Она была хрупкой девушкой, искавшей любви и счастья в этом суровом, полном разочарования мире. В свои двадцать два года ей удалось побывать замужем за военным офицером и даже родить от него ребёнка. Когда у мужа Гали закончилась служба в Ленинграде, он просто уехал домой, не предупредив об этом свою жену и даже не попрощавшись с дочерью.

Галя поплакала немного, но слезами горю не поможешь, а кормить ребёнка и есть самой как-то нужно. Специального образования у неё не было, поэтому на приличную работу её никто брать не хотел. По крайней мере, так она себе внушила и пошла подрабатывать местной проституткой. Брала она немного, зато клиенты были хорошие. Её тяга к военным привела Галю к училищу, где и служил Александр.

Сбежав в очередной раз в самоволку, он встретил блуждающую в поисках лёгкого заработка девушку. Они сразу понравились друг другу и с того дня стали встречаться. Александра подкупила искренность, с которой Галя рассказала про свою профессию. И даже цифра больше ста не охладила пылкости его чувств, а наоборот, даже укрепила её.

Конечно, маме такое рассказывать он не решился, да и кто бы решился? Я уж точно нет.

Мама прошла в комнату и попыталась сесть на более-менее чистое место. Повсюду толстым слоем лежала пыль вперемешку с кошачьей шерстью, и почему-то неприятно пахло из-под дивана.

– Вы извините, – смущённо сказала Галя. – У нас безобразно невоспитанная кошка. Она постоянно гадит за этим диваном. Я человек брезгливый и жду, пока они высохнут, чтобы смести её какашки в совок и спустить в унитаз. Обычно это занимает не более двух дней.

Мама не сразу нашлась, что ответить Галине, а потом и вовсе решила ничего не комментировать. Вообще ей бы очень хотелось оказаться сейчас где-нибудь в уютной кафешке вдвоём с сыном и пить горячий кофе из чистой чашки.

Из задумчивости её вывел голос Александра.

– Мам, давай тарелку, я положу тебе Галин оливье.

Как ей хотелось тогда повести себя как героиня фильма «Москва слезам не верит». «Нет, – хотелось закричать ей, – у меня аллергия на ваш салат!» Но воспитание не позволило это сделать, и оставалось с улыбкой есть этот, будь он неладен, оливье и молиться, чтобы в сумочке лежала пачка активированного угля.

Разлив по не очень чистым бокалам шампанское, Александр предложил тост:

– За нашу новую семью, пусть она растёт и приумножается.

Мама улыбнулась и, отпив глоток игристого, решила, что выдержит этот вечер с достоинством.

– Кстати, мам, та новость, которую я хотел тебе сообщить. Думаю, сейчас самое время для этого. В общем, я решил уйти из училища и переехать в Москву сразу после свадьбы. Кстати, она состоится в конце лета. Август – самый лучший месяц для таких мероприятий, всё в достатке, и фрукты, и овощи, и мясо, и цены низкие. Что скажешь?

Мама собрала в кулак всю свою волю и душевные силы, улыбнулась и сказала:

– Замечательно, вы взрослые люди, это ваш выбор, вот только в Москве вам обоим делать нечего. Хотя, если хотите, переезжайте, только не ко мне. Это же твоя квартира, Галя?

– Частично, – замялась девушка. – Одна из комнат мне не принадлежит.

– Замечательно, вот и занимайтесь обменом, продажей, переездом. Кстати, если ты уйдёшь из училища, то пойдёшь служить в армию, ты это понимаешь?

– Понимаю, – хмуро ответил Александр. Он был жутко недоволен тем, что говорила мама. – Там, по крайней мере, год ещё помучиться, а в училище четыре.

– Ну что же, это твой выбор, – ответила мама и грустно вздохнула.

Домой она вернулась расстроенная и рассказала всё бабушке и дедушке. Они, естественно, были в ужасе и не верили в то, что их умнейший внучек смог вляпаться в такое болото.

– Похоже, у вас это на генетическом уровне, – грустно сказала ей бабушка. – Вечно вас не устраивает лёгкая, беззаботная жизнь, которую пытаются обеспечить родители. Вам надо по самые уши в болото с дерьмом вляпаться, а затем выбираться оттуда с трудом, кровью и потом.

В июне Александр и Галя посетили Москву и даже взяли меня с собой на прогулки по Москве, окружив при этом заботой и вниманием. Брат уже не смотрел на меня с ненавистью, и мне казалось, что у нас с ним есть шанс всё исправить.

А в августе к маме пришёл сотрудник комендатуры и сообщил новость, от которой вся семья зарыдала кровавыми слезами.

Как выяснилось позже, в то время, когда мой брат со своей невестой приезжали на пару дней в Москву, Александр, завалив сессию, был отчислен из военного училища и направлен в стройбат.

Та часть, в которую его отправили, славилась в то время особой жестокостью старших по званию солдат. Условия учёбы и жизни на прошлом месте теперь моему брату казались просто шикарными, но вернуть ничего было уже нельзя. В одну из ночей Александр оттуда бежал и скрывался у своей невесты в квартире. Дочка Гали, маленькая Леночка, заболела корью, и Александр сидел с ней дома. Галя же решила наконец сменить образ жизни и устроилась в магазин продуктов в отдел сыров. Поэтому побег Александра из части был для неё спасением, иначе Галю снова бы уволили.

Они успели подать заявление в ЗАГС и назначить дату свадьбы, о чём радостно сообщили маме по телефону.

Родным ничего не оставалось, как смириться, ведь главным для них было то, что Александр жив и здоров.

Только его двоюродный дедушка Анатолий Сергеевич Клеймёнов, генерал-майор в отставке, был горько огорчён поведением моего брата. Он мечтал о том, чтобы хоть один из членов семьи пошёл по его стопам. Александр сначала дал ему надежду на это, а затем горько его разочаровал. Более того, из-за его родства внука генерала наказали за этот проступок по полной программе.

Когда в наш дом пришли из комендатуры у всех был шок.

– Ваш сын сбежал из части и его ждет военный трибунал. – Вы должны сказать, где мы можем его найти. Маме пришлось сказать сотруднику комендатуры, где и когда можно будет найти Александра. Это было не сложно, потому что именно в эти выходные у него должна была состояться свадьба.

Она попросила ещё об одном, очаровав своей красотой пришедшего с повесткой военного.

– Прошу вас, заберите его, пожалуйста, до церемонии бракосочетания. Не нужно ему жениться на той девушке.

– Сделаю всё от меня зависящее, – улыбаясь, мурлыкал военный, попивая чай на маминой кухне и заедая тёплым домашним печеньем.

Но что-то пошло не так, и просьба мамы выполнена не была. Двадцать четвертого августа после завершения процесса бракосочетания Александра прямо из ЗАГСа вывели под руки двое военных и отвезли в военную комендатуру для выяснения обстоятельств.

Его осудили и дали самую высокую меру наказания – два года в дисбате, наказание это было ещё и за то, что опозорил своего дедушку-генерала, тогда такое не прощалось.

Галя за это время ни разу к нему не приехала и даже не писала. Мама ездила к Александру каждые выходные, очаровывала и подкупала всех высших по званию чинов, только бы сын её не страдал.

Брату повезло, те два года, что он пробыл в дисбате, прошли для него вполне себе неплохо, ведь именно там он проявил свои таланты художника. Он рисовал и оформлял все стенгазеты, плакаты и что там ещё было в ведении его батальона.

Помню, как мама, уезжая в очередной раз к брату, оставила меня у дедушки и бабушки. Она нажарила нам котлет на выходные и собирала сумку в дорогу.

Уже в дверях мама услышала звон крышки от кастрюли. Пройдя на кухню, она увидела меня, всю испачканную, с половиной последней котлеты в руке.

Я впервые в жизни увидела в её глазах такую злость, что мне стало страшно. Медленно положив остаток котлеты на стол, вжав голову в плечи, я бочком проскользнула мимо неё и спряталась под столом в комнате бабушки.

Наказание было болезненным. Мама сняла тонкий ремень со своей юбки и больно ударила меня по ноге. О чём она кричала мне в лицо в тот момент, я, естественно, не помню, но помню точно, что она рыдала. Сейчас я понимаю, что она чувствовала в тот момент: безысходность, душевную боль, страх и неуверенность в положительном исходе происходящей череды событий.