Но сегодня была обычная суббота. Осенний День уже миновал в этом году.

Мы шли туда в пятый раз. Никогда до недавних пор я не бывала там. Только слышала, как ребята перебрасывались сплетнями на рынке. Меня регулярно звали, я регулярно отказывала. Но, с тех пор как я встретила своего солнечного мага, мы не пропускали ни одной субботы.

В обед, после занятий, он седлал коня и мчался ко мне в Нэвэрет, чтобы мы могли провести несколько часов вместе. Если бы не занятия, он бы срывался ещё в пятницу в ночь. И я ждала его каждый день, мечтая о том, как мы вновь увидимся в конце недели. Мы бесконечно бродили по городу, говорили и просто смотрели друг другу в глаза. И никто нам был не нужен.

Всё прочее будто подёрнулось дымкой, делая незначительными такие важные в прошлом проблемы. Больше не было страха, не было боли. Даже усталость уже не казалась придавившей горой безысходностью. У нас обоих теперь была надежда. Настоящая, имеющая лицо и голос.

Может, мне только казалось, а может, Свахта действительно что-то понял, увидел в моём взгляде. Но больше он ни словом не попрекнул меня, если вечером я уходила. Скрипел зубами, срывался на Илину, но со мной молчал. Знал ли он, кто мой возлюбленный? Знал ли вообще, что я сбегаю, чтобы бродить с кем-то по ночам, кружиться в танце, есть одно яблоко на двоих и дышать запахом прибоя? Не знаю. Наверное, знал, не мог не слышать. Слухи о нас пусть и не гремели по Нэвэрету, но сквозили во многих разговорах, что вели помощники других торговцев – те, что ходили на танцы с нами.

Возможно, узнав, что мой возлюбленный – маг, Свахта испугался и решил оставить меня в покое? В любом случае, я была рада этому. Через год с лишним мне будет восемнадцать. Он отдаст мне приданое, и я смогу сама решать, как мне жить. Эстэриол говорил, что сам наведёт справки, чтобы подыскать мне в городе место понадёжнее, пока он учится.

Не знаю как, но почти что с первого дня Эстэриол, сам, будучи ещё почти мальчишкой, стал ревностно оберегать меня, заботиться, как не всегда делали взрослые женихи подруг. Даже Мерэя завидовала мне, глядя, как Эстэриол греет мои озябшие пальцы в ладонях. Как смотрит в глаза, как украдкой убирает прядку волос с лица, стараясь не напугать таким интимным жестом. Как сияют его глаза каждый раз, когда он смотрит на меня. Никто не знал, что этот теперь уже гордый студент Светоча, ещё пару лет назад был готов мыть уборные, чтобы заработать копейки. Что всё детство получал тычки и пинки от мальчишек, для которых по-эльфийски тонкокостный мальчик был чужаком, а главным кумиром был глуповатый, но здоровый и самоуверенный сын кузнеца. Что Эстэриол полжизни жил в полной нищете, и каждый норовил дать пинка оборвышу, который так непонятно для людей стремился к знаниям, а не к достатку и плотским утехам.

Может, я нарисовала себе слишком однобокую картину, а может, Эстэриолу просто катастрофически не везло с окружением до тех пор, пока он не повстречался со своим учителем. Но, благодаря этому, мой возлюбленный научился ценить вещи, о которых забывают другие парни. Он умел любить по-настоящему, и мы жались друг к другу, как котята в студёной подворотне, зная, что мы есть друг у друга.

В тот вечер, когда мы впервые пришли под сень деревьев, что окружали покрытую брусчаткой площадь, где проводились танцы, меня не узнали. Просто не ожидали увидеть. Кажется, Урик обиделся. Ведь я не впервые отказывала ему, и вот, пришла, да ещё и не одна.

Тёмный камень посверкивал под ногами вкраплениями кварца, отражая многочисленные фонарики. В воздухе висел какой-то особый аромат отходящей осени, которая уже чувствует приближение мороза и в последний раз наливает всё вокруг прохладным запахом опавшей листвы. На мне было моё лучшее платье. Точно такое же, как и то, в котором я ходила каждый день, но не траченное молью, без заплат и пятна на боку. Серое и невзрачное, зато тёплое и нравилось Эстэриолу. Ему всё нравилось.

В первый раз мы так и стояли рядом, глядя, как другие танцуют. Я тогда забыла, что робею, даже не опустила глаза, когда на меня бросил оценивающий взгляд один из ребят, а девицы, что стояли у дуба зашептались, кося в нашу сторону. Эстэриол оглядывался по сторонам и неуверенно улыбался. Мы оба просто не знали, что делать, но разве это было важно? И разве так уж сложно научиться танцевать эти простенькие дворовые танцы? Мы смеялись, как безумные, наступая друг другу на ноги, спотыкаясь и путаясь. Над нами потешались все, даже музыканты, но мы не смотрели на них. Мы танцевали. Как умели, как могли, и это было прекрасно. И смешков становилось всё меньше, шутки добрее, вокруг опять закружились пары, а мы так и не отпускали друг друга до самого конца.

Когда мы появились в следующий раз, уже никто не смеялся. А в середине вечера к нам подошёл Винэйрон, наблюдавший за молодёжью с красивой витой скамьи. Отобрал меня и начал учить Эстэриола танцевать. Я тогда так удивилась. Даже представить себе не могла, что этот статный и давно немолодой эльф вдруг решит помочь двум неуклюжим юнцам.

Эстэриол схватывал всё на лету и к концу кружил меня, всё ещё изредка путающуюся в ногах, почти так же ловко, как и другие.

Сегодня мороз уже вцепился своими колючими лапами в прибрежный городок, заставляя народичей потирать раскрасневшиеся щёки и поджимать ноги, которые пронзал холод камня даже сквозь подошву. Наверное, это последние танцы в этом году. Нет, народичи так и будут собираться в конце недели, но это будет уже в крытом зале, что у самых доков. Там душно и светло, а здесь же яркие огоньки, перемежающиеся несколькими солями, что так и манят поверить в чудо. Сверкали и кружили перед глазами, когда Эстэриол вёл меня, бережно сжимая ладонь.

Музыка была чуть рваной, кто-то из скрипачей фальшивил. Местные эльфы сжалились и накрыли их куполом, чтобы не портить последний вечер срывающимися нотами. Фрол гордо вёл Мерэю в танце, мы чуть поодаль кружились в самом центре площади под лучами проглядывающих сквозь кроны звёзд, то и дело подёргивающихся дымкой облаков. Эстэриол выпустил меня, дав совершить полный оборот, а потом как-то особенно трепетно прижал к себе.

– Аябэль? – выдохнул он, и пар белым облачком потянулся к застывшему небу.

Я остановилась, глядя ему в глаза.

– Мы ведь… всегда будем вместе?

Что-то ёкнуло в груди и без всякой магии стало тепло.

– Всегда… – шепнула я, зная, что нельзя давать таких обещаний, но ему – да.

– Аябэль… – он обнял меня и уткнулся лицом в волосы. И еле слышно прошептал: – Я люблю тебя.

Я хотела ответить, но горло захватил какой-то пушистый ком, давая лишь поднять лицо, чтобы вглядеться в синие-синие, почти чёрные в темноте глаза. Непослушная прядка светлых волос выскользнула из небрежного хвоста, чтобы погладить меня по щеке, губы его дрогнули в улыбке, а я коснулась пальцами его лба, чтобы убрать локон за ухо, но не успела. Руки на талии сжались, Эстэриол склонился и поцеловал меня. Прямо на глазах у всех, будто мы были одни на всём белом свете. Мягко и нежно, не давая и шанса усомниться в том, что им движет что-то кроме любви.

Что-то коснулось щеки, я медленно открыла глаза, чтобы встретиться взглядом с возлюбленным. На его волосах таяли пушистые снежинки. Первые в этом году. Они, кружась, ложились на одежду, брусчатку, залетали между деревьев, в мягкую темноту. Тут же таяли, но новые уже летели им вслед, завораживая своим неспешным танцем. Мы стояли одни посреди площади, музыка стихла, а ветерок еле слышно заворачивал белые хлопья в узорчатые потоки. Я верила ему. Верила, как себе, как богам. Я знала, что нашла того, кто предназначен мне, а значит, плевать на опасения, на сплетни и шутки. Я верю Эстэриолу, а он верит мне. Именно это и есть – любовь.

Народичи замерли, прячась под деревьями. Каждый из них сейчас молчал, глядя на магию, творившуюся вокруг. Кто-то тянул ладони к небу, пытаясь поймать белый обрывок, кто-то, как и мы, замер, видя лишь своего избранника.

Первый снег. Первый снег – это всегда волшебство, таинство момента, когда весь мир вдруг замирает ненадолго, чтобы в полной тишине услышать, как начинается зима.