотни лет назад Владыка Глубин поднял из крови своей русалок и морских чудовищ. Он разделил владения Моргота. Он запер его. Ни один корабль не мог целым пройти через Серое Море. То было настоящее проклятье для темных. Но русалки не могли бороться со злом за пределами вод… Сегодня мы объявим новое проклятье и скрыться от него злу будет негде.

Ритуал начался. Долго Ньяль и Это что-то нашёптывали, обращаясь к своим покровителям. На берегу моря и у границы леса оба Валар могли слышать их. Владыка Глубин и Великий Охотник.

Мир замер, в ожидании чуда. Умолкли все звуки в тревожной ночи. Ни одна птица не подавала голоса, остановились волны, затих ветер. Лишь шепот и дыхание нарушали божественную тишину.

Марк посмотрел на небо и понял, что звезды пропали, а свет луны померк. Меж деревьев скользили странные тени.

Высшие Силы ответили на зов.

Ньяль сделал несколько шагов в сторону девушек, поднимая над головой сияющий клинок.

— Ваше горе дотянулось до самых глубин морей. — произнёс жрец.

— О ваших утратах и мести шепчут деревья. — добавил Эол.

— Услышь нас Владыка Вод, Властелин Глубин, Улмо…

— Я зову тебя, Великий Охотник, Тот Кто обходит Леса, Алдарон Оромэ!

— Детей погибших, потерянных до рождения, сгнивших в утробе… Верните их своей властью. Вдохните Тайный Огонь в мертвые семена. Пусть загубленное родиться вопреки злой судьбе!

Голоса обоих жрецов громом звучали в безмолвии колдовского действа. Казалось, что земля и море внимали их речи.

Ньяль достал из сумки тяжёлый железный кубок. С ним он пошел к морю и наполнил сосуд морской водой до половины. Эол же принял кубок вторым, добавив в него кашицу из перетертых листьев и трав.

— Все мы, кто собрались здесь перед этими женами… — произнес Ньяль. — Да будем новыми отцами их детей. Одарим отпрысков тем, чем сами сильны. Я поделюсь с ними своей верой и голосам Валар, что слышу.

Ньяль разрезал вену на руке ритуальным ножом, щедро выпуская кровь в кубок.

— Пусть направит их воля богов.

Затем кубок взял Эол. Он также выпустил себе немало крови и гордо объявил.

— Я дарю им свое искусство охоты и знания царств лесных, что открылись мне. Все секреты трав, плодов и древ. Следы лесного зверя, голос птицы, мастерство засады, выстрел тугого лука. Все придет к ним само, когда будет нужно.

Эол передал кубок и нож Марку. Человек выпустил свою кровь и с улыбкой объявил.

— А я дарю им свое искусство боя и убийства. Пусть с рождения знают они все оружие, что я держал в руках. Копьё, нож, дротик, булаву и топор. Пусть знают войну, как знал ее я сам и убивают как я убивал.

Человек передал кубок гному. Тот, выпустив кровь, сказал такую речь:

— Я дам им то, что у меня в большом достатке: злость, упрямство и бесстрашие. Пусть не знают ни ужаса, ни боли, ни покоя. Пусть мстят, хоть бы и не знали кому и за что! Родятся они такими и будут до последнего вздоха.

Такие четыре дара было объявлено той долгой темной ночью.

— Да будет так до конца времен! — объявил жрец и снова взял кубок. Он подошел к Лафэйре, стоявшей первой по счету. — Подними своё платье, девочка.

Она подчинилась воле жреца, хотя и испытывала стыд. Ньяль окунул нож в кубок. С меткостью, которой не ждёшь от слепца, он вонзил клинок ей в живот. Прямо туда, где в глубине ее тела она носила ребенка. Боль пришла лишь на мгновение, а затем наступило облегчение. Ньяль вынул нож и рана тут же затянулась.

— Хорошо. Сделай из кубка один глоток.

Девушка повиновалась.

Тут же процедуру Ньяль проделал со всеми эльфками на пляже.

— Дары приняты! — возвестил жрец и эхо подхватило его голос. Море зашумело. Огромные волны поднимались у горизонта. Поднялся ветер, подхвативший сотни и тысячи сорванных листьев. Мир бушевал.

Лафэйра ощутила, как теряет сознание. Она плыла среди темноты. Кружились вихрем опавшие листья и море шумело где-то рядом.

— Прекрасные дары получили твои дети, Лафэйра. — раздался голос, от которого дрожь пробрала до костей. Голос божества. — Но за каждый дар заплатят они. За возможность слышать наши голоса, я заберу их волю. Не будет у них желаний и страстей, кроме тех, что вложены в них от рождения.

— Чудесные дары получили дети твои, Лафэйра. — гремел другой голос и звук его напоминал трубный зов боевого рога. — Но за них возьмём мы плату. За искусство охоты беру их память. И будут они помнить сверх своих даров не более, чем помнит лесная птаха.

— За искусство боя я заберу у них все другие, что не связаны с боем и охотой. Ни в чем более они не достигнут мастерства. — снова зашелестел первый голос, словно ночной прибой.

— И за вечную их ярость, за бесстрашие и упорство я заберу их бессмертие. Мало кто из них будет жить дольше человеческого срока.

— Ритуал был довольно утомительным… — вздохнул Марк, присевший прямо на песок.

— Это пройдет. — ободрил его Ньяль.

— Но вообще… — Марк улыбнулся зловеще и мечтательно. — Если все сработает, как мы описали… Боги, какой же это будет пиздец… — полушепотом произнес человек. — Как же все с них охуеют. Мы тут практически ваховских орков заделали.