– Ты чего, дурёха? – Эст замер, глядя на меня сияющими синими-синими глазами. – Я же плечо проверить!.. А ты решила?..

Рукав сполз, обнажая левое предплечье, а мы так и сидели, уставившись друг на друга, полные одновременно смущения и какого-то тихого интимного счастья. И не решались на что-либо. Как же это хорошо, когда возлюбленный может читать мысли. Он без слов понял всё. Провёл рукой по обнажённому плечу, оставил мягкий влажный поцелуй и встал, чтобы дать мне улечься и сам лёг рядом.

– Я всё же проверю, хорошо? – шёпотом спросил он и тёплыми мягкими пальцами прошёлся по слишком чувствительной сейчас коже.

Взгляд куда-то уплыл, он поглаживал меня, сосредоточенно подрагивая ресницами, но улыбка так и не сходила с его губ.

– Всё хорошо, – облегчённо сказал он и вновь осмысленно вгляделся в мои глаза. – Просто болевой импульс, уже ни следа. Аябэль…

Поцелуй был слишком нежным, щемящим и тёплым. Мы укутались в дыхание, одно на двоих, и приникли друг к другу. Эстэриол прижал меня к себе, не в силах справиться с чувством счастья, уткнулся лицом в мои волосы и дышал мной.

Я улыбнулась и погладила его по руке, когда дыхание стало глубже и ровнее. Рассвет позолотил кроны деревьев за полукруглым окошком, но утренний щебет птиц, доносившийся снаружи, уже не мог разбудить нас.

Как приходит осознание, что жизнь изменилась? Когда просыпаешься и вдруг осознаёшь, что всё не так. Нет привычных звуков, запахов. Ещё не открыв глаза, уже чувствуешь, как по-другому падает свет, иначе отзываются звуки в пространстве. Я даже не поняла сперва, чего не хватает. Привычное чувство необходимости что-то делать неуверенно объявилось в сознании, как плотник, вышедший на пенсию, в старой мастерской, неловко потопталось и ушло, чувствуя себя немного глупо. А вслед за ним вбежало молодое и яркое чувство счастья.

Я впервые просыпалась так. Будто лучики света пробивались изнутри, даря уверенность, что всё будет хорошо. Сначала даже не поняла, почему не слышу криков Свахты, ведь внутренние часы настойчиво твердили, что я безбожно проспала. И вдруг движение. Совсем рядом. Сонно-резкое, но в то же время уютное, а потом вздох и тёплое дыхание на лице. Я открыла глаза и встретилась со взглядом Эстэриола. Его опухшие веки еле раскрылись, но щурились улыбкой, ресницы подрагивали, а в меня вливалось живым ручейком осознание, что я на своём месте. И почему мы раньше этого не сделали? Одно только пробуждение рядом с ним стоило того, чтобы рискнуть!

Он уютно прижал меня к себе, выдохнув сонное приветствие, я ощутила цепкие пальцы на спине, но внезапно Эстэриол закаменел, а в следующий миг вскочил с кровати с криком: «Профессор меня убьёт!».

Я и сама села в полной растерянности, неловко подогнув затёкшую руку. Платье смялось и отпечаталось складками на предплечье и груди. Эст вихрем пронёсся по комнате, вздымая клубы пыли, подхватил куртку, ошалело огляделся, ещё не проснувшись до конца, пригладил торчащие волосы с одной стороны – с другой они так и остались торчать смешным ухом, выбивающиеся из хвоста – и, стремительно поцеловав меня, выбежал за дверь, хлопнув ею так, что я вздрогнула.

В голове всё смешалось. Такой растерянности я не испытывала уже давно. Все эти стремительные перемены, да ещё и спросонья, выбивали из колеи. Сколько времени я даже не предполагала. Мы же легли с рассветом, а сколько проспали-то?

Кое-как сползла с кровати, потирая затёкшую руку, и подошла к окну, застеклённому чистейшим гномским стеклом. Солнечный свет уже задевал камень проёма снаружи, значит, полдень миновал давно. Внизу раскинулся густой лес. Давно я не видела его так: сверху, как если на скалу забраться. Светоч возвышался над долиной, давая разглядеть ряды холмов, которые, как гигантское скомканное одеяло терялись в дымке, всё возвышаясь, чтобы потом вновь, уже не видимыми отсюда, пойти на спад, приближаясь к Большой Силурской равнине. Это ж какая высота-то у нас? Припоминая, сколько этажей мы пробежали, поднимаясь вверх, то мы на восьмом примерно. А каждый этаж почти в два человеческих роста! Или три гномских. Высоко.

Я вздохнула и отошла. Да так и встала посреди комнаты. Уже и забыла, как это, когда с самого пробуждения нет плана дел, которые нужно сделать прямо сейчас, и всё равно останешься ленивой неповоротливой тварью. Цепкий взгляд горничной сразу наметил будущий план, но ведь есть более важные и безотлагательные вещи. Без сомнения, Эстэриол просто слишком спешил, не привык, что теперь не один, поэтому и не подумал, что мне, как и любому нормальному народичу, просто необходимо выйти после продолжительного сна. Ну, не в комнате же?!

Светоч был построен эльфами, пусть и триста лет назад, но канализация здесь точно должна быть. Маги слишком придирчивы. И богаты. А ночные горшки я последний раз встречала ещё лет в тринадцать, когда мы в каком-то трактире заночевали. Да и то я в дворовой сортир бегать предпочитала.

Почему он не предупредил хотя бы на сколько ушёл? Я обшарила все углы, но даже бутылки какой не нашла. Да и неудобно, а вдруг Эстэриол после этого брезговать мной начнёт? Девки вон говорят, что при мужчинах даже ежемесячные болести упоминать нельзя… Но то простые мужики, а это Эстэриол! А ещё всё больше хотелось пить. Да и поесть я бы не отказалась, ведь голодная ещё со вчерашнего полдня, но с этим я его дождусь, не впервой голод усмирять.

Я честно терпела около часа, то блуждая из угла в угол, то сидя на смятой постели. Но когда, из перебираемых мысленно вариантов, я поймала себя на идее свеситься в окно, поняла, что ждать больше невозможно!

А ведь я даже не знала, начались ли уже занятия или нет? Знала, что учебный год начинается где-то в первых числах сентября, это уж как на неделе выпадет, но сегодня суббота. А как же первокурсники? В Нэвэрете юные соискатели появлялись задолго до вступительных экзаменов, а когда они точно проходят, я никогда не интересовалась – не хотела душу лишний раз травить. Слышала, что вроде как в последнюю неделю перед сентябрём, чтобы завершить всё до возвращения старшекурсников с практики и каникул. Но это значит, что сегодня самый тихий день должен быть. Когда вступительные экзамены уже закончились, а учебный год ещё не начался. Старшекурсники, наверное, завтра съезжаться в основном будут? Может, всё-таки рискнуть?

Тело, вопреки всей логике и опасениям, требовало своё, и никуда было от него не деться, хоть на стенку лезь! Даже голова разболелась, но делать нечего, иначе будет хуже! Если я тут, прямо в комнате… боги, стыдно даже подумать, что будет, если Эстэриол увидит! Одно дело меня в кустах стеречь, а другое… Может, переодеться в Эстову одежду, и не признают меня? А лицо куда деть тогда с волосами? И грудь? В мужском-то общежитии. Не выйдет…

Я подошла к двери и очень долго прислушивалась. Благо заклинание тишины действовало лишь на звуки изнутри, и можно было определить, что происходит снаружи. Суетливые шаги; где-то далеко внизу разговоры; кто-то хлопнул дверью на этаже и бегом спустился вниз по лестнице.

Когда я убедилась, что всё окончательно стихло, рискнула приоткрыть дверь и тут же шмыгнула в коридор, понимая, что каждая минута промедления грозит позором.

Мне повезло. Здесь же, на этаже, под лестницей маячила приоткрытой дверью чистейшая белоснежная эльфийская уборная с умывальниками, отдельными уютными помещениями и даже душевой. Я на цыпочках забежала внутрь, прикрыла дверь и тут же помчалась в самую дальнюю кабинку.

В голове просветлело, даже страх пропал, и я решила, пока никого нет, быстро смыть с себя пыль и пот, пока есть возможность. Да и выходить было боязно теперь. Я подсознательно хотела оттянуть поход назад, пусть он и занимает всего пару секунд. А вдруг мы с Эстэриолом сегодня всё же… А я козлом воняю! И сама понимала, что слишком рискованно, но так хотелось воспользоваться возможностью!

Эльфы всегда были чистюлями. Именно им Нелита благодарно за распространение канализации, водопровода и прочих изысков банной культуры. Правда, гномы периодически оспаривают эту теорию, заверяя, что они изобрели всё это задолго до «ушастых». Но даже я знала, что идея водопровода принадлежала на самом деле человеку. А вот воплощала её в жизнь совместными усилиями группа энтузиастов, где были и люди, и эльфы, и гномы. Потом уж эльфы постепенно насадили эту культуру повсеместно. «Лоббировали» – как умно выражался Эстэриол, когда рассказывал мне эту историю.