Это были карты с изображением людей в разных позах и с подробно вырисовывавшимися частями тела. Я перебирала их и не могла поднять глаз, чтобы посмотреть на дедушку. В животе будто бы разлилось что-то горячее, в трусиках стало мокро, и немного кружилась голова. Умом я понимала, что это нехорошо, неправильно, но мне хотелось досмотреть их все до конца. Дедушка лежал рядом и не торопил меня.

В какой-то момент я осознала, что пересматриваю карты по второму кругу. Наконец, заставив себя остановиться, я долго складывала их в ровную стопку. Руки меня не слушались, ладони были влажными и немного дрожали.

Наконец я положила колоду рядом с дедушкой и уже собиралась встать с дивана, но он удержал меня за руку. Мне было стыдно на него смотреть, и осознание того, что происходит что-то нехорошее, нервировало ещё больше.

– Полежи со мной немного, – тихо сказал он. – Мне плохо и очень грустно.

Впервые за всю мою жизнь, он обратился ко мне с просьбой. Она была очень странной, но я не посмела ему в этом отказать.

Уже собираясь лечь с ним рядом, я пододвинулась ближе, но он подтолкнул меня и положил на себя, я оказалась сверху.

– Ложись удобнее, и давай сделаем с тобой гимнастику. Представь, будто ты плывёшь по волнам, и они раскачивают тебя вперёд-назад.

Мне была очень странна его просьба, но я начала движение так, как он мне сказал, двигаясь по нему всем телом. Под собой я ощущала что-то твёрдое, очень горячее.

– Не бойся, детка. Ничего страшного не происходит, продолжай. Мне от этого очень хорошо, ты помогаешь мне забыть о том, как одиноко без бабушки.

Осознание того, что я могу ему помочь, придало мне сил, и стыд исчез, я старалась, двигалась, как он мне указывал. Я не помню, что сама чувствовала при этом, видимо, детская память и психика блокируют такие воспоминания. Исход моих движений я запомнила хорошо, потому что дедушка сначала сильно задышал, затем лицо его раскраснелось, и под животом я ощутила мокрое. Мне даже пришлось переодеваться, потому что липкая жидкость испачкала мои трусики.

Если от того, что делал со мной брат, я испытывала тошнотворное чувство унижения, отвращения и брезгливости, то с дедушкой этого не происходило. Я была спасителем, наконец он заметил меня, и мое присутствие в его жизни обрело для него какой-то смысл.

Никто никогда от меня не услышал о том, что происходило в моей жизни в тот момент.

А потом в жизни дедушки всплыла Томочка. Узнав о том, что бабушка умерла, она быстро села на самолет и прилетела к нему на крыльях любви. Это была маленькая пухлая женщина в годах с короткими волосами ярко-рыжего цвета. У меня она всегда ассоциировалась с симбиозом Карлсона и Фрекен Бок в одном лице. От первого она взяла внешность, а от второй противный характер. О ней у меня есть лишь одно приятное воспоминание. Однажды она решила помочь мне с домашним заданием по истории. Тема была «История Китая», и я, как обычно, смотрела в книгу и видела в ней фигу. Томочка рассказала мне удивительную историю о том, как однажды ей посчастливилось посетить эту страну и увидеть удивительно красивую природу, людей и попробовать странную, но очень вкусную еду. Затем мы приступили с ней к прочтению материала о Китае в учебнике истории, и я совсем другими глазами увидела эту страну и то, что о ней было написано.

Мы с Томочкой и дедушкой не раз ездили в гости к крёстной моей мамы, кстати, известной во всём мире певице и педагогу по вокалу у многих оперных див. Я любила проводить там время и играть с её внуками. Однажды я заигралась и начала напевать себе под нос какую-то мелодию. Гертруда Михайловна, так её звали, подошла ко мне ближе, взяла за подбородок и, внимательно посмотрев, сказала:

– Ну-ка, детка, спой мне ещё раз песенку, которую ты пела только что. Давай, не стесняйся, только пой громко, чтобы нас услышали все, даже из других комнат.

Я запела сначала тихо, а затем громче и под конец совсем раскрепостилась и пела уже во весь голос.

– У тебя удивительно чистый голос, моя милая девочка, теперь проверим твой слух.

Гертруда Михайловна села за рояль и начала наигрывать коротенькие музыкальные отрывки, которые я должна была ей сначала прохлопать в ладоши, а затем пропеть.

Она удивлённо и даже с некоторым восторгом слушала меня, а затем сказала:

– Милая, у тебя безупречный слух, чувство ритма и голосовые данные. Откуда в вашей семье такой самородок, непонятно, твоя родня никогда не имела даже половины твоих способностей. Давай-ка вечером мы поговорим с твоей мамой, мне бы очень хотелось начать заниматься с тобой, у тебя есть все шансы стать оперной певицей.

Я рассказала Гертруде Михайловне историю, которую мама часто рассказывала мне в детстве. Она была о том, что врач, спасший нас с ней от смерти, сказал маме, что я так громко и чисто кричала при рождении, что быть мне или оперной певицей, или базарной бабой. Она рассмеялась, погладила меня по щеке и сказала:

– Лучше попробуем сделать из тебя оперную певицу, а базарной бабой можно стать в любой момент.

Вечером она действительно позвонила моей маме и предложила заниматься со мной у неё дома. Но, к сожалению, Гертруда Михайловна жила на другом конце Москвы, и возить меня туда часто не было никакой возможности. Так я не стала толстой оперной певицей с тоненьким голоском, именно какой я представляла себе её в то время.

Томочка ухаживала за дедушкой как за королем. Зимой они жили в Москве, а на лето уехали к нам на дачу в Баковку. Как я любила там бывать, правда, провела я там не много времени, два лета, по паре недель. Больше Томочка меня не выдерживала, так как я всегда приходила домой грязная и голодная, и меня нужно было мыть и кормить.

Когда Александр вернулся наконец из своей ссылки в родной дом, то сразу невзлюбил Томочку, и это было взаимно. Сначала они, конечно, пытались существовать вместе, но вскоре поняли, что союз их не приведёт ни к чему хорошему. Томочка собрала свои манатки, и они с дедушкой уехали жить на дачу, а зимой она и вовсе решила уехать домой в Оренбург, прихватив с собой дедушку. Я не помню момент отъезда и прощания, так как мы, так и не стали близкими и родными людьми, но больше я никого из них не видела.

Дедушка умер в Оренбурге спустя много лет, прожив с Томочкой долго и счастливо.

На лето я всегда уезжала на одну смену в пионерский лагерь. Мне очень нравилось проводить там время, и я с теплотой о нем вспоминаю по сей день. Девочкой я была очень общительной и компанейской, поэтому проблем с коммуникацией у меня никогда не было.

То лето было последним, в пионерском лагере, но самым насыщенным эмоциями и первой в моей жизни любовью.

В это лето я отправилась в лагерь, «Энергетик», который находился в Конаково. Он располагался в сосновом бору на берегу реки Волги. Через пару-тройку дней, я уже вполне себе освоилась, подружилась со всеми интересными мне мальчиками и девочками и записалась в свой любимый кружок- выжигание по дереву.

Наступил вечер дискотеки, и все девочки готовились блистать на танц-поле в попытке очаровать понравившихся им мальчиков. На мне была плиссированная юбка темно-синего цвета с желтой (под золото) цепочкой на поясе и белая футболка с воротником в цвет юбки. Волосы, цвета пшеницы были распущены и доходили до талии.

Я вошла в зал, где по стенкам стояли стульчики, на которых стыдливо сидели, плотно скрестив ножки девочки. Они перешептывались друг с другом и аккуратно, что бы никто не заметил показывали на мальчиков, которые им нравятся.

По второй стенке стояли мальчики, дерзкие, но стеснительные, скрывавшие это под смешками над девчонками и друг-другом.

У каждого из них был шанс потанцевать только под белый танец, когда девушки приглашали кавалеров. Мы же смелее мальчишек, сами бы они никогда на это не решились. Но только не он.