Несмотря на сложившиеся обстоятельства, я родилась. От родов у мамы остался огромный поперечный шов на весь живот, а у меня порез от скальпеля на плече. Нас спасли, но это было только самое начало трудного пути, так как дальше у нас обеих продолжалась борьба за жизнь.

Маме было необходимо срочное переливание крови. В универмаге «Москва» на Ленинском проспекте, рядом с роддомом, в котором лежала мама, по громкоговорителю раздалось экстренное объявление о том, что одна из рожениц умирает и ей срочно требуется кровь первой группы. На это сообщение сразу же откликнулся молоденький милиционер, сдавший свою кровь и спасший тем самым жизнь моей маме. Придя в сознание, она с болью посмотрела на врача и уже собиралась зарыдать, когда увидела открывшуюся в палату реанимации, дверь и молоденькую санитарку с кульком в руках. Это было против правил – заносить дитя к матери в реанимацию, но доктор был очарован красотой мамы и нарушил правило. Она не могла подняться и взять меня на руки, не говоря даже о том, чтобы приложить меня к груди.

– У вас девочка, – сказала санитарка. – Она родилась очень маленькой, но очень звонкой.

– Да уж, – подтвердил врач, – кричала она так, что я боялся за окна в операционной. Быть ей или оперной певицей, или базарной бабой.

Мама увидела две слипшиеся рыжие ресницы и слёзку на моей щеке.

– Девочка, – улыбнулась она и потеряла сознание. Борьба за её жизнь продолжалась ещё несколько дней.

У меня же на вторые сутки вскочил уровень билирубина. Начиналась желтуха, и в сочетании с золотистым стафилококком, занесённым мне уже в роддоме, это давало сильные осложнения. И всё бы, наверное, закончилось хорошо, если бы на плановой процедуре под лампой меня вовремя переворачивали, чтобы не допустить перегрева. Но про меня забыли, и я, получив ожоги и осложнения, срочно была переправлена в Морозовскую больницу.

Уже там выявили ещё одно осложнение в моём организме, которое по сравнению со всем остальным невозможно было вылечить. У меня не произошло сокращения вилочковой железы. (Тимус, или вилочковая железа – главный орган иммунной системы нашего тела. Т-лимфоциты, вырабатываемые тимусом, защищают человека от чужеродных клеток, противостоят инфекционным агентам, возникновению злокачественных новообразований. Дисфункции и заболевания тимуса у детей выражаются в широком диапазоне проявлений – от повышенной склонности к простудам, гриппу, ОРВИ до необходимости жить в полностью стерилизованном пространстве.) Врачи Морозовской больницы не особо надеялись на то, что я выживу.

Через одинадцать дней маму выписали из роддома в удовлетворительном состоянии, и она в тот же день полетела ко мне в больницу.

Одна из санитарок шёпотом посоветовала брать меня в охапку и бежать из больницы как можно быстрее, в то время по неизвестным причинам в отделении, в котором я лежала, была очень высокая смертность.

Сердце моей матери, которое и так уже натерпелось горя, дрогнуло, и она приняла решение бежать!

Написав расписку о том, что сама несёт ответственность за жизнь дочери, под укоризненным взглядом заведующего отделением она укутала меня в байковое одеяло и, прижав к сердцу, вышла из больницы, не оглядываясь.

Перед самыми родами бабушка и дедушка сжалились над мамой и разрешили вернуться в квартиру. В ней мама наконец сделала отдельную детскую, ведь сын не прожил в этом доме ни одного дня. Накануне родов она сама повесила в комнате занавески, поклеила обои и поставила чудный ночник, который привезла ей подруга из Португалии. Осталось только купить и собрать кроватку. Это она поручила сделать отцу, так как была суеверна.

Выйдя со мной на руках из больницы, мама зашла в таксофон и набрала домашний номер. Трубку взял один из друзей отца, пьяным голосом он поздравил маму с пополнением и передал ему трубку.

Отец не мог связать двух слов. Все эти дни он заливал горе утраты мечты о сыне. Мама поняла, что помощи ждать неоткуда. Достав из кармана последние пять рублей, со мной на руках она пошла ловить такси.

Приехав домой, она обнаружила шумную компанию пьяных мужиков, передвигающихся по пыльной квартире практически по стенке. Детская была заблёвана, кроватки не было. Собрав все свои силы в кулак, сжав губы и засучив рукава, мама сначала выгнала всю пьяную компанию вместе с отцом из дома, а затем принялась отмывать квартиру от следов рвоты и разлитого по всему полу алкоголя.

В доме не было ничего для младенца: ни коляски, ни кроватки, ни пустышки. Это она поручила приобрести Виталию, когда писала ему длинный список покупок и отдавала на это все свои декретные деньги. Молока у мамы не было, а на дворе стояло тридцатое апреля. Это был последний день работы магазинов, молочных кухонь, поликлиник и всего остального. В те годы город в майские праздники полностью был парализован. Все люди отдыхали и отмечали его, не думая о плохом.

К счастью для мамы, в лифте по дороге домой она познакомилась с женщиной, умилившейся моей беззубой улыбкой. Оказалось, что она живёт несколькими этажами ниже и у неё тоже есть малыш одного возраста со мной. Спустившись к ней, мама, робко позвонив в дверь, попросила меня покормить. Так они стали подругами, а я приобрела молочного брата – кстати, тоже Александра.

Через несколько дней отец пришёл просить прощения. Мама простила только потому, что физически не могла справляться со мной самостоятельно. Деньги он, естественно, пропил, но принёс с собой красивую люльку, оставшуюся от другого малыша, которую ему отдал один из друзей. Войдя в дом и посмотрев на меня, он сказал фразу, после которой, как утверждает моя мама, он умер для неё на всю оставшуюся жизнь.

– Какая она красная, сморщенная, на фига ты забрала её? Она же вся больная и всё равно не жилец, сама же говоришь, что что-то у неё там не сократилось. Давай отдадим её и через полгодика попробуем ещё раз, тогда у тебя точно получится родить мне сына.

Мама развернулась и ушла в детскую, надеясь на то, что в отце снова говорит алкоголь и он не ведает, что несёт.

Я постоянно болела. Отсутствие иммунитета сопровождалось болезнями с высоченными температурами и судорогами. Перерывов между ними практически не было, угрозу для меня составлял любой фактор: сквозняк, чих прохожего, насморк мамы. Я часто теряла сознание, иногда даже от плача, переходившего в истерическое закатывание. Моя мягкая половинка была исколота антибиотиками, я даже писала с их запахом.

Районный педиатр после первого планового осмотра заключил, что я не жилец и проще будет взять меня за ногу и выбросить в окно – это дословно. Мама же спустила с лестницы его.

Счастье, что у мамы появился друг. Он был фельдшером на скорой помощи и жил в соседнем подъезде. Регулярно он колол мне антибиотики или ставил уколы для снижения температуры.

Так мама вытягивала меня долгих 5 лет, пока вилочковая железа не сократилась. Только тогда она увидела, что небо голубое, птицы красиво поют и вообще она всё еще пока жива. Но это будет чуть позже, а пока история с моим отцом развивалась по грустному сценарию.

Прошло около двух лет, мои постоянные болезни, обмороки, судороги измотали её окончательно. Отец не подходил ко мне, ни разу не взял меня на руки, я была его сильным разочарованием.

Денег от маминых родителей не поступало, на что он очень рассчитывал, когда на ней женился. Им приходилось жить на алименты отца Александра, которые тот регулярно высылал. Его же работа на кладбище приносила доход, который он регулярно вкладывал в разгульную жизнь с друзьями. Ну и, конечно, в оплату коммунальных услуг за квартиру, но об этом он врал и ничего не оплачивал.

Однажды мама вернулась домой с рынка, это было то волшебное время, когда я несколько недель не температурила. Он находился далеко от нашего дома, и она вынуждена была меня оставить с отцом на много часов.