– Привет, что случилось?
– В смысле? – дернулась я, недовольно отрываясь от интересного места.
– Ты мне звонила. Сама недоступна. Что с телефоном?
– Разрядился, наверное…
– Все нормально?
– Ну да! – кивнула я.
– А чего звонила?
– Не помню…
Вероника с недовольством вытаращилась на меня. Перевела взгляд на книгу.
– Ты читаешь? – удивилась она.
– Ну да! В первом классе научилась, – усмехнулась я.
– Заболела?! – заволновалась Вероныч моим необычным состоянием.
– Очень похоже! Надеялась, что не заметишь…
– Крэйзануться с тобой можно! – закатила глаза соседка. – Ладно, я на пять минут. Раз у тебя все хорошо, то ок. Я убегаю и буду недоступна.
И ведь почти ушла рыжая бестия, как я взяла плюшевого зайца, сидящего рядом с монитором, и запустила в неуместно пошутившего Темного.
Вероныч обернулась. Приподняла бровь. Вернулась. Нависла, грозно рассматривая лицо.
– У тебя крышняк сорвало, да? – поинтересовалась соседка осторожно.
– Что? – моргнула я.
– Вот и я хочу знать: «что»? Что с тобой творится? Это квартира на тебя так влияет? Давай переедем, – предложила она.
– Ох, это так бесполезно, – протянул Люськин ус с дивана. Вероника на него внимания не обратила.
Значит, Хранителей и правда вижу лишь я.
– Слушай, как думаешь, в Небытие есть что-нибудь?
– Разумеется, нет, – нахмурилась Вероныч, – это же Небытие! – взяв из моих рук книгу, она прочла вслух: – …«Я, как кофе 3 в 1 – проста и талантлива во всем!"… Че за фигня?!
– Действительно! Полная чушь, – согласилась я, потому что видела другой текст. Даже сейчас.
– Все. Я ушла. Звони. Но не по пустякам.
– Окей, – помахала я, углубляясь назад в мир букв и информации. Темный Лю так же угукнул Веронике в ответ, читая одну из моих тетрадей. Он уже пересмотрел все фотоальбомы, перелистал конспекты, комментируя и высмеивая «глупую общественность». А сейчас сидел слишком тихо и был серьезно чем-то озабочен.
– Эй, – позвала я, когда входная дверь за соседкой захлопнулась, – ты зря тратишь время. Я тебе правда душу не отдам.
– Не отдавай, – согласился он.
Задумчиво вздохнул и устремил взгляд на отошедшие от стены обои. Я с усмешкой наблюдала за ним. Сейчас у темноволосого красавчика точно не было плохих намерений. Серьезный, без дурашливых замашек, он казался совсем другим человеком.
Ой, он же не человек, а странная паранормальная субматерия, у которой непонятные помыслы.
– Когда ты начала писать стихи?
– Чего?!!
ГЛАВА: ЧЁРТОВА ДЮЖИНА ИЛИ ТЫСЯЧА ЧЕРТЕЙ!
Я заглянула в потрепанную тетрадь и удивилась:
– Это не я! То есть… ничего не понимаю.
– Так ты, или не ты?
– Почерк мой, но не помню, чтобы писала что-то подобное. Дай сюда, – отобрала я у него тетрадку.
«Я живу здесь, как будто в Раю,
В эпицентре лжи и обмана.
Пустоту и вечность храню,
Как забытую мелочь в кармане.
Здесь фальшивы улыбки, здесь ложь.
Не противься – грешно и нелепо!
Избавиться?! Нет! (бежит сладкая дрожь)
Наказание будет свирепым.
Здесь я Должна того полюбить,
Кто выбран мне будет Судьбою…
Здесь Должна ему сердце открыть
И с ним же я Вечность построю.
Здесь есть все, о чем можно мечтать:
Любовь, Надежность, Сила и Слава…
И лишь за себя не могу я решать.
…А видно, другою я стала…»
– А-а! – осенило меня. – Но это же было во сне…
– Во сне? Ты страдаешь лунатизмом?! – удивился Люськин ус, что не осведомлен об этой части моей биографии. Впрочем, я тоже о ней узнала только сейчас.
– Мне приснилось, что сижу в слезах и при свете луны что-то пишу. Не уверена, что именно этот стих…
– Может и не этот. Тут на три сборника накидано. Достаточно неплохие, должен признать. Может, попробуешь издаться? Я даже приобрету один сборничек. Буду почитывать в Низшестве, когда взгрустнется о тебе…
– Но это не я!!!
– Ну не ты – и ладно. Знаешь, сколько сейчас ворованных произведений публикуют… – пожал плечами беззаботный байкер.
– Да не писала я их!
– Помнится, ты год находилась в жесточайшей депрессии. Может тогда и проявился талант к рифмоплетству? – поинтересовался Темненький.
– Нет! – упрямо отрезала я.
– Чего злишься? Подумаешь, умер парнишка – с кем не бывает?! Все смертные умирают. Ну вот: опять злишься! Забудь! – поморщился Лю…. – Люсилиус, – подсказал он.
– Люсилиус! Некрасиво давить на больную мозоль, – раздраженно укорила я.
– Наоборот! Если давить на больную мозоль или сыпать соль на рану – она быстрее привыкнет и заживет. Ну чего опять злишься? Это было давно!
– И что?! Есть вещи, которые невозможно забыть.
– Да пойми: парнишка умер, а ты нет. Он уже у нас, то есть у них – светленьких. А ты здесь. Пока что! Тебе не кажется глупым проводить отведенное время в ежедневном самобичевании? – поинтересовался он, поморщившись.
– Не твое дело!
– Ты что, мазохистка?! Ждешь мертвого человека. Он никогда не воскреснет и не вернется. Смысл, что ты отбываешь Путь? Отдашь душу – толку больше. Вернешь долг прародительницы.
– Ты обещал оставить эту тему в покое, – напомнила я.
– Так и оставлю. В покое: в Небытие… – тут Темный перевел взгляд на меня и растерянно произнес: – Это… она написала…
– Кто?
– Сельвира. Твоя Хранительница.
– Да ну?! – усомнилась я, что Сельвира шастала в наш мир пописывать стишки.
– Точно она! Тогда… – ответил он.
– Когда?
Он замялся, но ответил:
– Когда я убил ее Хранителя…
Я опешила.
Хранителя? У нее был Хранитель?
Отец? Или ребенок?
– Да не ребенок! У Хранителей не бывает детей. Просто Хоры (два Хранителя, которых свело Предписание) дают часть своей энергии, и получается Наблюдатель – самый младший из Светлых. Наблюдатели – это, по-вашему, подростки. Они изучают, как работает система и созерцают людские Сознания. Просто существует. Бесконечно взрослеют, и бесконечно переходят со ступени на ступень.
Ступень? И куда ведет эта лестница?
– Да никуда она не ведет. Бесконечная лестница! Все по ней идут, но до верха не доходят. Пару прогрехов – ты уже на ступеньке ниже. И опять стараешься-стараешься… Я тебе сейчас про систему Светлых рассказываю, если не поняла! Вон, твоя Охраняшка была Высшим главнокомандующим боевых Хранителей Силы. Руководила операциями. Потом скатилась в боевые. Отбивала души у наших, сопровождала в «карцер», где из душонок пытались вычистить гниль…
– Гниль?!
– Ну да. Если душа человека испорчена – она воняет и похожа на… подгнившую смердящую луковицу, кишащую опарышами.
– Фу! – скривилась я, чувствуя, как подкатывает тошнота.
– Ну да, я тоже раньше так реагировал. Потом привык. Даже собрал коллекцию. Теперь у меня в услужении двести смердящих мертвецки верных слуг. Кстати… один из них…
– Так а кто этот Хранитель?
– Какой Хранитель? А… этот? Так… Всего лишь жалкий Хранитешка, которого предписала охраняшке Судьба.
Люсилиус замолк. Я же не знала, что и ответить.
– Ну может уже пояснишь, наконец, – не выдержала я.
– Да что тут пояснять… Он накосячил, я его сдал. Сельвирка расстроилась. Теперь ненавидит меня и при возможности пакостит.
– Пакостит? Как?
– Ну ладно. Я ей пакощу… Но это же моя природа! Один из смыслов существования: испорти работу светленького, присвоив себе. Мы все так делаем. А светленькие отбирают у нас работу. Так и существуем…
– Почему она называет тебя падшим?
Люсилиус вздохнул и начал вкрадчивым голосом:
